Тюрьма №8

От услышанного Сергей немного растерялся, ведь он ехал с уверенностью, что все уже договорено и нужно лишь передать деньги. От волнения у него пересохло во рту.

– Но ведь, мы же договорились с вашими коллегами, что все можно решить, – сказал немного, запинаясь Сергей. Он открыл портфель и положил на стол следователю пакет, в котором лежали десять пачек по десять тысяч, всего сто тысяч долларов.

– Что это? – спросил следователь, делая круглые глаза от удивления.

– Как что? – переспросил Сергей.

–То, что обсуждали с вашими коллегами, помощь в освобождении моего брата.

– С какими коллегами? Какое освобождение? Ваш брат «злодий» и будет осужден на длительный срок. – повысил голос следователь.

От услышанного у Сергея потемнело в глазах, словно как тотемная и липкая волна накрыла его от осознания происходящего.

– Вы мне предлагаете взятку? – заорал следователь.

Сергей потянул пакет с деньгами к себе. Но тут в кабинет ворвались «новые друзья» еще недавно встречавшие его в аэропорту навалились на него, не давая выпустить пакет из рук и повалили на пол. Его задержали за попытку дать взятку следователю, расследующему дело его брата.

На следующий день, Сергей проснулся в СИЗО г. Гомеля. Зловоние камеры ударило ему в нос. Всепоглощающее отчаяние охватило его. Мысль о том, что он не скоро увидит свою семью и вернется в такой родной и спокойный Амстердам, постоянно крутилась в его мозгу. Он лежал на «шконаре», уставившись в стену камеры. Все что происходило вокруг, казалось каким-то футуристическим бредом. Камера жила каждодневной тюремной жизнью. Кого-то вызывали на допрос, кто-то получал передачи, а кто-то заваривал «чифирь». Его пытались пригласить, попить чайку, но у него от одной мысли, что придётся прикасаться губами к грязной тюремной кружке после непонятного вида людей, пробегала дрожь по телу. Еще вчера, он пил ароматный кофе в кафе «Star Bags» в аэропорту Амстердама и вот сегодня уже какой-то косматый мужик пытается сунуть ему в руки тюремный «кругаль» с чифирем.

Сергея долго не вызывали на допрос. Один раз приходил адвокат, положенный по закону, он сказал, что шансов у него нет, попытка дачи взятки следователю при исполнении, да еще и в таких размерах, это серьезное преступление и скорее всего его осудят по статье, которая предусматривает лишение свободы сроком от 8 до 12 лет. Выслушав его, Сергей молча уставился в зарешеченное окно комнаты для свиданий в СИЗО. «Это какой-то бред, о чем он говорит?» – подумал он. Но решётки на окнах говорили об обратном, все это происходит на самом деле. Он решил отказаться от адвоката, потому что смысла в нем не видел. Если уже все решено, то к чему этот цирк. Скорее всего, адвокат передал ему слова следователя. Они попрощались. Следующий раз они увиделись только на судебном заседании. Всего их было пять. На пятом огласили приговор – восемь лет усиленного режима в исправительно-трудовой колонии с конфискацией имущества. Обжаловать приговор он не стал.

Параллельно шли суды над его братом. За хранение, перевозку и сбыт наркотических средств, прокурор запросил десять лет, а суд учел смягчающие обстоятельства и Игорю дали всего лишь восемь лет. Сергей узнал об этом из тюремной почты, которая регулярно приходила в камеру. Между «хатами», так в СИЗО называли камеры, была налажена связь. Письма, «малявы», туго скрученные и запаянные в целлофан, записки передавали посредством «дороги». Веревки из ниток, вытащенных из тюремных одеял и сплетенные для прочности, их еще называли «коником».

Работало это так, специальным постукиванием в пол или стену давали сигнал, что бы готовились принять «коника» и специальным причалом, скрученным из газеты, ловилась веревка, к которой была прикоплена «малява». Как только получали, давали отбой и коника тянули обратно уже с «малявами», которые отправляли другим адресатам, на целлофане писали номер камеры. Для того, чтобы контролеры не видели в глазок, что происходит в камере ставили кого-то закрывать его спиной, это называлось «прибить шнифты». «Шнифт» это на жаргоне и есть тюремный глазок. Контролер не имел право один входить в камеру, поэтому он со всей дури тарабанил резиновой дубинкой в железную дверь и горланил:

«Отойдите от двери!»

Ведь так он не видел, что происходит в камере, вдруг там кого-то убивают и он должен дать сигнал тревоги, что бы прибыл тюремный спецназ, да, есть и такой.

В одной из таких записок он узнал о том, что его брат находится в одной из камер этажом выше. Так они и наладили связь. Позже узнали, все что с ними произошло – было подготовлено и спланированно заранее.

Не ясна была роль Алексея во всем этом, пока на суде не выяснилось, что он как говорится, деятельно раскаялся и сотрудничал со следствием. Следствие, ходатайствовало перед Судом, об условном сроке для него, но как ни странно, судья назначил Алексею пятилетний срок, он был взят под стражу в зале заседания, помещен в СИЗО и теперь его где-то прятали.

Складывая все события в один ряд, Сергей понял, что он с братом стал жертвой зависти. И этот демонический план был разыгран умелой рукой. Машины были конфискованы, квартира брата тоже. Естественно лишился он и денег, которые вез для спасения брата. Практически всего они лишились. Остался у них только срок, на двоих шестнадцать лет.

Сергею запомнился последний день в камере, перед отправкой на этап. За время, проведенное здесь, он успел освоиться, именно освоиться, потому что привыкнуть к этому невозможно. Люди, словно тени прошли перед его глазами за те несколько месяцев нахождения в камере, пока шло следствие. Кого-то бросали в камеру, кого-то забирали. По началу ему было все равно, но со временем, он начал присматриваться к людям, которые его окружали и даже к некоторым из них начал проявлять симпатию. Среди тех, кто действительно заслуживал наказания, встречались те, кто попал сюда, так же, как и он, по стечению диких обстоятельств или по злой воли, как хотите называйте.

Первое время, он не мог ни пить не есть. От шока, который не давал ему даже осознать, что с ним произошло. Он был словно под анестезией. И даже физическую боль не чествовал. Просто лежал как овощ на «шконаре» и сверлил взглядом стену. Сокамерники его не беспокоили, лишь изредка, кто-то говорил,

«Посмотри, не помер еще», – на него заглядывали через плечо и отвечали,

«Неа, ещчо дыхает».

Так тянулись дни. Через какое-то время он начал подниматься со «шконки» и брать баланду, которую разносили три раза в день и подавали в маленькое окошко в двери, «кормушка», называли ее заключенные. Действительно это напоминало кормушку в зверинце. Да и зверинец, подходящее название для этого места. Кого тут только не было, от хулиганов до директоров заводов. Разношерстная публика, действительно напоминала зверинец. В реальной жизни, эти люди вряд ли собрались бы вместе.

Как-то раз, посреди ночи он услышал звук, похожий на вой. Только как бы приглушенный. Поначалу, он даже подумал, что начал сходить с ума. Но прислушавшись, понял, что звук доносится с «пальмы». Шконоря, в третьем ярусе. Там обычно жили, те чей статус уже был понятен. Их метко назвал один из сокамерников – «дерволазы», типа лазающие по деревьям, то есть «пальмам» (пальмами называли ряды трёхъярусных шконарей в камере). Им приходилось, аккуратно взбираться на верх, чтобы никого не зацепить. Так вот оттуда и доносились звуки. Там «жил» парень, лет девятнадцати. Он был арестован по подозрению в убийстве собутыльника. Он был сиротой и как-то на стройке, они распивали «бырло», дешёвое вино, на самом деле и вином то это нельзя было назвать, так, сок разбавленный дешёвым спиртом. Такое продавалось во всех магазинах, местного разлива, с одной стороны боролись с пьянством, а с другой плодили этих пьяниц, словно специально, чтобы давать работу мусорской системе. Выпив такое пойло, человек терял свой образ и превращался в животное, если такое употреблять часто, быстро окажешься в тюрьме или психушке. Так вот, собутыльник этого несчастного, выпил на пару глотков больше, и Леха, так звали пацана с пальмы, недолго думая взял первый попавшийся под руку булыжник и со всей дури огрел наглеца по голове. Тот свалился замертво. Леха вначале думал, что тот притворяется. Но потом понял, что дело плохо, вызвал милицию и вот он уже в СИЗО, дожидается суда и приговора, обычно за такие преступления давали не больше пятнадцати лет зоны. Понятно, что его жизнь была кончена, после стольких лет отсидки он вряд ли сможет ввернуться в социум.