Страница 7 из 11
Он уже должен быть в театре. Через полчаса начнется репетиция.
Нет, его это уже не касается – ведь он принял решение… Позвонить. Он должен позвонить.
А вместо этого он уже полчаса ведёт никчёмный разговор с диспетчером лоховодческой фирмочки.
– А могу я загадать желание, которое… которое, скажем, причинит вред другим людям? – спросил он.
– Можете, – ответила она. – Вы можете сформулировать любое желание. И любое ваше желание так или иначе будет исполнено.
– Вам это не кажется несправедливым?
– Любое, даже самое личное желание, всегда кого–нибудь задевает, – ответила она. – И даже если вы попросите о справедливости, всегда ведь найдется кто–то, для кого ваша справедливость окажется чем–то противоположным и нежелательным.
Она сказала это быстро, не задумываясь. Наверное, думала об этом не раз.
– Но наша фирма работает очень грамотно. Никакого явного вреда никому причинено не будет.
– Вы меня не поняли, – покачал он головой и перенёс трубку к другому уху. Правое уже ломило. – Я имел в виду желание, прямо направленное на причинение вреда другому человеку. Ну например, если я пожелаю чьей–то смерти. Ужасной и мучительной.
– А… вы об этом… – её голос изменился. Он как–будто треснул изнутри. Стал сухим и ломким.
Она замолчала.
– И? – торопил он её с ответом.
– Я зарегистрирую любое ваше желание. Абсолютно любое.
– И оно будет исполнено? – не отпускал он её.
– Наша организация называется «бюро добрых услуг», – сказала она.
– Оно будет исполнено?! – почти крикнул он.
– Да, – выдохнула она едва слышно.
Нет, это не то. Это не лоховодческая компания. Это что–то иное. Она должна была ответить «нет». Она не должна была вот так буднично и уверенно обо всём говорить. И никакого заигрывания. Ни малейшего намека на установку близкого контакта. Так что же это? Куда он попал?
– И вы полагаете это справедливым? – спросил он устало. – Любой может позвонить вам и пожелать несчастья для ближнего своего?
– Я не занимаюсь вопросами справедливости, – ответила она отстранённо. – Я всего лишь оператор регистрации желаний.
– Но свое мнение–то вы имеете, чёрт вас побери!? – прикрикнул он на неё.
– Имею, – ответила она тихо. – И не надо на меня кричать. Я приму и зарегистрирую любое ваше желание. Любое ваше желание будет исполнено. Но желания явного ущерба другим лицам или самому себе пойдут через другое ведомство.
Бред. Какое еще ведомство?
– Бред. Какое ещё ведомство? – озвучил он свою мысль. – «Бюро злых услуг»?
– Что–то вроде этого, – кивнула она.
– Так–так… А кто возьмёт на себя ответственность за содеянное?
– Я уже говорила вам: всю ответственность за качество желания несёт клиент. То есть вы.
– Ну хоть это утешает, – вздохнул он. – Другими словами, ваше бюро готово сделать для меня то, чего не могу или не умею сделать для себя я сам. Совершенно безвозмездно. Но под мою ответственность.
– Вы очень точно выразили принцип работы нашего бюро, – согласилась она.
– Забавно… Забавно…
Наступила тишина. В трубке он слабо слышал другие женские голоса – наверное такие же операторы регистрации желаний разговаривали с клиентами. И быть может, одна из этих операторов сейчас регистрирует желание тридцати трёх несчастий вот конкретно для него, Корягина Виктора Анатольевича… Забавно…
Тьфу… Неужели он принимает весь этот бред всерьёз?!
– Забавно, – повторил он. – Скажите, девушка, а как… я имею в виду, в чём будет выражаться моя ответственность?
– Это зависит от многих обстоятельств.
– А поконкретнее?
– Это зависит от очень многих обстоятельств, – повторила она. – Мне слишком долго придётся перечислять все возможные нюансы в расчёте меры ответственности клиента. Многих из них я могу просто не знать.
– Ну скажите, хотя бы, в утешение: мера ответственности пропорциональна желанию?
– Всегда, – коротко ответила она.
– Ну и чему, например, будет равна мера ответственности за ниспосланный мне миллион долларов?
– Она будет равна миллиону долларов.
Он рассмеялся. Ну да, разумеется, чему же ещё может быть равен миллион долларов, как ни самому себе!
Его смех, наверное, напомнил ей об её обязанностях.
– Итак? – спросила она. – Вы готовы сформулировать ваше желание?
– Сформулировать… – повторил он. – Сформулировать… Ну отчего же не сформулировать.
И вот тут ему вдруг стало страшно.
Или нет, не страшно. Но как–то не по себе. В начале этого странного разговора он внутренне исходил из того, что случайно нарвался на какую–то мошенническую компанию, или на глупый розыгрыш.
Потом, в процессе беседы с «оператором регистрации желаний» что–то пошло не так, и это «что–то» подспудно изменило его отношение к разговору. Незаметно для него самого изменило.
Ну и опять же глупую общечеловеческую слабость верить в чудеса следует тоже принять во внимание.
В общем, он не знал сейчас, что сказать. И это определённо говорило о том, что его отношение к «бюро добрых услуг» изменилось. Иначе что мешало ему ляпнуть первое, что пришло бы в голову… Ан нет – извечное человеческое «а вдруг правда!» сейчас стрекотало внутри черепной коробки, щекотало темечко изнутри, билось в паутине извилин.
– Слушаю вас, – поторопила она.
– Да–да, – отозвался он, лихорадочно соображая. – Одну минуту… Решение–то, сами понимаете, не из легких.
– Понимаю, – согласилась она.
На часах было 8:52. Через восемь минут начнется репетиция. В это время он всегда был уже в театре. К этому времени он уже успевал выпить кофе или чего покрепче. А сейчас его не было. Его ещё не хватились, конечно, но Виктория наверняка уже заметила его необычное отсутствие. Быть может, она уже звонила ему. А сотовый он ещё не включал. А домашний – занят разговором с… С кем?
– Как вас зовут? – спросил он.
– Ирина, – легко ответила она.
– Ира… Ирочка, скажите мне правду: кто вы?
– С самого начала я чувствовала, что вы – не клиент. Где вы взяли номер телефона?
Номер телефона!
Он звонил в театр. А попал… Он ошибся номером. Или старенькая телефонная станция соединила его чёрт знает с кем.
– Ира, согласитесь, ни один здравомыслящий человек не поверит в существование какого–то там…
– До свидания, – перебила она. – Спасибо за ваш звонок. Очень жаль, что мы не смогли вам помочь.
– Одну минуту! – закричал он. – Моё желание! Ирина! Не кладите трубку.
– Я слушаю, не кричите так, – отозвалась она.
– Моё желание! – повторил он.
– Я записываю.
– Видите ли… – замялся он. – Я артист. В театре. Я хороший артист… Ну не знаю… Кажется, я хороший артист. То есть педагоги мне говорили, что я талантлив. Но… Но мне вчера исполнилось сорок два. Уже. Да, мне сорок два, а я… Наш режиссер, он…
Его мысли путались.
– Я понимаю, – поддержала она.
– Да ничего ты не понимаешь! Не перебивай меня!
– Простите, – извинилась она.
– Простите, – как эхо повторил он. – Я нахамил…
– Всё нормально, – успокоила она.
– Понимаете, Ира, я уже далеко не мальчик… В смысле, бо́льшая часть жизни уже прожита… Помните, у Данте: «Земную жизнь, пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…»
– «Утратив правый путь, во тьме долины», – продолжила она.
– Да. Да.
– Вы не реализовались как актёр? – подсказала она.
– Да!.. Нет… Не перебивайте меня, пожалуйста… Да, как актер, как… как человек… как мужчина… В общем, я не… Впрочем, это всё неважно… Ира, сколько вам лет?.. Ах да, простите… В общем…
Какого чёрта! – громко и отчётливо сказал кто–то внутри него.
Действительно, какого чёрта?! Он утратил контроль над собой. Он поверил в какую–то чушь. Он раскис и пошёл рассказывать свои проблемы неизвестно кому – какой–то девчонке, которой и до него самого и до его проблем как до лампочки.
– В общем, вы хотите… – подсказала она.
– Напиться я хочу, – ответил он устало.