Страница 4 из 6
Уставшая, но очень довольная результатом, Эда убрала все по местам, переоделась, почистила зубы и легла спать. И даже чмокнула маму на ночь, что делать она в последние месяцы совсем перестала. Она крепко спала, а проснулась еще до звонка будильника и привычных маминых напоминаний, что пора вставать. Она была бодрая, готовая к новому дню. Умылась, оделась и спустилась к завтраку, но только намазывая повидло на хлеб, поняла в чем причина ее отличного утреннего настроения – она ведь собственными руками сотворила вчера нечто потрясающее!
Эда хотела было тут же побежать наверх, но зная, как не нравится маме плохое поведение за столом, сделала усилие и доела свой завтрак, и лишь после понеслась полюбоваться своим произведением. Конечно, думала она, перепрыгивая через две ступеньки, это не решит всей проблемы, маме-то придется рассказать правду, что Эда взяла куртку без спроса, и как случайно порвала ее, но даже если так – она исправила свою вину, и при этом так творчески!
Девочка достала куртку из шкафа, куда она убрала ее после вышивки, и развернула. На несколько мгновений она почувствовала растерянность: не та куртка? Даже проверила вещи на полке, хоть другой джинсовой куртки там быть не могло. На том месте, которое она вчера так старательно расшивала бисером, бисера не было. И не было дырки! Эда держала в руках совершенно целую куртку Анны. Повертела ее, проверила с изнанки – ничего, она была такой же, как до вчерашнего инцидента на горке. Эда стояла и смотрела – то на куртку, то на шкаф, из которого ее достала, и не знала, что думать. Но когда мама поторопила ее снизу, Эда взяла школьный рюкзак и, проходя мимо спальни сестры, тихо вошла, положила куртку на постель, потом плотно закрыла дверь, спустилась вниз и села в мамины «Жигули». На протяжении всего пути до школы она моргала, как в замедленном кино, и произнесла лишь три слова «хорошо», «ладно» и «пока».
***
В школе Эда думала только о том, чтобы поскорее вернуться домой и еще раз взглянуть на куртку сестры. Чем дольше шло время, тем увереннее она становилась, что когда вернется, бисерная вышивка будет на месте, и утренняя неожиданность окажется какой-то ошибкой. И чем увереннее она становилась, тем дольше шло время. У нее даже возникла мысль пропустить занятия в музыкальной школе, но в последний момент она передумала – не время приумножать свои провинности. И как только все уроки остались позади, она бегом понеслась домой. Перед забором остановилась – почувствовала, как бьется громче обычного ее сердце. Что, если бисера все-таки на куртке не окажется? Она бросила рюкзак прямо у двери и пошла в комнату сестры. В дверях она зачем-то закрыла глаза и вслепую подошла к кровати. Вот сейчас она посмотрит на постель и увидит на ней куртку с вышивкой из бисера, а через пару часов обязательно поговорит с мамой об инциденте. Она открыла глаза и увидела куртку – на ней по-прежнему не было ни крупицы бисера, ни грубого шва на груди, ни дыры.
Эда села на кровать. Она не знала, нравится ей это обстоятельство или нет. Вроде бы проблема решена – куртка цела, но стоит ли доверять такому повороту событий? Может, она потом снова появится? Эда проверила куртку со всех сторон, будто дыры могли появиться в другом месте, но все было в порядке. А может и бусы стали целыми?
Девочка бросилась в свою комнату, открыла шкаф и достала разорванные бусы – они оставались разорванными. Эда улыбнулась, потому что только один испорченный предмет – это лучше, чем два, и связать бусы проще, чем починить одежду. Нужно только разыскать недостающие бусины.
Она переоделась, спустилась на кухню выпить молока с булочкой. Солнце ярко освещало старый дом, на который Эда смотрела в окно, пока ела. Она вспомнила про бисер, который нашла там. А остаток бисера случайно не исчез? Бросив недоеденную булочку и молоко, Эда снова понеслась наверх, в свою комнату, открыла шкафчик и увидела мешочек. Взяла его в руки, развязала и высыпала горсть себе на ладонь – бисер был на месте. Как же необыкновенно красив он был, даже обидно, что вышивка пропала. Эде показалось, что бисер был прохладный и сегодня был даже краше, чем прежде – он так переливался, что девочке снова захотелось вышить из него что-нибудь. «Если вышивка снова не испарится», усмехнулась она про себя. Странный бисер, конечно. Может, она им неправильно пользовалась? Эда вспомнила про книжку со схемами, что лежала в ящичке – определенно, ее стоило почитать.
Но сделать это оказалось невозможным делом – только теперь Эда увидела, что язык, как котором книжка была написана, она не знает. Некоторые буквы были похожи на английский, который она учила в школе, но не все, и прочитать они ничего не могла – звуки получались какие-то нелепые.
Потом девочка снова поднялась к сестре, чтобы поискать бусины – увы, долгие поиски подарили ей только 3 штуки, и Эда поняла, что около 7 сантиметров бус она восстановить не сможет – наверное, бусины залетели под тяжелый шкаф, откуда их не достать. Что ж, возможно, это не такая уж и проблема, подумала Эда, ведь бусы длинные, и может быть, ни мама, ни Анна не вспомнят, какими бусы были прежде. Она пошла к себе в комнату, насадила последние найденные бусины на нитку и связала. Так аккуратно, как прежде, не вышло, но Эда этому значения не придала. В конце концов, теперь, когда куртка была цела, никто не скажет, что Эда заходила в комнату сестры и трогала бусы. Девочка отнесла мамино украшение и положила на трюмо Анны, где оно и лежало прежде.
И все же приезда сестры Эда ожидала с опаской. Но все обошлось – та ничего не заметила, и даже была в эти выходные немного ласковее, чем прежде. Александр тоже приехал домой на выходные, и вечером субботы Эда вдруг почувствовала, что все почти как прежде. Брат и сестра что-то рассказывали о своей жизни в городе, о работе Александра. Испытать настоящую радость от всеобщего возбуждения девочке мешало чувство досады – все эти приятные рассказы, вся счастливая жизнь брата и сестры никак не были связаны с ней. И когда закончатся выходные, они снова уедут, туда, где им теперь лучше, чем дома.
Александр даже посуду помыл в тот вечер. А Эда все хотела найти повод тоже включиться в разговор, добавить что-нибудь о своей жизни, рассказать про свои дела, но не выходило. Когда Анна ушла к себе, Эда тихо стояла под дверью и слушала, пытаясь представить, увидела ли сестра свою куртку или бусы.
– Ты что подслушиваешь? – услышала она голос Александра, поднимающегося по лестнице.
Эда насупилась. Ну что за неприятность снова – она оказалась поймана за таким постыдным занятием. Она бросилась в свою комнату, хлопнула дверью, и рухнула на кровать. Никак, никак у нее не выходило быть нормальной сестрой. А старшие будто искали лишнюю возможность уличить ее в плохом поступке. И находили, надо сказать. Да что они за брат и сестра такие? Им ничего не нравится – ни играть, ни гулять, ни даже просто быть дома. Отчаяние снова овладело Эдой. Дверь приоткрыла мама, спросила, почему дочка сидит одна, не дождавшись ответа, позвала пить чай. И ушла. А Эда хотела сказать, что не хочет пить их противный чай, но мама ведь и не спрашивала, просто позвала и ушла. Эда с яростью бросила в дверь подушку и съехала с постели на пол.
На тумбочке рядом лежала та книжка на непонятном языке, Эда стала листать ее, пытаясь понять хотя бы, что могут означать схемы, но ничего не выходило. Интересно, вдруг подумала она, а если этим бисером все дырки зашивать, они все будут так исчезать? Эта мысль увлекла девочку. Она стала представлять, что можно было бы еще зашить бисером. Вспомнились колготки, дырка на обшивке дивана в гостиной, и мамина блузка, которую та недавно прожгла утюгом. Девочка сидела так одна, представляя как можно было бы вышить некоторые вещи, но вскоре к ней вдруг постучался и вошел Александр.
– Ты что сидишь тут одна? – спросил он и сел на пол рядом. Эда посмотрела на него недоверчиво, она уже и забыла, когда брат интересовался ее делами, наверняка, ему от нее что-то нужно.