Падение Левиафана (ЛП)

"Кажется правдоподобным".

"Не знаю, как я дожил до такого возраста, если мне никто не сказал, что у них есть таблетки от этого", - сказал Амос, и она услышала неодобрение в его тоне. Это напомнило ей о том, каким он был раньше.

"Есть большой набор инструментов", - сказала она. "Каждый должен найти свой собственный путь".

"Наверное. В любом случае, я пристегнут. Кроха в порядке. Собака в порядке. И это мы".

Черт, подумала Наоми. Это мы.

"Хорошо."

"Как вы держитесь?" спросил Амос.

"Увидимся на другой стороне", - сказала она и отключила связь.

Мгновение спустя Элви передала по общекорабельной системе, чтобы все пристегнули ремни и приготовились к жесткому сгоранию. Наоми подняла внешний телескоп и настроила его на слежение за станцией. Чтобы следить за Джимом. Она знала, что по большей части он затеряется в шлейфе привода, но все равно сделала это.

Начался обратный отсчет. Иглы кушетки впились в нее, сок потек в кровь, и "Сокол" врезался в нее снизу.

Холден почувствовал, как корабли покидают пространство, один, потом другой. Те, что все еще оставались в пузыре ложного пространства, двигались к выходу, двигаясь с умопомрачительной скоростью и все еще слишком медленно. Холден приказал им идти быстрее. Чтобы выбраться. Чтобы быть в безопасности.

Яркость ворот, свет, который они пропускали между собой, раскрывались перед ним по мере того, как он все больше погружался в механизм. Это напоминало ему о том, как дети учатся, даже не пытаясь - впитывая информацию и обнаруживая закономерности, как часть роста того существа, которым они собираются стать. Часть его души желала, чтобы он мог остаться здесь подольше, увидеть больше, умереть, зная что-то.

"Трудно отказаться от плохой идеи", - сказал Миллер, как будто соглашаясь. "Я имею в виду, что я не тот парень, который может начать бросать камни в кого-то за то, что он не хочет бросать дело, верно?"

"Но ты неплохо умеешь умирать, если это то, что нужно, чтобы все исправить".

"Оказывается, это мой талант", - сказал Миллер с однобокой ухмылкой. "Там всегда есть новые тайны. Мы получаем их бесплатно".

Темные штуки снова сдвинулись, деформируя пространство, проникая в него. Пытаясь изменить его природу, и на этот раз коснувшись кольцевых врат. Проталкиваясь через них к системам за пределами. Их внимание было скользким и мускулистым. Влажным, каким-то образом. Холден протянул руку, чтобы оттянуть их назад, и усилие было ужасным.

"В одиночку это сделать труднее", - сказал Миллер.

"Ты можешь помочь".

И ощущение изменилось, как будто их действительно было двое, а не просто иллюзия, созданная из воспоминаний в умирающем теле. Толстая, склизкая оболочка того, что находилось за воротами, корчилась и сопротивлялась, преодолевая волю Холдена, пытаясь найти еще один способ положить конец вторжению.

"Просто дай мне немного времени, мать твою", - сказал Холден, но если враг и мог его слышать, он его игнорировал. Холден удвоил усилия, и медленно, неохотно, невидимое щупальце втянулось в собственную вселенную, оставив его измученным и обессиленным.

Если бы атака повторилась, он не смог бы ее остановить.

"Ты оставил все на поле", - сказал Миллер. "Что бы это ни значило".

"Футбол".

"Что?"

"Это футбол".

"О", - сказал Миллер и почесал шею. "Да, это имеет смысл".

Росинант" прошел через ворота Ньивестада. Два других корабля прошли к Солу. В кольцевом пространстве в живых остались только Холден и "Сокол". Он чувствовал Наоми на корабле. И Амоса. Его настоящее тело дрожало и плакало, и он делал все возможное, чтобы не обращать на это внимания.

"Забавно", - сказал Миллер. "Ты здесь, чтобы сделать это".

"Да, это уморительно".

"Вообще-то да, умник. Мистер "сделай так, чтобы у всех был голос". Борись против всех, кто принимает решения за других людей. Вся твоя гребаная жизнь была такой. А теперь ты здесь. Эти системы колоний еще не пропечены. Многие из них зависят от торговли. Мы делаем это, и некоторые из них не выживут".

"Я знаю."

Темные штуки сдвинулись, сжались. Они совсем не устали. Холден чувствовал их голод и не знал, настоящий ли он, или это просто то, что он спроецировал на них. Сокол" приближался к вратам Сол. С каждой секундой он двигался быстрее, чем за секунду до этого. Он падал в сторону безопасности и удалялся от него быстрее, чем если бы просто падал. Иди, подумал он. Пожалуйста, будь в безопасности. Кольца пели свои песни в свете. Синий осадок в его венах пощипывал его, менял, предлагал способы, которыми он мог жить, распространяться и познавать.

"Не поймите меня неправильно. Мой анализ ситуации во многом похож на твой. Но ты должен увидеть в этом иронию. Все то дерьмо, которое ты мне рассказывал о том, что надо дать людям всю информацию и верить, что они поступят правильно? Большинство из этих ублюдков не узнают, что произошло. Это решение ты принимаешь за всю человеческую расу".

"Есть ли причина, по которой вы так ко мне пристаете?"

Выражение лица Миллера стало суровым и печальным. "Я пытаюсь не дать тебе заснуть, старина. Ты дрейфуешь".

Холден понял, что это правда. Он сделал над собой усилие, чтобы собрать мысли воедино. Сокол" приближался к воротам Сол. Уже не минуты. Меньше.

"Я абсолютно верю, что в людях больше хорошего, чем плохого", - сказал он. "Все войны, вся жестокость, все насилие... Я не отворачиваюсь от всего этого, и я все еще думаю, что есть что-то прекрасное в том, чтобы быть тем, кто мы есть. История пропитана кровью. Будущее, вероятно, тоже будет таким. Но на каждое злодеяние приходится тысяча маленьких добрых дел, которые никто не заметил. Сотня людей, которые всю жизнь любили и заботились друг о друге. Несколько мгновений настоящей благодати. Может быть, в нас всего лишь чуть больше хорошего, чем плохого, но...".

Сокол прошел через врата Сола. В кольцевом пространстве не осталось ничего, кроме него.

"И все же, - сказал Миллер, - мы собираемся обречь миллионы людей на медленную смерть. Это просто правда. Ты уверен, что дело, которое ты собираешься сделать, правильное?"

"Я ни черта не понимаю", - сказал Холден, а потом все равно сделал это.

На мгновение произошел выброс энергии, сравнимый разве что с зарождением Вселенной. Там не было никого, кто мог бы это увидеть.

Кольцевые врата потускнели. Сначала исчезла его недавняя яркость, а затем искажение в его центре... потускнело. Там, где раньше была тайна и чудо, врата в галактику, теперь были лишь далекие звезды в обрамлении тусклой металлической петли в тысячу километров в поперечнике.

А потом он упал.

Сокол" находился на довольно щадящем режиме сгорания на треть g, который через несколько недель должен был доставить его к Ганимеду, и весь персонал - самые яркие умы разрушенной империи - наблюдал за смертью кольцевых врат, измерял их, собирал данные с трупа. Наоми, сидя одна на камбузе с кружкой чая, просто наблюдала за этим. Десятилетиями он стоял на месте, один из самых далеких объектов Солнечной системы. Он не вращался по орбите. Она не двигалась. Теперь она слегка покачивалась, притягиваясь к Солнцу, как и все остальное. Чудо закончилось.

Ее очередь сообщений была похожа на пожарный шланг. Контакты из метро, репортеры из сотни различных изданий, политики, чиновники Транспортного союза и местные органы управления движением. Все хотели поговорить с ней, и как бы они это ни формулировали, все они хотели получить ответы на одни и те же вопросы. Что это значит? Что теперь будет?