Интриган. Новый Петербург

Глава 2

— Братишка! — Марк распахнул объятия, как только я вернулся в столовую. — Три года на фронте! Представляю, как соскучился твой ствол по гражданке! Айда пройдемся — покутим, подеремся, пое…

— Нет! — сердито буркнула Афина. — Никуда вы не пойдете. Ты вон уже находился — хорошо, что привели, а так опять из околотка вызволять.

— Да брось, сестренка! У Гектора второй день рождения! И это надо как следует отметить!

— Я хочу послушать истории про войну!

— Поверь — там нет ничего веселого, — я хмыкнул. — Но и ходить по кабакам мне сейчас нельзя. После такой аварии надо отлежаться и как следует отдохнуть. Так что как-нибудь в другой раз. Лучше вы расскажите, что тут нынче творится.

— Да все как прежде, — Марк сцепил пальцы на затылке. — Крупные грызутся, мелких давят на окраины. Когда ты уехал, у нас было сорок точек во всех районах. А теперь осталось всего пять — и только в припортовых трущобах. А все почему? Да потому, что из-за грызни кланы повыгоняли из своих районов всех чужих, чтобы торговать самим. Ну а мы попали под раздачу. Посредники теперь, видишь ли, невыгодны. Куда лучше торговать самим.

— И кто чем владеет? — зашел издали, чтобы не выдать свою полную неосведомленность.

— А смотри, — брат перевернул фарфоровую тарелку и ударил по ней кулаком, расколов на дюжину осколков.

— Марк! — возмутилась Афина. — Знаешь, сколько она стоит?!

— Видишь? — шкет ухмыльнулся. — Вот до чего мы докатились. Когда-то могли выбросить в море целый вагон зерна, только потому, что его засрали мыши. А теперь трясемся из-за сраной тарелки.

— Прекрати ругаться! — девушка в гневе хлопнула по столу. — Ведешь себя хуже бандита!

— Иди лучше книжки свои почитай, мамзелька.

— Как ты меня назвал?!

— Можно потише? — коснулся занывшего виска — все-таки падение не прошло бесследно. — Продолжай.

— Ага, — парень будто крупье сгреб белые куски и принялся раскладывать на столе. — Вы же, вояки, так делаете? Край стола — это океан. Дальше на запад — прерии и горы. А вот это, — примостил с краю круглую кружевную салфетку, — Новый Петербург. Здесь — порт. Им заправляют Кросс-Ландау. Адмирал как был чопорным козлом — так и остался. И вряд ли когда-нибудь изменится, так что здесь все как прежде. А вот дочурка его — мое почтение.

— Ей двадцать пять, — фыркнула сестра. — Старуха.

— Ничего не понимает, — не глядя указал на рыженькую большим пальцем и продолжил расклад. — Севернее от порта — Промзона. От плавилен такой дым, что иногда там темно, как ночью. А лязг в кузницах такой, что работяги не услышат даже выстрела над ухом. Жуткая дыра. И вонючая.

— И там по-прежнему…

— Да. Пушкины эти чертовы. Говорят, в Европе скоро начнется конкретная заварушка. Приходится пахать в три смены, чтобы успеть снарядить армию в срок. Вот и злые, как черти. И все городовые под крышей, так что в их районе не забалуешь.

Западную часть держат Хмельницкие, хотя по факту их поместье за городом. Но если где-то есть кабак — эти угри тоже там. Сначала споили дикарей — теперь занялись горожанами.

И никто не рыпается, потому что бухло — это не только золото, но и отличный способ стравить пар. Ведь пьяный мужик не станет задаваться вопросами, почему все катится к черту под хвост.

— Справедливо, — сам пью очень мало, чего и вам советую.

— Ну, а на юге как и раньше Земские. У них в горах шахты, а в городе управа, склады свой собственный вокзал с паровозом, ты прикинь? Центральный рынок по традиции общий, но и там случается всякое, так что шатайся там осторожно и присматривай за карманами. Такие вот сводки с фронта.

— А где мы? — еще раз внимательно осмотрел «карту», но не заметил наших владений.

— А мы здесь, — осколок размером с ноготь уместился между портом и промзоной. — Вот она — вотчина великого дома Старцевых. А до твоего отъезда было так, — брат собрал оставшиеся кусочки в ладонь и щедро посыпал салфетку. — Добро пожаловать.

После чего в ярости смахнул все на пол и растекся на кресле.

— Марк! — Афина вскочила и сжала кулачки.

— Ничего, — в столовую вплыла Дульсинея с веником и совком. — Я уберу.

— Впредь так не делай, — строго произнес, глядя прямо в злые темные глаза, и волчонок поубавил задора. — Лучше расскажи подробнее, как семьи бодаются меж собой.

— Да как-как… — Марк сплюнул и сунул руки в карманы. — Пока типа перемирие. Город поделили, заказы разобрали — и делают вид, что горбатятся на благо родины. Пушкины поставляют ружья, пушки и прочие патроны. Без них, само собой, никакой войны не выиграть. К тому же, стволы позарез нужны и здесь — фронтирщикам, наемникам, бандитам… Поговаривают, семейка сливает грузы даже янки и краснокожим, но вот на этот счет я бы точно не болтал…

— Значит, они сейчас самые сильные?

— А-то. У кого больше стволов — тот и на вершине! Да и золота у них — хоть упейся. Но могло быть гораздо больше, да только Земские всеми силами им гадят.

Без железа и угля заводы встанут, а все шахты известно под кем. С одной стороны, торговать с Пушкиными крайне выгодно. С другой, чем больше у них запасов, тем больше стволов и денег, а там или грызня, или уступки, иного не дано.

И пока Земские бодаются с Пушкиными, на втором фронте сошлись Хмельницкие и Кросс-Ландау. За первыми поля, плантации и все заведения, где есть хоть капля водки. За вторыми — целая торговая флотилия, вооруженная так, что хоть сейчас ставь против Стальной Армады.

Без кораблей и дирижаблей Хмельницкие могут сами жрать свое зерно — здесь столько покупателей не найти, особенно законных. А чтобы торговать со Старым светом, придется договариваться с нашими главными мореходами.

Которые, в свою очередь, гасят все попытки плантаторов заиметь собственный флот. Как-то раз Хмельницкие купили у немцев пять фрегатов, так тех внезапно потопили пираты — не успели и половину пути пройти. А у пиратов совершенно случайно оказалась самая современная подводная лодка. Вот же прикол, да?