Страница 23 из 35
Дальше их путь проходил через дворы. Они прорывались с боем через каждый двор. Именно прорывались, как самые отчаянные трофи-рейдеры через самое непроходимое болото. Наверное, так себя и чувствуют все с того момента, как начались уличные бои. Так же, как на внедорожнике после болота остаются грязь, водоросли и вонь сожжённого сцепления, так же и на всех людях остаётся что-то. Грязь — раны с приклеившимися грязными бинтами. Водоросли — пятна крови, красной — крови боевых товарищей, солдат Правительства и зомби, жёлтой — крови хедкрабов, зелёной — крови муравьиных львов. И, словно запах перегревшегося сцепления — мысли, впечатления, от которых трудно, почти невозможно избавиться. Надежда. Страх. Аффект.
— Эй, Кев, — сказал Свенсон, пытаясь перекричать стрельбу, — я тут недавно книжку одну нашёл на чердаке. Пока в дозоре стоял, почитывал.
Один из повстанцев глянул на приятеля как на дурака:
— Ну, и что? Нашёл чем заниматься. Книжки, говорят, только настроение портят... Шибко умный, да?
— Да погоди ты, — сказал Свенсон, передавая девушке из отряда два магазина, — ты послушай. Не помню, в общем, как называется. Но там что-то случилось, что вся техника на Земле стала жить своей жизнью. Компьютеры не работали, автоматы с газировкой обстреливали покупателей банками, газонокосилки косили своих хозяев, а грузовики ездили сами по дорогам и давили всех подряд...
— Нашёл чем мозги себе забивать, — поморщился Кевин, — тебе что, в жизни потрясений не хватает?
— А я тоже читал эту книжку, — сказал Руслан, сбивая с крыши здания очередного солдата, — интересно до ужаса! Особенно когда парень один победил всех этих грузовиков, сам!
— Так вот, там один грузовик с бампером в виде морды какого-то зелёного чудища особенно враждебным был, а они его толпой даже победить не смогли, — продолжал Свенсон, — слабаки! У нас тут врагов целая куча, и мы справляемся. А вообще, книжонка так себе, стиль хромает...
— Слышь, ты, великий литературный критик, — сдвинул брови молодой китаец Чжан Тай Мин, кидая гранату, — ты вообще больше трёх книг за свою жизнь прочёл?!
Оглушительный взрыв прервал все разговоры.
— Неправда, — сказал Руслан тихо, — просто у него замечательное самообладание... Дик его звали, кажется. И вообще, все книги такую тоску по прежней жизни нагоняют, что аж плакать хочется.
— Ничего, Руслан. Совсем скоро мы вернём нашу прежнюю жизнь. Будет у тебя ещё свой домик в горах, — улыбнулся Олег.
— Вот когда всё закончится, — негромко сказал Кевин, подхватывая с трупа солдата автомат, — надо будет свою книжку написать. Про всё это. Про Правительство, про Дорожного, про восстание...
— И меня в соавторы возьмёшь, — добавил парень по прозвищу Удав.
Это был человек со сложным характером и тягой к курению. Всем новоприбывшим в отряде он рассказывал, как несколько лет назад задушил госкавалериста живым удавом. Учитывая, что он был одним из самых тощих и добродушных в отряде, и судя по количеству кровавых подробностей, которые он сладострастно живописал, этой истории с удавом никогда и не было. Но прозвище закрепилось.
— Да кто ваши записки читать будет? Кому это интересно? У всех это дерьмо уже поперёк горла стоит, а вы ещё про это писать собрались, — усмехнулся Чжан.
Никто не успел ничего ответить — по земле словно прошла волна. Ярко-красное зарево над Цитаделью вспыхнуло, испуская зелёные молнии, и землю снова сотряс мощный удар. Воронка облаков и пепла над Цитаделью начала крутиться быстрее.
— Похоже, реакция опять набирает обороты, — пробормотал Руслан.
— Тогда пойдёмте быстрее, — сказал Шульц, — выберемся из города, и всех ждёт отдых на травке, солнце, речка и шашлыки, — последнее слово было произнесено особенно эмоционально.
Повисла тишина. Каждый из них так сильно верил в скорую свободу, что Олегу казалось, что за счёт этого они победят любое Правительство. Настрой — это одна из основополагающих успеха. А уж они — Олег, Руслан, Сергей, Рамзес и Кречетова — сделают всё возможное, чтобы оправдать их надежды. Олегу уже поднадоело быть для повстанцев тем героем, которым его рисует молва. Но сейчас у него не было другого выбора. Своей жизнью он ещё может распоряжаться, а вот чужими — нет. Он обязательно останется героем до последнего — если не ради себя, то хотя бы ради других...
— Шульц! Ну, какого чёрта ты про еду сказал, — проворчал Свенсон, — я и так от голода уже готов хедкрабов сырыми жевать!
Глава 5
Они снова вышли на улицы, и первое, что бросилось им в глаза — это то, как изуродована бывшая когда-то очень красивой широкая улица. Фонари были погнуты так, словно каждый из них — травинка, оказавшаяся на пути чего-то огромного. Стены полуразрушенных домов напоминали случайно раздавленные муравейники, разве что без муравьёв. Повсюду валялись кузовы машин, облезлые и смятые, словно разбросанные консервные банки. Небо исходило зелёными вспышками со стороны Цитадели, подсвечивая медленно падающий пепел, и казалось, что идёт зелёный снег. Где-то кричали люди, настоящие люди, с другой стороны — голоса солдат Правительства. На горизонте взвыл страйдер, осветив всё ярким светом, и кто-то просто исчез с лица земли вместе с домом, в котором прятался — страйдер использовал свою аннигиляционную пушку. В небе пролетел пустой десантный корабль, нелепо подёргивая задними, пробитыми в нескольких местах, плавниками. Повсюду — стрёкот и гул.
Когда с крыш на верёвках стали спускаться солдаты Правительства, Свенсон вскинул свой гранатомёт, но Шульц остановил его: ракеты лучше приберечь для страйдеров, а солдат — можно и пулями... После того, как они отбили атаку десанта, который, наверное, и выбросил корабль на ближайшую крышу, Олег прошёл мимо какого-то здания, казавшегося наиболее целым. Над его входом висела покосившаяся большая облезлая вывеска с надписью «Стационарное отделение» и красным крестом.
— А это что ещё за «Стационарное отделение»?
— Это больница, Кевин, — ответил Удав, — говорят, раньше в таких лечили людей от всяких болезней.
— Эх, вот были времена, — мечтательно протянул Шульц, — людей лечили бесплатно, у кого была бумажка, которая называлась "страховой полис". И даже кормили тех, кто лечился в больнице.
Он чуть прикрыл глаза, словно вспоминая: кто знает — быть может, он успел побывать в больнице до того, как Правительство уничтожило систему здравоохранения.
— Да ладно прикалываться, — отмахнулся Кевин, — постель стелили, еду давали. Скажи ещё, что горшок за больными выносили! И всё вот так, бесплатно? Наверняка за деньги или ещё за что-нибудь.
Олег сначала подумал, что это — сарказм, но потом понял, что нет: Кевин говорил совершенно серьёзно. Он действительно никогда не видел больницы... Никогда не бывал внутри, и только слышал про всё это. Какой ужас.
— Вообще-то, он прав, — сказал Олег, — многое было бесплатно, если у тебя есть страховой полис и паспорт. И, не поверишь, даже горшок выносили за неходячими.