Мстительные духи (ЛП)

Тень мелькнула сверху, смех как тысяча колокольчиков, звенящих не в такт, задрожал на паутине. Харуто взмахнул мечом, и Гуану пришлось отшатнуться, чтобы дикий удар не попал по нему. Он врезался в Идо Кацуо, который отлетел в паутину на стене. Харуто сел на корточки, готовый прыгнуть к крыше, но Гуан опустил ладонь на плечо друга и остановил его.

— Слушай, старик, — тихо сказал ему Гуан. — Я хочу смерти этого монстра не меньше тебя, но ты не можешь просто убегать. Нельзя так разделяться. Этого она и хочет.

Насмешливый хохот звучал вокруг них.

— Трусливая маленькая муха, приди ко мне.

— Прошу, помогите, — Идо Кацуо дрожал. — Я застрял. Застрял! Помогите! Не бросайте меня! — Гуан оглянулся, парень все еще был приклеен к стене, спину и руку покрывали шелковые нити. Кира создала в ладони зеркальный кинжал и стала резать нити, удерживающие принца. Он извивался, хотя она пыталась остановить его. Когда она освободила его, он дышал быстро, глаза были дикими, как у паникующего зверя. Он посмотрел туда, откуда они пришли, но Кира поймала его за руку. Она прижала ладонь к его щеке и посмотрела ему в глаза. Гуан видел, как Янмей делала так с Кирой, и теперь девушка использовала уловку на другом. — Все хорошо, — сказала она. — Ты в безопасности. Ты в порядке.

Идо Кацуо моргнул и замотал головой.

— Прости, — сказал он. — Я, кхм, боюсь пауков. И паутины. И быть пойманным в паутину. Я уже жалею, что ты освободила меня из моей камеры.

Кира кивнула.

— И я. Но тогда ты был бы мертв, и жаловался бы Гуан.

— Я не жалуюсь. Я ворчу, — сказал Гуан. — Есть разница.

— Хватит! — рявкнул Харуто. Он все еще стоял на развилке, смотрел в переулок справа. — Шевелитесь, — он ушел в переулок.

— Не отставайте, дети, — Гуан поспешил за ним. Он завернул за угол, увидел, как старик повернул налево на следующей развилке лабиринта. Гуан устремился туда, повернул налево. Впереди поднималась стена здания, и он проехал по снегу, тормозя, чтобы не врезаться в нее. Справа был еще один переулок, Харуто рубил паутину в дальнем конце. Гуан побежал за ним, игнорируя боль в коленях. — Помедленнее, старик, — резко сказал он. — Это гнев Тяна, не твой. Не давай ему управлять тобой.

— Думаешь, я этого не знаю? — рявкнул Харуто, повернувшись к Гуану с оскалом. Он с трудом управлял дыханием. — Я сдерживал бремя Тяна слишком долго, Гуан. Твой сын был на небесах слишком долго, — он покачал головой и зажал переносицу. — Если я не отправлю его в Оморецу в скором времени, он станет возвращаться на землю. Смертные души не могут так долго оставаться на небесах. Моя близость к йорогумо притягивает его.

Гуан сжал плечо Харуто.

— Думаешь, я не хочу ее смерти? Ради его спасения и моего отмщения? Давай найдем этого паука и раздавим!

Харуто моргнул и поднял голову.

— Где остальные?

Глава 54

— Мы заблудились, да? — проскулил Кацуо.

Они дошли до конца переулка, перед ними была каменная стена, тупик. Кира вздохнула и посмотрела туда, откуда они пришли. Переулок был длинным, усеянным ящиками, покрытыми снегом. Они прошли два узких переулка по бокам. Она думала, если они продолжат идти прямо, найдут со временем выход. Она ошиблась. Она проклинала того, кто строил монастырь.

— Да, — она прошла мимо Кацуо. Кира пошла обратно. — Мы заблудились. Харуто и Гуан, наверное, тоже. И самая большая проблема в том, что мы заблудились не вместе.

— Это, кхм, не очень успокаивает, — сказал Кацуо вблизи за ней.

— А лучше бы я врала?

Принц обдумал это.

— Да. Я предпочел бы милую уютную ложь сейчас.

Кира замерла на развилке и склонила голову, слушая. Откуда-то донесся голос.

— Что ж, — она все еще прислушивалась. — Мы заблудились. Но помогло бы, если бы кто-то помнил переулки, — это заткнуло принца на время. Кира решила, что голоса доносились не из этого переулка, поспешила к следующему. Она посмотрела на крыши. Паутина тут была гуще, серая, усыпанная снегом. Они могли забраться на крыши и найти путь, но там они быстро запутаются в паутине.

Кира замерла у входа в следующий переулок и слушала. Она снова услышала голос, в этот раз громче. Она не узнала его. Это вызвало воспоминания о ее времени в зеркале. Молодая женщина нашла ее зеркало в магазине антиквариата. Она была красивой, с длинными темными волосами, нежной коже, карими газами, полными улыбок и смеха. Кира показала ее страх, заставила ее смотреть, как ее отражение режет лицо ножом, вонзает иглы в ее язык. Женщина бросила зеркало, визжа, и выбежала из магазина. И Кира снова была одна. Она покачала головой, чтобы прогнать воспоминание. Теперь она помнила, и воспоминания бросались на нее из-за вида, запахов или звуков. Это отвлекало.

— Быстрее, — она пошла, веря, что Кацуо последует за ней. Она побежала, взмахивая кинжалом на шелковые нити, висящие с крыш. Ее кинжал запутался в паутине, она пыталась вырвать его, но нож запутался сильнее. Она бросила кинжал там, создала новый в ладони. Переулок заканчивался маленькой площадью, куда выходили пять переулков. У стены старик без волос и с темными венами на лице и женщина с раздвоенным подбородком были приклеены к стене паутиной. Женщина металась, бормоча под нос, пытаясь вырваться. Мужчина не двигался. Кира была уверена, что темные вены подбирались по его щеке к глазу.

Женщина заметила Киру и Кацуо.

— Помогите! — закричала она. — Быстрее, пока паучиха не вернулась. Вытащите меня.

Кира подбежала к женщине, стала резать паутину маленьким кинжалом. Было трудно, шелк был прочным, как веревка. Женщина умоляла ее работать быстрее. Кацуо подошел к мужчине и потыкал его лицо пальцем. Он не пошевелился.

— Что с ним такое? — спросил принц.

— Паучиха укусила его, — сказала женщина. — Мы думали, что сможем их одолеть. Нас учили биться с такими монстрами, но… мы ошибались. Та штука опасна. Нужно убираться отсюда.

Кира срезала достаточно паутины, чтобы освободить руку женщины. Она вручила ей кинжал.

— Продолжай с этой стороны. Я сделаю дыру для другой руки, — она сделала еще один кинжал в ладони и стала резать, потея, несмотря на холод.

— Думаю, он еще жив, — Кацуо склонился, сжал подбородок мужчины. Мужчина открыл глаза, вдохнул и завизжал. Кацуо отшатнулся и зажал руками уши.

Женщина скривилась, пока пилила кокон.

— Убейте его. Я уже видела, как один друг умер от этого. Его не спасти. Он уже мертв, и его крики привлекут паучиху.

Кира взглянула на кричащего мужчину, темные вены ползли по его щеке. Его глаз стал черным и лопнул, как раздавленный виноград, кровь и черная жижа потекли по его лицу. Кира бросила кинжал Кацуо и создала новый в ладони, чтобы дальше резать кокон женщины.

— Сделай это!

— Прости, — крикнул Кацуо визжащему мужчине. Он сжал кинжал, дрожа перед мужчиной, взглянул на Киру. — О, ладно, — он поменял хватку, поднял ладонь и вонзил кинжал в голову мужчины. Клинок вошел глубоко в его череп, и мужчина утих, его тело обмякло, поддерживаемое паутиной.

— Ох, — сказал хриплый голос сверху. Кира повернулась с кинжалом наготове. На крыше над ними сидела йорогумо Сифэнь. Ее пухлое тело легко отдыхало на паутине, ее лапы согнулись над плечами, трогали нити шелка. У нее были два новых глаза над и под тем, который выколола Кира, и они смотрели на нее, черные сферы отражали серое небо сверху. — Мне нравятся, когда они кричат.

— Я не умру, как он! — завизжала женщина. Кира не успела ее остановить, она ударила кинжалом Киры по своей шее. Кровь брызнула на кокон паутины и снег под их ногами. Она металась и повисла у земли, свисая с паутины, мертвая.