Мастеровой

– Да, – согласился князь. – Со смертью хозяина умирает и душа. Вы умеете думать, господин Хоффман.

– Для того меня и зовут, – ответил гость. – А теперь хочу спросить. Если убийца Осененный, я сообщаю вам о нем. Что делать с простецом?

– Доставьте его мне! – князь сжал кулак. – Заплачу вдвое. Справитесь?

– Не извольте сомневаться, – заверил Хофман.

– С чего начнете?

– С отчетов полицейских.

– Они же не нашли убийцу!

– Потому что не умеют делать выводы. Старательные – это да, но не слишком умные. Потому и служат за смешное жалованье. Могут говорить с убийцей и не понять, что это тот, кого ищут. Я же, прочитав отчеты, замечу такового.

– Вам позволят их прочесть?

– Разумеется, – губы гостя тронула улыбка. – Я же говорил, что жалованье у полицейских смешное.

– Действуйте, господин Хоффман! – сказал князь. – Жду от вас вестей.

[1] Городовой среднего оклада – полицейский в унтер-офицерском чине.

[2] Высококвалифицированный рабочий-станочник получал в то время 75-120 рублей. Для сравнения: армейский капитан – 105. Правда, офицеру полагались еще деньги на найм жилья – от 5 до 25 рублей в зависимости от города.

[3] Твердосплавных пластин для токарных резцов в то время не существовало. Применяли инструментальные стали.

[4] Регат – галстук с постоянным узлом. Застегивался позади шеи на пуговку.

[5] В начале 20 века промышленность России развивалась быстрыми темпами, квалифицированных рабочих остро не хватало. Профессиональное обучение как система отсутствовала. Учили обычно при заводах.

[6] Шарошечными называли в то время фрезерные станки.

[7] В ту пору в российской промышленности использовались две системы мер одновременно – метрическая и в дюймах. Измерительные инструменты выпускались с двойной шкалой.

[8] Первая мировая, Гражданская и Великая Отечественная.

[9] Вохра – жаргонное название военизированной охраны. И, таки да, автор лично видел наганы у ее бойцов в 80-е.

[10] Вира здесь – плата родственникам убитого. Применялась в средневековой Руси в виде наказания, сохранилась в альтернативном мире. Существует и поныне в ряде стран, например, арабских.

Глава 5

С дорнами Федор разобрался быстро, для чего привлек к делу других мастеровых – с позволения Рогова, конечно. Самому точить инструменты постоянно было скучно – «в лом», как сказал Друг. Да и Рогов захотел, чтобы мастеровые знали, как изготовить дорн. Федор объяснил рабочим, что это такое, заточил нужные резцы, и дело пошло. Свою сотню инструментов низенький офицер – его фамилия была Куликов – получил скоро. А затем попросил Федора посмотреть свежим взглядом на производственный процесс в цехе – с разрешения Рогова, естественно. Федор посмотрел. После чего долго слушал ругань Друга.

– Это ж мрак! – возмущался подселенец. – Фасонные детали до ума доводят напильниками. Сплошной ручной труд! Удивительно еще, что наганы стреляют.

– Мы можем им помочь? – спросил Федор.

– Займемся, – буркнул Друг.

И они занялись. Для начала внедрили обработку заготовок фасонных деталей по копиру. Пришлось усовершенствовать фрезерный (пардон, шарошечный) станок. Труда это не составило: Федор, он же Друг, набросал на бумаге чертеж приспособления, его быстро изготовили в мастерской. Испытали, получили результат, сделали еще десяток. Выработка резко возросла, более того, теперь к станкам можно было ставить низкоквалифицированных рабочих. Разобравшись с этим, Федор изменил (Друг сказал «модернизировал») финишную обработку. Шлифовальная шкурка здесь имелась, но ее почему-то не догадались использовать для доводки деталей. Федор сделал шлифовальные круги. Сразу не пошло, пришлось показать, а потом стоять за спиной рабочих. Со временем получилось, напильники сложили в ящики. Усовершенствовали и другие процессы. Выпуск револьверов вырос почти вдвое. Более того, сократился брак, а качество оружия улучшилось. Это отметили испытатели и военная приемка.

Куликов улыбался, как кот, нашедший забытую на столе колбасу. К Федору он обращался по имени-отчеству, не гнушался пожать руку. Наладились отношения с Роговым. Тот был построже, но Федора хвалил. Ну, так было за что. Руководство завода оценило работу мастерской, и поощрило начальника. Перепало и мастеровым по составленному Роговым списку. Премию получил и Куликов, что имело неожиданные для Федора последствия. Но об этом позже.

Поначалу в мастерской на Федора смотрели косо. Появился, понимаешь ли, пришлый, и пытается стариков учить. А они ему в отцы годятся. С этим Федор разобрался легко. В первое же воскресенье пригласил мастеровых в трактир. Стол накрыл богатый – с выпивкой и закуской. Обратившись к приглашенным, заявил, что безмерно рад работать с такими мастерами. Что давно мечтал попасть на оружейный завод, потому что здесь есть у кого поучиться. Речь ему составил Друг. Мастеровые выслушали благожелательно, выпили, сытно поели и пришли к выводу, что Федор хоть и молодой, но к старшим уважительный – угостил на славу. Не стесняется спросить совета, а, получив его, благодарит. Знает много, но не заносится. Свой человек, рабочий. Двое мастеровых, выпив, сообщили Федору, что имеют на выданье дочерей. Девки добрые, работящие. Они будут рады видеть его в гостях. Федор поблагодарил и пообещал подумать.

Припахала его и хозяйка. Неосторожно сказанные слова, что в доме он сможет починить все, не забыла. Для начала попросила разобраться с подтекающими кранами. Друг сказал, что ему это интересно, Федор купил в лавке инструмент и занялся. Справился быстро. Следом попросили менять электрические лампочки. Оказалось, этим занимается монтер, которого нужно звать и, естественно, платить. Друг очень удивился, но, поразмыслив, заявил:

– И у нас такое было. Вырастили поколение ЕГЭ. У меня в школе труд преподавали, каждый парень мог держать в руках молоток. А уж лампочку сменить… Нынешние, если что не так, лезут в интернет. Ролик «Как вскипятить воду» набирает миллионы просмотров. Дебилы… Здесь хоть понятно: электричество для них, как для папуасов телевизор.

Федор ничего не понял, но лампочки менял. Нравилось. Обретя Друга, мастеровой ощутил тягу к знаниям. Освещение в доме было смешанным. Под потолками висели лампочки, дававшие тусклый, желтый свет. «Ватт 40–60», – оценил Друг. На столах стояли лампы керосиновые. Светили хорошо, но коптили и воняли. Жильцы, впрочем, не жаловались – привыкли. Некоторые использовали свечи. Все это Федор разглядел, приходя в квартиры. Замена лампочек проходила так. Швейцар нес лестницу-стремянку, Федор следом – лампочку, выданную хозяйкой. При этом та вздыхала: лампочки стоили дорого – потому как импортные, а служили недолго. В России лампочек не производили. В квартире швейцар ставил лестницу, Федор забирался наверх, где и производил процесс. Если жильцы были дома, они приходили смотреть. Наблюдали, широко открыв глаза. Друг при этом смеялся.

– Что тут хитрого? – веселился. – Обычный винтовой цоколь: одну выкрутил, другую завернул. Проще некуда.

Закрутив лампочку, Федор протирал колбу чистой тряпицей. «Так прослужит дольше», – говорил Друг. Пару раз ему пытались дать на чай. Федор отказывался и просил отблагодарить швейцара: он ведь лестницу тащил. Раз следить за заменой явилось целое семейство: чиновник в вицмундире, его дородная супруга и две дочки – пухленькие и смешливые. По завершению работы чиновник дал гривенник швейцару, другой протянул монтеру.

– Извините, ваше благородие, – отказался Федор. – Но я это делаю не за деньги.

– А чего ради? – удивился глава семейства.

– Хозяйке помогаю. Она женщина вдовая, одинокая, как откажешь? Да и жалованье у меня приличное.

– И какое же? – поинтересовался чиновник.

– Как у армейского капитана.

– Слышала, дорогая? – обратился чиновник к жене. – Вот за кого дочек нужно выдавать! А то ищем…

Супруга в ответ фыркнула, чиновник захохотал, дочки посмотрели на Федора с интересом.