Мастеровой

– Наступление отменить! – приказал он начальнику штаба. – И оставьте меня одного.

Офицеры, козырнув, вышли из командного пункта. Фон Притвиц сел на стул и достал из кобуры «браунинг». Он прусский офицер и барон. У него остался лишь один способ смыть позор допущенных ошибок. Заодно помочь кайзеру в трудной ситуации, в которую монарх угодил по его вине. Оберст-лейтенант загнал патрон в ствол, снял пистолет с предохранителя и решительно его поднес виску. Пусть живет великий рейх!

В опустевшем блиндаже гулко треснул выстрел…

Брусилов прискакал в Дубки только к вечеру. В наступавших сумерках осмотрел сгоревшие дома и палатки, возле выложенных у кладбища тел погибших снял фуражку и спешился. Пройдя длинным рядом, встал возле мертвых офицеров и перекрестился.

– Убитых отвезти в Гродно! – приказал начальнику штаба. – Похороним там – с воинскими почестями и оркестром. Всех погибших – офицеров и солдат.

Он надел фуражку и вскочил в седло. Возле линии обороны его ждал строй защитников деревни во главе с офицером в чине подпоручика. Когда генерал со свитой подскакал ближе, он скомандовал:

– Равняйсь! Смирно! Ружья на караул!

После чего строевым шагом направился к генералу. Брусилов спешился и пошел навстречу.

– Ваше превосходительство! – козырнул офицер, когда они встали друг против друга. Брусилов, в свою очередь, поднес ладонь к фуражке. – Вместе с вверенной мне командой и солдатами отдельного батальона удерживаю линию обороны у деревни Дубки. После двух атак противник успокоился и попыток захватить ее не предпринимает. Временный командир части, подпоручик Кошкин.

– Вы сказали: две атаки? – спросил Брусилов, опуская руку. – Я слышал об одной. Германцы снова наступали?

– Прислали мага под видом парламентера, – сообщил Кошкин. – Тот потребовал от нас сдаться и стал швырять огнем. Был застрелен мной из револьвера.

– Как вам это удалось? – удивился генерал. – Магов не берут пули.

– Улучил момент, – улыбнулся подпоручик. – Он хоть магистр, но дурак. Подпустил меня близко. Вот, смотрите!

Он достал из кармана документы и знак убитого мага и протянул их Брусилову.

– Вы сняли с него знак? – во второй раз удивился генерал. – Это невозможно простецу – обязательно убьет. Знаки зачарованы.

– Не убило, видите, – хмыкнул Федор. – Хотя тряхнуло хорошо. Слабовата магия германцев против русских офицеров.

– Дорогой ты мой! – генерал шагнул и обнял Кошкина. Но тут же отстранился и поднес ладонь к фуражке. – От лица службы объявляю благодарность! Вам тоже, братцы! – повернулся он к строю.

– Рады стараться, ваше превосходительство! – немного вразнобой ответили солдаты. Генерал сделал вид, что не заметил.

– Нам нужно поговорить, – сказал Федору. – Есть здесь подходящее местечко?

– Разве только в шалаше, – ответил Кошкин. – Дома с палатками сгорели.

– В шалаше так в шалаше, – согласился генерал. – Кстати, подпоручик, почему одеты не по форме? Где холодное оружие?

– Вы про шашку? – уточнил Федор и продолжил, получив кивок. – В шалаше лежит. Там ее и прицеплю. Здесь мешала, путаясь в ногах.

Брусилов, не сдержавшись, засмеялся.

[1] Субалтерн – офицер без подчиненных в роте русской армии. Старший, куда пошлют.

[2] Конвоем в то время называлась охрана высокопоставленных лиц.

[3] Туман войны или туман неизвестности – термин, введенный в оборот прусским военачальником и теоретиком фон Клаузевицем. Означает отсутствие достоверной информации о текущей обстановке на поле боя.

Глава 14

Царь вошел в зал для совещаний. Сидевшие за столом министры и начальник Главного штаба дружно встали.

– Здравствуйте, господа! – сказал Георгий и, пройдя к столу, занял место во главе. – Прошу, садитесь.

Он подождал, пока приглашенные чиновники опустятся на стулья, и продолжил:

– Предмет сегодняшнего совещания – военный инцидент на границе с Германией. Кто начнет?

– Разрешите мне? – встал начальник Главного штаба.

– Сидите, Николай Петрович, – сказал Георгий. – Мы не на официальном приеме.

Генерал сел и раскрыл лежащую перед ним папку.

– Седьмого мая сего года, – начал хорошо поставленным голосом, – германские войска внезапно, без предъявления каких-либо претензий нанесли удар по нашим позициям близ деревни Дубки, что напротив Гродно…

Говорил он четко, по-военному, и уложился в пять минут. Царь не любил долгих докладов.

– Однако! – воскликнул министр внутренних дел, когда генерал смолк. – С десятью солдатами отстоять разрушенный артиллерией укрепленный пункт? Это правда, Николай Петрович?

– Вы забыли про пулеметы, Александр Александрович, – усмехнулся военный министр. – Их у Кошкина было пять. А еще опытная команда, умеющая с ними обращаться. Кошкин изобрел эти пулеметы, сделав их на Тульском оружейном заводе в рамках конкурса, объявленного военным министерством, В Гродно привез для испытания в войсках. Излишне говорить, что он знал их до последнего винтика.

– Из пулеметов невозможно привести к молчанию пушки, – покачал головой министр внутренних дел.

– У Кошкина имелся новейший бомбомет, сделанный на Тульском заводе, – сказал военный министр. – Конструкции капитанов Рогова и Куликова. Тоже сделан в рамках конкурса. Поскольку Кошкин имел отношение к разработке бомбомета, офицеры попросили испытать его при случае. И такой представился. Понеся потери в орудийной прислуге, немцы утащили пушки.

– А германский маг? – не успокоился министр внутренних дел. – Как удалось его убить? Они ж неуязвимы.

– Не совсем так, – сказал начальник Главного штаба. – Даже сильный маг не выдержит длительного обстрела из пулемета. Хотя Кошкин застрелил его из револьвера. Этот маг, – генерал заглянул в лежащие перед ним бумаги, – барон фон Шпонек из Особого полка кайзера. Имел чин гауптмана. Выдавал себя за парламентера, но приблизившись к позициям батальона, стал бросать огненные шары. Кошкин улучил момент и выстрелил, благо находился рядом.

– У вас все, Николай Петрович? – спросил царь.

– Вкратце – да, – кивнул генерал. – Если вдруг потребуют подробностей, то они имеются. Фотографии поля боя с трупами германцев, показания пленных. Перечень захваченных трофеев.

– Сергей Дмитриевич? – Георгий посмотрел на министра иностранных дел.

– Вызванный мной для объяснений посол Германской империи фон Пурталес в ответ на предъявленные ему претензии, – начал министр, – заявил, что случившийся инцидент произошел по вине командира стоявшего на границе германского полка фон Притвица. Дескать, тот сошел с ума и в помрачении отдал приказ атаковать русские позиции. Осознав, что натворил, фон Притвиц застрелился.

– Это так, – подтвердил начальник Главного штаба. – Но мои агенты донесли, что фон Притвица похоронили, как героя, с воинскими почестями. Кайзер Вильгельм выразил соболезнование его семье.

– Посол сказал, что правительство Германской империи сожалеет о случившемся инциденте и приносит извинения, – завершил доклад министр иностранных дел.

– Это все? – ноздри царя затрепетали. – Погибли русские офицеры и солдаты, а они – лишь извинения? В Берлине, что, не понимают: это казус белли[1]?

– Мы не готовы воевать, Ваше Императорское Величество, – поспешил военный министр. – Перевооружение армии не завершено. Нужно еще пару лет.

– Германцы тоже не готовы, – сказал начальник Главного штаба. – Агенты мне доносят, что в Рейхсверу не достает оружия и боеприпасов. Их промышленности – необходимых материалов. К войне нужно накопить стратегический запас, ведь в случае ее начала британский флот перекроет Германии пути доставки. Да и воевать ей придется на два фронта: против нас и Франции с Британией.

– Если союзники выполнят обязательства, – заметил военный министр.

– Они сами рвутся в бой, – сказал министр иностранных дел. – Германия хочет передела колоний, а они, почитай все у союзников. Может, провести с ними консультации, Ваше Императорское Величество? Обсудить инцидент, попросить содействия?