Лорд в кандалах

— А тебе в наложницы вообще нельзя! — отсмеявшись, ошарашила бедную Момо смертельно серьезным видом Регина, — Послушай старую тетку, девочка. Во-первых, ты не создана для деторождения. Твоё тело в этом отношении не созреет никогда. А во-вторых, прежде чем на меня обижаться, подумай — что от тебя останется, если ты перестанешь быть телохранителем Алистера?

— Я… не перестану, — тихо и уверенно выдавила из себя девушка, прижав к голове свои кошачьи уши.

— Либо одно, либо другое, милая, — улыбнулась ей Регина, — Третьего не дано. Либо ты защищаешь нашего красивого лорда, либо он защищает тебя.

Меценатство это не ко мне, но слушая, как рыжая воительница ездит по мозгам мелкой шпионке, я твердо для себя решил, что найду способ отблагодарить Праудмур. Возможно, даже деньгами. Она очень похожа на человека, который сумеет потратить пять миллионов фунтов на кругосветном путешествии. А потом, когда деньги кончатся и бедная Регина будет громко сокрушаться о своих потерях, появлюсь я, дав еще раз столько же. Нет, ну бесценное же дело сделала, куда мне столько женщин?! А главный вопрос — кто тогда будет защищать меня? «Заказанные» ветераны с фронта придут нескоро…

Получилось так, что я дал себя увлечь разговору с оживленно болтающей Праудмур. Наверное, просто хотелось расслабиться. Дома, в Холде, я бы не смог себе это позволить, будучи постоянно под наблюдением слуг и Уокера, а здесь, в комнате отдыха заведения с горячими источниками, внезапно получилось. Все проблемы и планы отошли на задний план. Мы болтали, я, Регина и изредка вставляющая тихие реплики Момо. Болтали просто и непринужденно, буквально впервые со дня нашего знакомства.

Молоко и чай быстро надоели профессиональной военной, она предложила перейти на что-то погорячее. Подумав, я дал своё согласие, от чего Праудмур тут же озадачила местную хозяйку внушительным заказом, попутно сняв всю гостиницу. Простые посиделки тут же начали плавно, не спеша и со вкусом переходить в небольшую попойку.

Наверное, это было мне нужно. Как минимум, просто хотелось расслабиться. Сомнение быстро перешло в желание, а окончательную точку поставил визит Чарльза Уокера. Прорвавшись сквозь вялую защиту хозяйки заведения, дворецкий окинул взглядом нашу миниатюрную пирушку, затем слегка улыбнулся (!), отклонил мое предложение присоединиться, а затем ушел.

Что же, если не доверять его мнению, то чьему вообще можно доверять?

С момента, как я попал в эту страну, возможности расслабиться не было. Постоянно требовалось что-то решать, куда-то двигаться, что-то делать или организовывать. Деловые и финансовые бумаги всегда дожидались меня на столе, требуя к себе всего лишь внимания. Посиделки с ними я и воспринимал как отдых. А что раньше было отдыхом? Таких моментов просто не было. Учеба, тренировка, Япония.

Оказывается, можно уметь очень уютно молчать. Пока мы медленно накачивались странным японским сакэ, Момо слушала и молчала, переводя взгляд с меня на расслабленно болтающую рыжую, которой вскоре выговаривать «лорд» стало куда проще, чем «Алистер». Впрочем, в её устах этот статус звучал не как полагается, а скорее, как моё личное наименование.

Попойка плавно перешла в купальню, от чего моему нетрезвому рассудку начало настойчиво казаться, что вскоре общение может перейти в другую плоскость, более того, всё к этому и шло, но оказалось, что миниатюрные, хоть и тренированные тела моих собеседниц к смеси из принятого алкоголя и теплой воды вокруг относятся однозначно. То есть, засыпают намертво. Я даже немного разочаровался, будучи во хмелю и настроении. Впрочем, фривольные мысли быстро убежали прочь, повинуясь железной логике — прав на адюльтер мне никто не выдавал, а значит, близость такого рода была бы лишь на руку Рейко с её нездоровыми планами.

Тащить тихо сопящие тела в Холд у меня настроения не было. Сняв номер в соседней гостинице, я сгрузил Момо и Регину на один из футонов, а сам уселся у окна, блаженно диагностируя у себя отсутствие конструктивных мыслей и… слегка проникаясь фатализмом.

Оливер сделал отцу на прощание шикарный подарок, сбив меня со следа. Возможно, он даже не врал, говоря, что не знает, где Роберт, но от этого не легче. Предсказать, откуда бывший граф может нанести по мне удар, не взялся бы ни один мудрец в мире. Монстры, алхимия, бомбардировка, налет, подкуп моих же наёмников… Перечислять можно долго. Защититься можно, лишь днюя и ночуя в «Паладине», да и то не факт. Ударит сейчас? Через неделю? Через месяц?

Ни я, ни он не можем себе позволить спрятаться в Черных замках. Остаться должен только один.

Так, находясь в мечтательно-расслабленном состоянии, я и засек едва слышимые тревожные крики.

Собрался, сосредоточился, встал. Решение пришло сразу, после проверки собственного состояния, уже диагностируемого как легкий хмель — нужно проверить. Убедившись, что обе девушки сладко дрыхнут в обнимку, я выскочил из комнаты и здания, быстро направившись туда, откуда неслись вопли.

Вопли были мужскими и разноголосыми, а это для Хагонэ было сейчас крайне нехарактерно.

Еще в самом начале реорганизации Хагонэ из города в военную базу, я решил, что конфликт полов у солдат и рекрутов мне здесь не нужен. Опытные наёмники, пришедшие в увольнительную, совсем не потерявшие берега крестьяне, оторванные от сохи, но выпив как следует, вполне могут перепутать женщин-рекрутов с девушками легкого поведения. Это грозило большими осложнениями для Ятагами, так как в Японии за изнасилование во время военных действий практиковалась смертная казнь. В итоге мной было принято следующее решение — выстроить подобие веселого квартала на отшибе Хагонэ, там, где ранее местные жители разводили свои садики и огородики. Эта «зона отдыха» была огорожена, пьяных мужчин из нее не выпускали, а женщины могли проходить свободно, на свой страх и риск.

Вопли, быстро сменившиеся автоматными очередями и сухими ружейными выстрелами, неслись как раз из этого веселого квартала. Миновав взволнованно переглядывающихся солдат, стоящих на воротах с оружием наизготовку, я поспешил дальше, сам держа в руках свои «атласы». Тяжелые револьверы пригодились буквально через десяток метров после того, как на меня выбежал истошно визжащий нечто несуразное японец в рваных серых лохмотьях, занесшись над головой в замахе некую помесь грабель и шипастой дубинки. Этого грязнулю явно что-то сильно напугало и возбудило — из многочисленных царапин шла кровь, глаза на испачканном лице заплыли, а волосы, не знавшие расчески, были местами выдраны. Выстрел из «атласа» поставил точку в его проблемах, швырнув тело в пыль, а я, помня Рубцовск, пошёл дальше аккуратно и вдоль стен гостиниц и питейных заведений.

Крики, большей частью теперь удивленно-возмущенные и на венгерском, неслись от частокола, ограждающего веселый квартал от чахлого леска, за которым пряталась территория обезьян. Сами венгры-наёмники обнаружились здесь же: пьяные, возбужденные и расхристанные, они оккупировали кое-как верхушку частокола с помощью приставленных лестниц, ругались и стреляли в лес. Наиболее трезвые из них рысцой патрулировали внутренний периметр частокола с оружием наизготовку, сшибая выстрелами перелезающих забор исцарапанных оборванцев.

Это могло показаться бойней, но ей не было. Из леса доносились выстрелы незнакомого легкого калибра, венгры то и дело пригибались, рассыпая ругательства, периодически то на одном, то на другом висли орущие атакующие, норовя свалить наемника по одну или другую сторону забора. Пристрелив парочку счастливчиков, дружно переваливших забор, я стал свидетелем смерти одного из наемных солдат, в чью шею вонзилось прилетевшее из-за забора орудие, напоминающее кривой нож, перпендикулярно насаженный на короткое топорище. Боец захрипел, начав валиться вместе с лестницей, а на частоколе появилась безумно скалящаяся лохматая голова очередного лишенца. Пуля из «атласа» заставила его затылок брызнуть коротким фонтаном мозгов и крови.

Сквозь шум, гам и прочие звуки царящего хаоса я никак не мог понять смысла в происходящем. Кто эти оборванные люди, как они сюда попали, зачем кидаются на забор? Сами бродяги, которых точно не могло ранее быть в Камикочи, верещали что-то своё, но разобраться в шуме не представлялось возможным, матерящиеся венгры создавали свою особую атмосферу непонимания. Ответа на вопрос, откуда тут взялись эти люди, тоже не наблюдалось.