Зима

Говоря просто, Нина переспала с мужем собственной подруги в непосредственной близости от пьяного Вадимазимней звёздной ночью. Потом Нина заснула, а Николай сидел на полу, оглушённый охватившим его чувством. Он плакал. Последний раз он плакал двадцать пять лет назад, когда умер его маленький сын. В два часа ночи он как будто опомнился, вышел на пустую улицу и вызвал такси.

Между седьмым и восьмым этажом четырнадцатиэтажнойбашенки тусовалась разношёрстная разновозрастная компания. Там были подростки-переростки, дизайнеры, медики, фотографы и даже затесался театральный реквизитор. Именно в этой тусовке «дышала» Гуля, и, как ни странно, она находила там что-то такое, чего не водилось у них с Колей. А у них с Колей не водилось ссор, конфликтов, выяснений отношений, пьянок, измен, мордобоя, истерик и отсутствия денег. Коля был идеальным мужем. Хвалил стряпню жены, читал газеты, хорошо зарабатывал, понимал её и дарил подарки, а по праздникам – цветы. Все девчонки завидовали Гуле. Гуля вытащила выигрышный лотерейный билет! Гуле повезло! Ох, уж эта Гулька! Но, как говорится, где семья, там и спрятанный скелет. И этим скелетом оказалась бездетность. И Гуля «срывалась». Не сразу, но после пяти лет совместной бесконфликтной жизни она поднималась на седьмой этаж на лифте, проходила ещё один пролёт, садилась на розовый кафель прямо на пол и открывала бутылку с пивом. Кто-то всегда оказывался рядом. И этого кого-то звали Игорь.

Игорь, как и Гуля, работал в театре и, как и Гуля, не был актёром. Гуля вела спектакли: готовила площадку, давала звонки, выкидывала актёров на сцену, следила за гримёрами, осветителями, звуковиками, то есть руководила большим муравейником, имя которому – театр. Игорь же работал монтировщиком, но недавно его перевели в реквизиторы. Он был предан театру, он его любил. Он чуть-чуть не дотянул, не окончил режиссёрский курс в высшей школе. Заболела мать, надо было работать и выхаживать её. В своей жизнион как будто всё время пытался впрыгнуть в отходящий поезд, но чуть не успевал и оставался стоять на опустевшейплатформе. От него часто пахло вином, он был худ и сутул, но глаза, удивительно умные и живые, выдавали в нём человека, наделённого талантом, а талант, как говорится, не пропьёшь. Гуля это поняла с первой встречи. Они вместе ехали в метро. Она – из своего, а он – из своего театра. Она поздоровалась, ибо узнала соседа сверху. Они разговорились. Её решение, что будет скучно, нечего и не о чем, сразу отменилось. А потом произошло чудо – стало легко. Но от станции к стации удивление её нарастало. Во-первых, было интересно. Во-вторых, она вдруг почувствовала себя умной женщиной, чего с ней не было никогда в жизни. В-третьих, всё показалось ей смешным. Её не интересовала его внешность, достаток и здоровье. Если можно так сказать, само воплощённое вдохновение сидело перед ней. Что-то в ней удваивалось, а то и утраивалось, во всяком случае, её безумие возрастало даже вчетверо. Рядом с Игорем не требовался даже мотоцикл. И периодически она искала этого человека, шла на запах, хотела выжить, но когда она находила его восхищённые глаза, то успокаивалась и искала его руку. У него была тёплая, чуть шершавая рука. Они болтали без умолку, рассказывали театральные сплетни, смеялись, травили анекдоты и были безнадёжно счастливы. Как можно быть счастливым, не имея надежды?

– Я не люблю мужчин. Не в этом смысле. Я не люблю писать мужчин! Они меня не вдохновляют. Женщины – другое дело! Женщины… Я их завлекаю, они мне позируют, а я их развлекаю! Я им пою, читаю стихи, кормлю фруктами, пою чаем, что-то спрашиваю, шучу. Они смеются! Отвечают невпопад, что-то мне рассказывают или сидят надувшись. Как можно не любить женщин? Посмотрите, какая линия спины, шеи, бёдер, какие у них кисти рук, как они поворачивают голову и смотрят! Вслушайтесь в звуки их голосов! Какая музыка! Какая музыка! Я не люблю мужчин потому, что они мне завидуют. Не смейтесь, правда. Я – счастливый, пишу ежедневно, ко мне приходят женщины, одна красивее другой. Моим рукам помогают краски, свет, а в основном– природа! Это она шепчет мне: «Напиши её так, а не иначе, добавь золота в волосы, сделай их лёгкими, сделай кожу тёплой и прозрачной, такой, чтобы хотелось к ней прикоснуться. Сделай её живей, чем она есть! Обнаружь в ней сокровище!» Боже, что это за работа! Недаром мне завидуют. А вы? Завидуете? Ну вот, я же говорил. А мужчины почти все норовят ухватить, взять себе, сказать «моё». Они все агрессивны, а если они не агрессивны, то это не мужчины.

Как можно что-то сделать незаметно? Незаметно изменить, незаметно предать, незаметно украсть? Улыбаться другому, а самому носить за пазухой камень. Быть «примерным» мужем или женой, а самому презирать другого. В нас так силён инстинкт охотника! Мы можем не есть грибы, но мы будем их собирать! Нам хочется ту или иную игрушку, но когда мы получаем её, мы сразу теряем к ней интерес. Человек во все времена был одинаков. Неужели ничего не поменялось? Неужели?

Однажды Гуля осталась у Игоря на ночь. Коля принял ситуацию, стиснув зубы, и ничего не сказал Гуле, которая пришла только утром. Он сварил кофе себе и ей, молча выпил, чмокнул её в нос и уехал на работу. Это «спокойствие» дорого ему стоило. Руки не слушались, ему пришлось припарковаться и поехать в метро. В вагоне кто-то разлил масло, и пахло семечками. Болела душа, но где, в каком месте она болела? Скользили на масле, но никто не упал, пассажирам было даже весело.

Рано или поздно человек оказывается в одиночестве с самим собой и своими вопросами. В полной пустоте, которая, возможно, и есть истина? Хочу ли я долго жить? Жить в пустоте. Могу ли вообще сделать кого-то счастливым, если сам… Зачем я? Существуют ли варианты выхода из таких… ситуаций? Расстаться? Простить и идти дальше? Пересмотреть свою жизнь? Не выдавать себя. Простить. Ничего страшного не произошло… Болело сердце.

– Мужчина, что с вами? Вам помочь? – кто-то уже поддерживал его под локоть.

– Спасибо, я сам.

Странно, так тяжело не было никогда. Когда разгребали завалы и из-под обрушившихся балок и плит вынимали мертвецов в Ленинакане, былобольно, но не так. Ты служил целому, ты был нужен, смерть ходила везде и пила спирт вместе с остальными. Ты сам мог умереть внезапно, но не было так тяжело. Когда служил на подлодке и постоянно дрался, и не хотел прислуживать чужой тупости и злобе, и в любой момент мог быть отстреленным, как больное животное, и смерть ходила рядом – не было так тяжело. Эти «простые» вещи, из которых складывается наша жизнь, оказываются нам не по зубам. Самое сложное – прожить один день твоей длинной скучной жизни, которая на поверку оказывается слишком… короткой. Там, в щели, где болело, Николай постигал безмерность и бессмертие мира. Кому ещё этот мир мог быть так интересен?

Никаких выяснений взаимоотношений у них с Гулей не было, но почему-то дома стало холодно, неуютно, сквозило. И ночью, лёжа в постели с собственной женой, Николай замерзал. А однажды, возвращаясь с работы, он увидел на детской площадке одинокую танцующую фигуру женщины. В этот момент Николаю было уже пятьдесят. Гуля многого не знала о нём. О том, что он уже был женат, в той далёкой молодости и жил в небольшом Алтайском городке, имел ребёнка… Ребёнок на его глазах вылил на себя чан с кипятком. Они с женой похоронили сына и развелись.

Во все времена люди были одинаковыми. Нам свойственно добавлять флёр и вносить романтику во времена, которые давно прошли, в былое. Испытывая недовольство, мы думаем, что мир и человек в нём стал хуже, но стоит заглянуть в прошлое, тотчас же мнение о сегодняшнем дне меняется, и мы благодарим Бога, что родились сегодня, а не вчера.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.