Страница 16 из 65
Мягкие. Упругие. Нежные и страстные одновременно.
Я, блядь, еще с первого прикосновения к этим губам знал, что удержаться невозможно. Как только пальцами провел. Прикоснулся. Невесомо.
Тут же обожгло. Пронзило всего насквозь. До затылка.
Уже тогда въелась.
И глаза.
Глаза эти невозможные.
Царапают.
Нет ее, а будто взгляд на меня поднимает.
Нежный. Томный. Сверкает черными алмазами.
И царапает. Прямо под ребрами. Царапает так, что растереть грудь себе хочется. Вырвать это оттуда. Изнутри. Пусть даже ребра превратятся в крошево. Но вырвать!
Они оба правы.
Нас просто перестали бояться после этого.
После того, как я впустил в дом эту девчонку. И не смог. Не смог удержаться. Пеленой накрыло. Впервые в жизни.
И даже думать не о чем.
Я не должен был идти на эту сделку.
Когда тебя оскорбили, плюнули в лицо, а после этого еще и предлагают откуп, это, по сути, еще один плевок. Двойное оскорбление.
Вытрись и прими оплату, как собака, за то, что тебя унизили.
А кто берет плату за такое, об того бесконечно можно вытирать ноги. Готов стерпеть любое унижение. Это ниже дна.
И я. От этой платы не смог, не смог отказаться!
Сердце разрывало ребра, когда она стояла передо мной!
Такая нежная. Такая чистая, как мне казалось.
И пусть я понимал уже, пусть знал, что она из семьи, где не следуют ни чести, ни законам, а, значит, как и ее сестра, способна на самое мерзкое, а все равно мне веяло от этой девочки чистотой.
Если бы ствол у виска держали и требовали отпустить семью, я плюнул бы в лицо и рассмеялся. Принял бы пулю, но честь бы не попрал. Никакого откупа не то, что бы не принял, даже за один разговор о таком шею бы свернул.
Бадрид Багиров и плата за унижение? В страшном сне такого не представил бы!
Хоть сейчас и предлагаю такую же плату другим.
Но в том-то и вопрос. Они другие.
А я…
Я не смог удержаться. Отказаться от нее. От женщины, что впервые заставила мое сердце дрогнуть.
Не смог.
Потому и обрушился на нее со всей яростью.
Холодно, как настоящую шлюху, брал снова и снова.
Не ее. Себя раздирал, когда врезался в нежное тело. Когда видел, как искривляется от боли ее чувственный, манящий рот.
Разве она может чем-то отличаться от той, другой, что залетела от чужака? Без свадьбы, да еще и перед самой свадьбой с другим?
Не может.
Один род. Одно воспитание. Одни и те же устои.
Не удивлюсь, если она даже знала о разгульной жизни своей старшей сестры. Просто та, что поманила меня, опьянила, она моложе. Дать ей время, и пошла бы по рукам, как и первая.
Все понимал. Все.
Каждый толчок в нее клеймил мою кожу и нутро ожогами.
Я сам себя предавал, не в силах отказаться от предложенного откупа. Предавал дважды.
Сам себя унижал и втаптывал в грязь. Одним лишь тем, что позволил ей переступить порог моего дома.
Сам себе плевал в лицо и утирался, чувствуя, как семя выстреливает из самого нутра.
За оскорбление, страшное, кровное, платы не берут. Не берут!
Стучало в висках.
А я не мог остановиться. Снова и снова брал ее. Эту плату. Снова и снова вколачивался в нежное тело. В упругие губы, которые почти свели с ума…
Размазывая не ее. Самого себя. И себя же ненавидя.
Плевок. Она еще один плевок мне в лицо. Лютый. Страшный. За который убивают.
И пусть его можно оправдать традицией. Пусть я беру взамен чужих жизней девственность и тело. По сути, всю ее жизнь, до ее последней капли.
Но суть не меняется. Я, Бадрид Багиров, взял плату за оскорбление. Сам себя этим вывалял в грязи.
Еще не поздно все переиграть. Еще. Не поздно.
Избавиться от девчонки или отправить ее шлюхой в один из клубов. Продать с аукциона. И разобраться с остальной семьей.
18 Глава 18
Мари
Уже совсем глубокая ночь.
Я проваливаюсь наконец в очередной больной сон, как тут же подпрыгиваю на постели.
Дверь в грохотом распахивается.
Так резко, так мощно, что, кажется, ее просто вынесли.
Слетела с петель.
Но мне двери не видно.
Бадрид.
Он закрывается собой весь проход.
Своим огромным исполинским телом.
Обхватываю себя руками и в ужасе просто отползаю подальше.
Жмусь к спинке кровати.
Он смотрит исподлобья.
Рвано дышит.
Опустив голову, рассматривает меня.
Глаза светятся яростью. Таким гневом, что просто бьет по коже, заставляя ее биться в крупной дрожи.
Он пожирает этими светящимися, дьявольски горящими в темноте глазами.
Сжирает меня, срывая все.
Я не обнаженная под его взглядом. Он срывает кожу.
И будто убивает этими глазами.
Так, что задыхаюсь.
Будто чувствую на своем горле огромную тяжелую руку.
О Боже.
Он разъярен.
Разъярен и совершенно пьян!
— Бадрид…
Говорю тихо.
Пытаюсь унять эту ярость. Как-то успокоить тихим голосом.
Отползая медленно. Все дальше. Пока окончательно не впечатываюсь в стену…
— Бадрид…
Но он не двигается.
Только стоит в проходе, прожигая меня этим дьявольским, запредельным огнем.
А после…
После в один шаг оказывается рядом.
Резко хватает, сбрасывая простыню.
Боже. Он в ярости. Пьян. И совершенно невменяем!
Как сам дьявол.
Пытаюсь сжаться, но это бесполезно. Бессмысленно.
Он резко дергает меня на себя. Одним жестким рывком.
Шумно, как дикий зверь втягивает воздух у моего лица. Будто выпивает. Всю. Насквозь.
И прожигает.
Прожигает этими горящими глазами.
Будто уже входит внутрь. Насквозь. Полностью. Заставляя кипеть и сворачиваться кровь внутри.
Один его взгляд, один его вдох опаляет всю кожу.
Заставляет гореть.
Диким безумием разливаться что-то в самой глубине.
— Бадрид…
Голова сама бессильно откидывается назад.
Но он тут же ловит мой затылок.
Дергает на себя.
Впивается твердыми губами в губы.
Жестко. Резко. Ядовито. Яростно.
Подчиняя.
Сжигая меня дотла.
Ударяет языком внутрь, яростным ударом раздвигая мои губы и зубы.
И этот удар прошибает насквозь. Все естество. До самой груди. Под ребра. Вниз живота.
Я будто наполнена им. До предела. Так, что и выдохнуть не могу.
Он разбивает. Порабощает. Вбивается в самую суть. Размалывает меня на ошметки.
Резко толкается до самого горла.
Быстро. Резко. Часто.
Полностью, раз за разом вышибая из меня дыхание.
Моя кожа горит.
Все внутри полыхает безумием. Жаром.
Его ярость вбивается в меня.
Вбивается и опаляет.
И так же резко вдруг отшвыривает на постель.
Я уже выжата.
Этим безумным напором.
Полыханием глаз, что продолжают меня прожигать. Этим странным огнем, который, кажется, вытянул из меня все силы.
Даже не шевелюсь. Просто не могу. Просто не способна!
Одним рывком он срывает с себя одежду.
В мгновение нависает надо мной своим огромным, разгоряченным до невозможности, телом. Таким горячим, что, кажется, у меня останутся ожоги.
Его безумие никуда не делось.
Наоборот. Глаза, кажется, потемнели еще больше. Еще сильнее горят яростью.
А огромный вздыбленный член уже впивается в меня. По животу своей каменной тягучей твердостью. Раздавливает внутренности через кожу там, где так резко вдавился.
— Мари…
Его глаза становятся просто черным пламенем.
Но…
Он не набрасывается. Не начинает резко вбиваться в меня, как раньше. На полную мощность. Терзая и разламывая все тело на кусочки.
Не отрывая взгляда, проводит рукой по щеке.
Так нежно. Так дико и запредельно трепетно, что внутри меня все сжимается. Все начинает дрожать.
— Блядь… Мариииииии…
Я не знаю, чего ждать. Не знаю, что делать с ним рядом. Что сделает он…
Просто откидываюсь на постели. Не шевелясь. Не раскрывая рта.