Страница 18 из 45
Татьяна с досадой толкнула Марию к двери.
- Чеши отседова. Я теперь как засну? Как днём буду работать? А на мне самые тяжелые – «лежаки».
Уже ложась в кровать, она продолжала бормотать:
- Руки умирающему не подаст. А ещё в церковь ходит!
Уже все в хосписе видели, как Мария регулярно читает «Евангелие» по главе каждый день, как учил её отец Дионисий. Но у большинства это вызывало непонимание и насмешки. Мария знала, что за глаза её уже называют сектанткой, но её это мало волновало. Она старалась придерживаться один раз взятого правила и не отступала от него никогда. Уж очень хотелось, чтобы жизнь её изменилась! Ей хотелось устроенности. И она вымаливала именно её, простую и примитивную. Ведь что такое устроенность? У каждого, конечно, своё понимание. Но для Марии устроенность была сродни инфантильности. Ей хотелось варить обед, печь пироги, вязать кофточки, шарфики, связать хрестоматийные носки на пяти спицах. И ещё связать настоящий детский кукольный театр! Она уже придумала сказку, которую в лицах расскажет маленьким зрителям. В детском садике можно будет сказку показать, и в доме ребёнка. И Мария ясно представила, как приходит к малышам с вязаным Петрушкой и поёт смешную песенку, а малыши смеются, смеются…
Мария не заметила, как вновь задремала и очнулась, когда услышала сдавленный стон. Она вскочила и прямо босиком по-молодецки обежала комнату постояльцев, заскочила на верхотуру (Люда лежала тихо и с закрытыми глазами). Но стон был явным. И он не приснился.
Мария всегда отчётливо различала сон и явь. Это уже было проверено временем. Кто-то натужно стонал.
Она обежала гостиную. Уже забрезжил рассвет, но темнота ещё не рассеялась. Мария сделала шаг к окну и в ужасе отпрянула – прямо на неё в упор смотрела лысая девушка.
…
За завтраком Мария пила крепко заваренный кофе. Она думала о том, как отсюда уйти. Вроде, ничего особенного, взял сумки и - адьё. Но неизвестно, заплатят за несколько дней или нет. Хоспис частный, своей бухгалтерии нет, а значит, и оплата «себе на уме» - хочу плачу, хочу нет.
Шура хихикала, посматривая на Марию.
- Духов испугалась!
Лена, жуя бутерброд с икрой, тоже включилась в разговор:
- Говорят, что здесь призраки умерших бродят.
Зарина вышла из кухни и прикрикнула на сиделок.
- Будет вам! – сердито сказала она. – Видите, что на человеке лица нет, а всё одно своё. Нет, чтоб промолчать?
- А что, я ничего! – примирительно заметила Лена.
Мария раздумывала, сколько денег у неё осталось и хватит ли на билет в маршрутке. Оставаться в таком хосписе для неё не представлялось возможным, так как она не устраивалась сюда, чтобы над ней издевались. Татьяна её ещё ночью приголубила, как к стенке на расстрел поставила и, чуть ли не под пистолетом: «Ты Арсению про лысую ни слова! Пожалеешь, ей-богу! Молчи. Отработаешь вахту и домой».
А вахта – это сорок пять дней. «Да я поседею! С ума сойду за это время!» - подумала Мария. Ей вспомнился вдруг фильм «Вий», где Хома пытался уйти из чёртова места, а его не отпускали. И неожиданно поняла, что сейчас она исполняет роль этого самого Хомы.
«Уйду. Всех денег не заработаешь, - думала Мария, отхлёбывая очередную чашку крепкого чуть сладкого кофе. – Отправлю резюме и найду другой хоспис. Лето на носу. Люди валят на дачу, в таких частных заведениях, где работать надо круглосуточно, персонал нужен, как никогда».
Мария встала из-за стола.
- Я сейчас! – бросила она Лене и Шуре и поднялась в гардеробную.
Гардеробный была как маленький домик: с полками, большими и маленькими, зеркалом, табуреткой, с многочисленной подсветкой. Прямо тут жить можно!
Мария достала свой планшет и стала набирать в поисковике слова «Хоспис. Вакансии. Контакты. Требуются сотрудники». Попадались преимущественно пансионаты для пожилых. Мария решила: «Пусть. Только бы уйти отсюда». Она опять быстро строчила резюме и опять отправляла. Ей не давала покоя сказанная Татьяной фраза: «Про лысую бабу больше не спрашивай. Просто забудь. Забудь, и всё». Но память у Марии была отменная, и лысая не забывалась. Эти тайны мадридского двора не для неё. Она пришла помогать людям, ухаживать. На этот каждодневный путь благословил её иеромонах. А её тут пугают! Нет, валить отсюда, валить, пока не поздно.
- Мария! – послышался голос снизу.
Она выбежала на лестницу и, махнув рукой, прокричала:
- Сейчас приду!
Обратно в гардеробную – и за планшет. Ответы их пансионатов пришли быстро. Но они были невразумительными: «Позвоните через неделю». Потом другое сообщение: «Будем иметь в виду». И опять в том же духе: «Управляющая приедет через месяц. Оставьте свои координаты, мы вам перезвоним». Сговорились, что ли?
Но она помнила, как раньше другие её попытки найти работу, также рушились как карточный домик. Поэтому она и задержалась в монастыре и не ушла, пока её не попросили уйти
- Мария! – опять позвали ей снизу.
- Да иду я, иду!
Мария проверила свой маленький бумажник. Деньги есть, немного правда. Это её близкий друг, тёзка, монахиня Мария дала. Но сейчас из тех денег остались крохи – только на маршрутку. А на метро денег не было. А если договориться с водителем маршрутки? Вдруг согласится провезти бесплатно? Но с такими сумищами? Вряд ли. Мария понимала, что вид у неё неприглядный, и она смахивает на бомжа. Никто ей навстречу не пойдёт.
«Выхода нет. Придётся остаться, - решила Мария; голос разума взывал не совершать необдуманных поступков. – Некуда идти. Буду работать. И ночами дежурить. Успокоительного как сто грамм для храбрости приму, и вперёд с песней. Некуда деться – терпи!»
- Мария!!! Сколько можно ждать?
Мария запихнула в сумку бумажник с планшетом и побежала вниз.
…
Внизу Зарина уже вытирала со стола. Постояльцев увели гулять.
- Где тебя носит? – сердито спросила Зарина.
- Дела.
- Твои дела все здесь!
- Слушаюсь, товарищ командир, - усмехнулась Мария.
Зарина наклонилась к ней и ближе и привычно заговорщицки зашептала.
- Да ты не обижайся! Наш тебя уже спрашивал.
- Здесь, что ли? – спросила Мария и подошла к окну.
Во дворе стола «Субару» Арсения.
- Он в кабинете?
- Был там.
Мария поправила волосы. Зарина скривилась в улыбке.
- Не на свиданку же! Хотя, может быть, и…
- Без «и», - отрезала Мария.
Перед дубовой дверью она вновь поправила волосы и одёрнула форму. Постучала мелко, дробно, как стучат дети, и застыдилась своей нервозности и неуверенности.
- Входите! – прозвучал баритон Арсения.
Мария вошла. Арсений что-то писал за столом.
- Прошу вас, - он с укором показал на кресло. – Что как неродная?
Мария улыбнулась и присела на краешек.
- Вы у нас уже свой человек, - заметил он. – Это, можно сказать, уже ваш дом.
Она вздохнула, вспомнив сегодняшнюю ночь и сегодняшний план побега.
- Как ночь прошла?
- Хорошо, - равнодушно выдала Мария.
Ей страшно хотелось спать, и она с трудом подавила зевоту.
- Ночь – спать. Ночь – спать! – повторил Арсений её слова, сказанные ею Надежде Григорьевне. – Почему всё не рассказываете?
- Они чудят на каждом шагу. Замучаешься пересказывать.
- Если долго мучиться… - начл было Арсений и осёкся. – Утаивать ничего нельзя, так и запомните.
- Так и запомню.
- А почему мне не позвонили?
- Зачем?
Арсений рассмеялся. И Мари я тоже собралась было улыбнуться, но одёрнула себя, устыдившись, что начальник подумает, что с ним заигрывает.
- Зачем мне звонить? – переспросил Арсений. – Чтобы пожелать мне добрых снов!
Мария не ответила. Она думала о том, как нелепо выглядит сейчас в этой казённой униформе, с мешками под глазами и полуседыми зачёсанными назад волосами. Такой старушке незачем играть с молодым парнем. Никаких шансов!
- Садовник вас напугал. Татьяна вам всякой ереси наговорила. Зарина тоже, - подытожил Арсений. – Я всё знаю. Я должен всё знать! Иначе заведение элементарно развалится. А Надежде Григорьевне мы пропишем хорошего лекарства. Спать будет, как младенец!