Страница 4 из 8
его змея, открытых ран зловония
никто не мог терпеть, а врачевания
не удавались. Мы его оставили –
так надо было сделать – там, на Лемносе,
не умирать, а жить. Сложили корпию,
запас еды, вина, тот лук со стрелами,
который нынче вспомнили.
Агамемнон
Вот сам ему
и объяснишь, насколько ты был прав тогда.
Одиссей
Меня убьет он прежде, чем скажу ему,
зачем и кем я послан, я…
Агамемнон
Идти тебе.
Одиссей
Решил, что я тебе не нужен больше, так?
Погубит Филоктет столь много знающего
постыдных тайн твоих, и вся политика
останется сокрытой от досужих глаз.
Таинник, соглядатай слишком стал тяжол
для царской совести, когда дела пошли
под Троей не по-твоему. Того гляди,
и бунт начнут открытый – Одиссей тогда
ну как переметнется, ну как сам решит
над войском утвердиться? Всех и вся предаст
он, столько раз предатель. Лучше загодя
убрать его, услать морей за тридевять.
Не к Филоктету шлешь – к Аиду в путь прямой.
Нестор
Незачем тому, кто честен, о предательстве твердить,
нет в душе царевой мрака, есть радение одно
о всеобщем нашем благе. Знает он своих бойцов:
кто хитрее Одиссея Филоктетовой душой
завладеет, лук доставит, силы получеловека,
съеденного злою язвой, кто к добру расшевелит?
Одиссей
Конечно, Нестор! Он, столь много знающий,
найдет лазейки, доводы, и Филоктет
пойдет за ним…
Агамемнон
Идти тебе.
Одиссей
Зачем ты так…
Агамемнон
Когда вернется он, неся оружие,
против какого все тут беззащитные
стоять мы будем, знать хочу, что он пришел
Парису мстить, не нам. Добавить к бедствиям,
нам предстоящим, Филоктета, прыщущего
отравленными стрелами по лагерю,
я не хочу. Когда тебя, зачинщика
своих бед, он в живых оставит…
Одиссей
Сможешь ты
не труся подойти к нему, в объятия
пришельца заключить и возлияния
творить за дружбу и успех скорейший стрельб.
Агамемнон
Тебе идти.
Одиссей
Пойду, добуду лук тебе,
отравленные стрелы, не погибну сам,
день будет – и Пергам вручу надменному
властителю, герою, Агамемнону.
Развеселишься ты душою черною,
насытишься победой, смертью, золотом.
Но я не хуже Калхаса предсказываю,
из прошлого дороги в дали будущие
выстраиваю: не убьют тебя, война щадит
тех, для кого смерть будет избавлением
от худших бед, – вернешься ты назад, домой…
Я видел Клитемнестру – мать, ведущую
на казнь свое дитя, по воле грозного
супруга, видел бурный ад, вместившийся
в ее зрачках. Я знаю: девять лет она
в уме перебирает казни лютые,
лютейшую ища. Давай, спеши домой,
гони войну к победе – победителя
глаз не смыкая ждут.
Агамемнон
Дурную женщину
я усмирю. Ты ж собирайся в долгий путь.
СТАСИМ 1
Хор держит в руках деревянные щиты (борта судна).
Корифей
Отплываем,
братцы-итакийцы,
от неприязненной Трои.
Царь наш
паруса ставит,
весла берем,
в море идем.
Куда ж нам плыть?
СТРОФА 1
Эй, разверните струги
в сторону мать-Итаки,
в воду веслом упругим
упираем, бежим из драки.
Где вы, богатства Трои,
там и лежите лежнем:
нам и так ничего и
не дали бы. Бедный прежней
бедностью, возвращаюсь
(эх, мечты золотые!),
к дому поворочаюсь,
и думы мои – жилые.
АНТИСТРОФА 1
Женушки без добычи
примут нас: жив хозяин.
Что ж его ратный свычай
местным необычаен?
Ходит-бродит вразвалку,
смотрит, как исподлобья,
взглядом немного жалким
битого; луки, копья
призрачные сжимает –
в руке пустота, – воюет
до победного, умирает
на штурмах, в боях лютует.
Корифей
Не лучше ль доделать дело –
довоевать?
Хор
Воюем.
Корифей
Значит, налево – к Лемносу
темному.
Хор
Что ж… Поплыли,
там:
СТРОФА 2
Ходил человек к алтарю, торжественен и один,
ходил жертвы принести от щедрот, первин,
носил человек, подкладывал – пей, бог,
дым жирных жертв, а что мало – так всё, чего смог.
Хор (вместе)
Дай, бог, в делах удачи, в летах чтобы полный счет.
Дай, бог, любви и денег немедля, теперь чтоб, вот.
АНТИСТРОФА 2
Ходил человек, похаживал вокруг алтаря туда и сюда,
а за ним ползла шипя-пришепетывая его беда–
змея священная, ядовитая страх.
Хвать его – и он уже не стоит на ногах.
Корифей
Набежали со всех сторон –
поддержи, подложи, перевяжи,
на воздух его неси,
влейте ему вина.
СТРОФА 3
Лечим раны:
насыпь врачевств
едких – выесть всю боль, весь яд.
Зарастает плоть, дело есть
архиятеру: Махаон
возвращает на божий свет,
льет настои целебных трав,
дымом горьким вздохни – бодрит,
неразбавленное вино
пролитУю заменит кровь,
кость, и плоть, и дух укрепит,
вспрянешь лучше, чем был, – жив, прям.
АНТИСТРОФА 3
Но твою злую боль врачеств
наших мази, нож не берут,
не берет и огонь – чадит,
время разве излечит, срок
непостижный, за жизней край
наших кратких, солдатских. Мы
оставляем тебя: еще
неизвестно, чем заслужил
эти язвины, жало в плоть,
ни на ком рядом нет таких.
Будь ты проклят, не проклят, нам
всё равно – разминулись – прочь!
Корифей
Мерим
теперь
по вОлнам обратный путь:
тот, кто проклят и лишний,
тот стал надеждой войска.
Хор (вместе)
Как он там?
Выжил ли?
СТРОФА 4
Черные раны на теле, зной
болезненный, желтый ток
гноя, насквозь пропитавший бинт,
запах его жесток.
На ком из нас нынче нет таких
отметин? Трусы одни
целое тело уберегли,
каждый солдат сродни
другому: тело одно с другим
схоже, неразличим
яд от змеи или яд, самим
естеством сотворен моим.
В разных местах мы одну судьбу
мыкаем, Филоктет.
На краю сцены появляется декорация в виде острова, приближающейся земли. Над островом стелется едкий сизый дым, как будто всё, что рассказывают об устроенных здесь кузницах Гефеста, – это чистая правда.
АНТИСТРОФА 4
Мрачный и дымный остров
Лемнос в тенях багровых.
Откуда плывем, там дымы
такие же, не дровами
кормили костры – своими
порченными телами.
Воздух обставшей смерти
едок, привычен: Лемнос