Страница 10 из 14
И у неё – успех. Настоящий! По сути, первый в жизни! Остальные победы были так, репетицией.
Когда позвали её за океан («Айда!»), она не верила, что из этого что-нибудь получится. Хотелось на самолете полетать и Нью-Йорк посмотреть. Думала, гляну хоть глазком и обратно!
Ведь как отговаривали её от контракта с американским модельным агентством! Этого ей не забыть никогда.
Что? Заморское предложение? Не может быть! Известие-бомба! Взрыв – и осколки в разные стороны. Как же, никого из признанных не взяли, а её… Стеснительную двоечницу, серую мышку-норушку официально пригласили в лоно избранных и даже пакет документов прислали. Но где ей потянуть такое потрясающее? Они, наверное, ошиблись. Неправильно имя написано. И фамилию тоже неправильно. Недоразумение, право! Деревенская Зингер и импозантный Нью-Йорк – две вещи несовместимые.
Чего Алиса только не выслушала! Через запятую: «Английский тебе не выучить!», «Тебя сдадут в бордель, это провокация!», «В Москве если что не так – купила билет, села на паровоз и уехала домой на Урал, а из Америки как? Ведь только самолётом. И билеты такие дорогие. Вот не выдержишь заморской жизни, а на билет денег нет, что тогда?»
Больше всех лютовала Влада, то бишь, Константиновна. Для неё контракт американский на имя «Зингер» был настоящим ударом ниже пояса! То, что она получит немалый процент от сделки – её агентство было «материнским» и процент за продвижение модели полагался приличный – уже не волновало. Мучило другое: за что, за что такие хлеба чухонке уральской? Она, Влада, сколько билась, сколько… В первом московском конкурсе красоты участвовала! Полжизни там оставила... Потом в модели попёрлась. Один кастинг сменял другой. Хваталась за всё: за фото в любых газетах и журналах, за рекламу, пусть даже самую паршивенькую. Снималась, снималась, снималась. С диет не слезала. По подиуму вышагивала (рост у неё метр семьдесят пять). Но мимо! Нет её в солистках; как была, так и пляшет в кордебалете. И так не один год уже. И проклятый эскорт её коснулся (это когда олигархов разных сопровождать надо). Первое время чин чинарём, но потом когда непристойное предложение сделали, согласилась, не ломаясь, вдруг что путнее перепадёт? Перепало! Агентство вот это плюс аборт. И теперь ей тридцать пять, не замужем, в содержанках живёт, и детей не предвидится даже в ближайшее время. А годы идут… Влада Константиновна от зингеровского контракта слегка тронулась головой. (Это все заметили). Она подняла все свои знакомства и договорилась, чтобы для некоей юной особы нашли место в глянцевых журналах, и в рекламе, что крутят на федеральных каналах. Перспектива! Всё у тебя, милая Зингер, будет здесь, в твоей стране. И не надо испытывать судьбу, ведь от добра добра не ищут. Там, за океаном, ждут тебя одиночество и страх, бессердечные продюсеры и завистливые соперницы. Никто тебе помогать не будет. (У картишек нет братишек!)
А Алиса неожиданно: «Я принимаю бой!»
Отец категорически – нет! Не в свои сани не садись. Бабушка Гизела не настаивала ни на чём, она неожиданно оставила право выбора за внучкой. Разве не права? Что так, что этак сделает, а всё равно пожалеет. Но падать – так с белого коня.
Димон молчал. Ему исполнилось двадцать пять, молочный возраст для мужчины, но он осознавал, что второй раз за океан не позовут. Поэтому… Вперёд. Однозначно. Но с кем девчонка поедет? Бабушка не может, это понятно. Димон мог бы смотаться, да никто в Нью-Йорк его даже пальцем не поманил; притом как он всё бросит в Москве, когда у него здесь всё схвачено?
Так что, дитё поедет в Америку одно? Вот уже точно будет «Алиса в стране чудес». Так и вышло.
НЬЮ-ЙОРК ТРИ ГОДА НАЗАД. КАК ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ.
Сначала, вроде, ничего особенного. Прилетела, встретили, поселили. Нью-Йорк как Нью-Йорк, ничего особенного. Дома стоят, люди ходят.
Чудеса начались потом! И не на съёмках. А в лачугах.
Поселили сначала в нормальной квартирке, в пригороде, разумеется, там дешевле. Кухня, ванная, туалет. Комнаты две. В каждой живут по четыре барышни. (В Москве Алиса с бабушкой жили в комнате, где кроме них, жили ещё четверо, так что особо удивляться, увидев четырёхместку, ей не пришлось). Но в Москве за чистотой и порядком следила бабушка, а здесь никто ни за чем не следил, жили одним днём. Поэтому тараканы беспрепятственно плодились и размножались, а компаньонки куролесили. Потому как разные все. Одна из Хорватии. Другая из Польши. Третья из Дании. Алиса из России. Вот он, интернационал! Никто ни с кем не хотел считаться. Первая, Алехандра – редкая сволочь. Приезжает с показов часа в три ночи, входит в комнатёнку, беспардонно врубает свет и горланит по телефону, сколько душе заблагорассудится. Наглая, как бронетранспортёр. Что ей до того, что ещё три человека спят? Алехандра всем: «Чао-какао!»
Алиса хорватского не знала. Просто молча вставала с кровати и выключала свет. У неё, у Алисы, другой график, и ей следует высыпаться перед работой. (Модель обязана быть свежей и ухоженной!) Алехандру ничуть не волновал Алисин график. Она опять подходила к выключателю и, не переставая трындеть по телефону, вновь врубала свет.
Девчонки как могли, объясняли Алисе, что с Алехандрой не стоит связываться, что бесполезно, она родилась, чтобы всех гнобить. Укрощать такую бесстыжую – себе дороже. Терпи, другого выхода нет. И Алиса терпела до определённого момента. Этот момент настал, когда терпелка кончилась. И вот. Алехандра приходит ночью в очередной раз с показа, врубает свет, буднично орёт в телефон, тут Алиса поднимается с кровати, подходит к ней, сначала смотрит вдумчиво, потом резко хватает её за волосы и – хрясь! – со всего размаха о батарею. В Алехандре были все метр восемьдесят, если не больше, у неё были развитые плечи и грудь, и Алиса с её умопомрачительной худощавостью против неё выглядела чуть не цыплёнком. Да она такую одной левой! Но Алиса напала неожиданно, и внезапность сыграла решающую роль.
Алехандра поцеловалась с батареей основательно! Нос разбила, глаз подбила. Не сразу даже в себя пришла. Посидела с минуту, поморгала, чтобы искры из глаз перестали сыпаться. Но потом… Как встанет! В полный рост!!! Свирепая. (Соседки, датчанка с полькой, притихли, так как перед ними стояла разъярённая «тётя лошадь», с явным намерением «русскую детку затоптать»). А Алиса опять как прыгнет вперёд, да как врежет Алехандре со всего размаха. Та аж отлетела к стене! Снова поднимается, а Алиса её ногой в пах. Да с такой силой! Рухнула Алехандра.
Датчанка с полькой рты раскрыли: во русская даёт! Хулиганка, оказывается, забияка со стажем, а сначала даже и не подумаешь, ведь такой лялей прикидывалась, белой и пушистой.
Вот она, правда: не верь глазам своим.
На самом деле Алиса не отличалась кротким нравом, что бы там ни говорили. Стеснительная, скованная, угловатая. Да, это всё про неё. Но это в мире глянца ей неуютно. Что же касается отношений, особенно отношений с девчонками, то тут следует сделать паузу. Многих удивит столь существенное замечание, но - что делать - удивляйтесь. Такую драчунью как Алиса Зингер надо было ещё поискать! Дралась она с того момента, как научилась ходить. Дралась с гусями и козами, с мальчишками, когда подросла. Не боялась встречного удара, лягалась не хуже лошади. С сестрой Кирой дома они постоянно пластались, да как! До последней капли крови. Отец с матерью, бабушки разнимали их и разводили по разные стороны баррикад. Буря утихала, но ненадолго. Чуть расслабятся сердобольные родственнички, сёстры опять сцепились. Но это ещё что! Алиса и в школе дралась. В начальных классах учительница постоянно жаловалась её матери, что их тощенькая Алиса всех задирает и девчонок одну за другой лупит. И мамаши этих девчонок жаловались, прямо домой к ним приходили: «Примите меры!»
Уж ругали Алису, и наказывали. Ничего не помогало!
Укротить её пыл взялась Берта Тимофеевна. Она весьма убедительно провела с Алисой политинформацию на тему «Как постоять за себя, не пуская в ход кулаки», и с аргументами в пользу сепаратных переговоров трудно было не согласиться. Однако привычка – вторая натура, и Алиса продолжала следовать своей привычке.