Страница 3 из 8
мать-реки. Твое правленье станет тягостью великой
для народов прежде вольных, для не знающих ярма".
"Правит миром меч умелый, хитрый выпад, быстрый довод.
Я отдам тебе, – вторая молвила, – успех военный,
и не только что азийский материк тебе готова
дать война, но и Европа ляжет пред тобою пленной:
для народов прежде вольных меч готовит груз ярма".
Третья пальчиком лукавым поманила, показала
лик неложный девы дальней, девы томной, многомужней –
вмиг у парня взгляд застился, в голове ума не стало
(звался тот пастух Парисом, прозывался Александром):
сам он шею преклоняет, надевает груз ярма.
Доверяясь Афродите, взял Парис кораблик быстрый –
весла в море, ветер в парус – и поплыл за девой томной,
многомужней к славной Спарте. Дева встретила Париса,
приняла чин чином, стлала белую постель, любила,
как завещано богиней, как пристало деве юной.
Две богини вверх взбирались, к островерхому Олимпу,
две доверили печали Зевсу, две себе просили
блудную чету отдать им, исполу отдать им Трою:
кто от силы и от власти отказался дерзновенно,
пусть погибнет тот от власти и от силы пусть погибнет.
Так Кронион-громовержец, чьи прислуга власть и сила,
отдал им святую Трою, род Дардана благородный,
старика-царя Приама, бед виновника Париса.
Две богини вниз спускались, к городам Эллады сильной,
две богини рать сбирали – островных, материковых,
не щадили обе наших, гнали в струги, принуждали
волны моря вдаль исплавать да испробовать оружьем
судьбы греков, судьбы тевкров: долго ль нам гулять по миру,
долго ль им стоять под солнцем. Не своей мы – вышней волей
собраны со всего света, мы не можем своевольно
брать твердыню, плыть обратно: боги спорят, нами правят.
Пусть расскажет вещий Калхас, бед провидец, птиц пытатель,
волю их: нам здесь остаться, вспять вернуться или что там.
Агамемнон
Насилу-то закончил! Но он прав: сюда
тащите, люди, Калхаса, пусть слово он,
птицегадатель, молвит. Речь послушаем
из вышних, божьих Областей.
Вестник
Он здесь. Иди.
(Выталкивает на центр сцены Калхаса.)
Калхас
Калхаса ненавистного позвал, Агамемнон, ты.
Царь захотел вещаний, что на языке моем
клубом свились, как змеи мудрые. Слышишь шип,
как ядовиты, знаешь, сколько их о тебе
было и снова будет, – во имя твоих потерь
я начинаю слово вещее говорить.
Хор
Боги сильные надзвездные и поддонные,
услышьте, как мы взываем, убогие, многостонные.
На благо ли, нет вопрошающим ваш ответ –
вы не откажите, пролейте на тьму бел-свет.
Агамемнон
Угрюмый старец, изощренный в карканье,
скажи, птицегадатель. Было, помню я,
твое вещанье громкое: падет, падет
град славный Троя – весь до Океана мир
услышит шум падения. И что? Стоит.
Мы жертву приносили, запредельную
за ветер цену.
Калхас
Гневайся, ругайся, царь.
(Начинает, раскачиваясь в священном экстазе.)
Темные вижу смыслы,
ради утраты зренья
явленные, – нависли
сроки их исполненья.
Капли последней надо,
чтоб прорвало плотину,
явлений свело громаду
в ясную нам картину.
А не случится – время
двинется в ход обратный
с событиями со всеми,
в вовсе невероятный.
Девять лет воевали,
десятый победным станет.
ЭПОД
Сколько же лет прошло – кто их считал?
Только по головам: кто когда мертвый пал.
Первым Протесилай скрылся от нас в Аид:
первый на берег встал, первый на нем лежит.
Только ли вражий меч грекам наделал бед?
Пал, оклеветан, вождь эвбеев Паламед.
Грудью закрыв отца от гибели, Антилох
у Нестора на груди отдал последний вдох.
Сын слабейший отца, бравшего Илион,
наземь сбит Тлептолем, к мать-земле пригвожден.
Чуждый подъемля груз славы, доспехов, срок
свой исчерпал, погиб не за себя Патрокл.
Не брезгает, не щадит труса смерть, для того
Терсита себе взяла – подлая подлого.
К жизни вернуть себя тот, кто многих успел,
не смог Махаон – и дух нелеченый отлетел.
Сколько себе добыл корыстей – все на костер
могучего. Ахиллес, бог – твоей славы вор!
Собственных жертва рук, в безумии скот крушил
Аякс, а в себя пришел – и вот кого порешил.
Значит, десятый год валом валит – ему,
несытому, отдадим не нас, но Трою саму.
Корифей
Но что же делать нам, бояться, ждать чего,
какая капля малая нужна, скажи,
невнятицу пророческую брось, Калхас,
дай знать: мол, то-то делать, тех-то в жертву несть.
Калхас (снова напевает, раскачиваясь в пророческом трансе)
Провещал Феб, мудрый дал знак,
сокрушить град нам дано.
Корифей
Как?
Калхас
Остров есть – твердь средь морей волн,
там Гефест-бог, замыслов полн
творческих, бил, изнурял медь,
выковал то, чему жизнь – снедь.
Есть лесов лес, ясень в нем прям
устремлял рост в небеса зря:
бил топор в ствол, нож стругал жердь,
руки гну-ли самоё смерть.
Меж дурных мест есть одно – страх,
заросла топь, ржавь на ку-стах,
весь впитал гной из земли гад,
весь отдал, мертв, стрелам свой яд.
По лугам вол заливным шел,
возрастом стар, весом тя-жол, –
тетива, будь из тугих жил,
а рогов мощь с древом скле-ил.
По ветрам плыл шизый о-рел,
распростер крыл ширь на весь дол, –
дал перо, чтоб с тетивы лёт
был далек, быстр, куда месть шлет.
Одиссей
Гераклов лук, орудье смертоносное,
оставленное им в наследство…
Калхас (сейчас он говорит спокойно, без аффектации)
Знаешь, кто
наследник у героя? Филоктет. Его
ты бросил умирать тогда на Лемносе,
но выжил он, с ним лук его – Гераклов лук.
(Обращаясь ко всем.)
Без Филоктета и его оружия,
хоть тыщу лет под Троей майтесь подвигами,
всё без толку; вернете Филоктета в строй –
он луком поорудует, убьет того,
кто этих войн виновник, и падет Пергам.
Одиссей
Ты лжешь. Он умер. Девять лет. Никак нельзя…
Калхас
Он жив и ждет тебя…
Одиссей
Я что, один тогда
решил его оставить? Остальные вы
как будто ни при чем. Когда поранила