Тимереки

– Нет, я тоже не желаю ей зла, она нужна здесь, как и её сын. Просто, хочу показать тебе, насколько ты ещё не подготовлен. То, что ждет тебе впереди не идёт с этим даже в сравнение. У нас есть ещё половина срока для дальнейшей подготовки, используй это время максимально. Сегодня нам удалось скрыть вспышку твоей силы от духа – это уже хорошо, но ты должен научиться ещё отражать и его удар.

Глава 14

Да. … Да! Это был её сын! Кей держала на руках этот маленький тёплый комочек, который обижено сосал свой кулачок, бросая на мать удивленный взгляд. Это ощущение счастья материнства затмило собой все невзгоды, и даже радость встречи с Рагнаром. Она с упоением всматривалась в это крошечное личико. На неё смотрела копия Алмира, это были его глазки, его комичная мимика, его овал лица и чёрные завитки детских волос. Кей дрожащей рукой погладила его по мягкой щечке и поцеловала в нахмуренный лобик. Малыш издал тихий звук, покосившись на неё из-под темных бровей.

– Здравствуй, мой сыночек. Мой Аядар! – Кей расплакалась, прижимая его к себе. Так близко оказался с ней её погибший Алмир, он был в этом в малыше, его любовь осталась в их сыне, и она будет любить его в нём. Эта связь с миром ушедших не оборвётся. Их Аядар будет дышать, и радоваться за отца, прославляя его память. Каждый день теперь Алмир будет смотреть на неё глазами их сына, каждым взмахом ресниц будет напоминать о себе, он всё равно будет присутствовать в её жизни. Присутствовать незримо, оберегая и охраняя своей любовью. В этот момент она почувствовала одновременно и острую боль, и острую радость. Поняла, как не хватает ей тепла его рук, его улыбающихся глаз, пожалела, что Алмир не увидит сына, не подбросит его на руках, не прижмёт её к своему большому сердцу. Но она была счастлива, что хотя бы их сын восполнит эту любовь, что след Алмира не остался незамеченным, он всегда будет с ней, как и обещал.

– Не надо плакать, ты мать. Женщина должна быть сильной, а у тебя этих сил должно быть вдвое больше, и за себя и за Алмира, – проговорила Маара, будто прочитав её мысли. – Сегодня в своем внуке, я увидела частичку своего сына, и моё сердце сжалось от радости. Моя сила передалась моему сыну, а его сила передалась вашему. В твоем сыне течет моя кровь, он след моей любви, я жила не зря, – тихо произнесла старая женщина.

– Я все ещё не смирилась, … мне больно. Хочу, чтобы … он увидел его, чтобы … вырастил его сам. Но, … почему это невозможно? Почему так жестока жизнь? – всхлипнула Кей.

– Мы не знали другой. Мой муж погиб, защищая своих сыновей, и Алмир ушёл, оставив тебе дар жить дальше и воспитать продолжение его рода. Ищи успокоение в сыне, черпай в нём свои силы, и ты обретешь смысл. Это придаст тебе мужества и мудрости, только ты сейчас нужна ему, только твоя забота, согрей сына своим теплом и этим ты согреешь Алмира, успокоишь его страдания за тобой.

– Кто здесь умывается слезами? – Акай поставил колыбель на пол, и склонился над племянником. – Эти женщины развели мокроту возле тебя, вместо того, чтобы взять и накормить будущего воина? А ну, крикни на них, иначе я сделаю это сам. Теперь ты здесь главный по мокрым делам, правда, Аядар? Дядя сейчас научит их порядку, – улыбаясь, он взглянул на Кей. – Ты озарила счастьем наш род, я верю, ты подарила нам славного воина и охотника. Я сделаю всё, чтобы мой брат гордился своим сыном. Утри слёзы, мы будем радоваться. Сейчас отдыхай, вам нужно набраться сил. – Мама, оставайся с ней. Не позволяй вставать, она слишком бледная, нужно принести самой лучшей еды. Не бойся, Кей, я позабочусь обо всём. Вместе мы справимся. Теперь твой сын – мой сын. Хотя у меня нет ещё своей семьи и собственных детей, Аядар всегда будет стоять для меня на первом месте. Это мой долг брату.

Несколько дней Маара возились с ней как с маленьким ребёнком, пока Кей не начала вставать сама. Она кормила её сытной едой, подносила сына к её груди, перематывала его в сухое, качала в колыбели своего внука, напевая ему старые песни тимереков.

Благодаря её заботам, отварам и мазям Зои, Кей быстро набралась сил. Она стремилась к тому, чтобы самой ухаживать за своим малышом, чтобы не пропустить ни одной минуты общения с ним. Так сильно Кей полюбила своего сына, в одну секунду, с первого взгляда её сердце стало беззаветно предано ему. Она была готова выносить любые трудности, лишь бы её сыночек рос здоровым и счастливым. И даже не вспоминала насколько в её мире облегчён труд матери, не жалела об отсутствии всевозможных подгузников, ползунках, присыпках и сосках. Она вживалась в эти окружающие условия, и мыслила, оперируя только, тем, что было под рукой.

И у неё получалось, конечно, с немалой помощью Акая и Маары, но трудности первых дней уже не казались такими ужасными, она нашла практичный подход к вещам, и процесс роста будущего воина пошёл приемлемым и естественным путём.

На её счастье Аядар не вредничал, не кричал по ночам, казалось, он понимал всю сложность ситуации и помогал маме своим спокойствием и хорошим аппетитом. Кей подозревала, что колыбель, подаренная пилигримом, была пропитана магией, направленной на облегчение её заботы о малыше. Потому что Аядар засыпал в ней мгновенно, спокойно сопя всю ночь, давая возможность ей отдыхать. … Да, магия присутствовала в этой колыбели, но Кей не догадывалась об ещё одном её предназначении.

В первую очередь магия пилигрима защищала маленького тимерека от зла правящего духа, он не мог проникнуть в его сознание, зло не могло нанести удар по колыбели, в которой спокойно спал младенец. Фанфарас молил лишь об одном, чтобы в нужный час малыш оказался именно там, потому что тогда ни он, ни руки матери, никто не сможет защитить его, кроме защитного поля колыбели. Все свои древние знания пилигрим вложил в эту непростую колыбель. Он должен был сохранить все жизни, чтобы не нарушить линии судьбы.

Жизнь обрела новые тона и новые звуки. В ней появилось больше улыбок, нежности и смысла. Детское агуканье тормошило Кей, заставляя её забыть о печальных мыслях и разлуке. В ответ на забавные рожицы Аядара – она корчила ему свои, дождавшись, в конце концов, его первой детской беззубой улыбки. Но улыбнулся он как раз тогда, когда Кей просто трогательно склонилась над ним, нежно проворковав ему пару слов. Её сын оказался на редкость улыбчивым ребёнком, он радовался присутствию мамы, сюсюканью дяди и кряхтению бабушки. Он приветливо пищал каждому, кто склонялся над его колыбелью.

Дни стали играть с ней в прятки. Не успел закончиться один день, как начинался другой. Вечер устраивал догонялки с рассветом. Она не замечала, как быстро бежит время. Не ощущала уже так остро своего одиночества. Потому что оно было заполнено круглощеким карапузом.

Несомненно, тихая грусть сквозила где-то в глубине её глаз, при мысли о Рагнаре, до которого было подать рукой, но который был так недосягаем. Кей помнила тревожный взгляд Фанфараса и волнение его голоса, когда он разъяснял ей важность каждого осторожного шага в этой борьбе за их счастье с таинственным духом, с магией зла. Поэтому она и не стремилась искать встречи с Рагнаром, расспрашивать о нём тимереков, дабы не нарушать данного слова и не бередить себе сердце. Ждать. Она ждала. Пилигрим сказал, что она поймет, когда наступит нужный час.

– Ты сегодня весь сияешь, Акай! Можешь сказать, что тебе так возрадовало? – Кей заканчивала укладывать волосы, бросая взгляды на вождя волков.

– Ну, … разве ты сама не понимаешь, лиса? Скоро закончится сезон ветров, ещё один цикл, даже сейчас стало уже больше тёплых дней, тимереки будут отмечать приход сезона солнца, будут праздники …

– А! – перебивая его рассуждения, воскликнула Кей, – Танец– признание! Выбор пары! Это любовь! Наш Акай в ожидании чуда!

– Я так и знал, что ты будешь издеваться надо мной своими насмешками! – вспылил он, бросив укоризненно лиловый взгляд, из-под чёрных нахмуренных бровей.