Чистильщики

— Интересно, как скоро мы солдата в наших рядах увидим?

— Не факт, что вообще увидим, — покачал головой Глобус, — из таких миров редко людей набирают. Там строгий учёт населения, эффективно работающие спецслужбы, наказания за тунеядство. Наша работа с жизнью там плохо сочетается.

— Так пусть мигрирует, куда-нибудь в буржуинство, да хоть к нам, — выдвинул свою идею Скелет.

— Можно и так, — согласился Глобус, — но не все готовы, а насильно не потащишь.

— Кстати, — напомнил я, — вы заметили, что нас стали чаще дёргать?

— Не просто чаще, — поддержал меня Глобус, — я вот заметил, что за последний год география вызовов сильно расширилась. До того, миров было всего десятка три, и все на наш похожи, разве что, время лет на триста гуляет. А теперь вообще непонятно другой раз, куда закинули. Хорошо если Бармен, или какой другой сопровождающий ликбез проведёт, что и как расскажет.

— А меня в прошлый раз, — начал рассказывать Скелет, — вообще без сопровождающего кинули, и одного, а своих уже там искал. Что-то с перемещением не заладилось. Еле как разобрались, что делать нужно.

— А что за мир? — поинтересовался Глобус, наливая по второй.

— Да фиг его знает, — развёл руками парень, после чего наколол на вилку кусок ананаса, — там дикость, джунгли, какие-то дикари, не совсем, конечно, дикари, вроде древних римлян. Или греков, я не разбираюсь. Короче тварей гоняли в стенах царского дворца, а нам ещё его слуги помогали. Они нас сначала замочить хотели, а потом сообразили, кто именно враг. Твари, кстати, необычные были, холопы — они вроде обезьян, а там рептилии двуногие, говорят, ещё и ядовитые, но нас миновало.

— Справимся, — философски заметил я, поднимая стакан, — нет таких тварей, которых бы мы не достали.

Снова выпили, я начал ощутимо пьянеть, твари, они, конечно, грозные, но у нас всегда получается, тем более, что есть и такие среди нас, что работают постоянно, вроде пожарной команды, если группа облажалась, дело не сделали, да ещё и сами погибли, сопровождающий помощь запрашивает. В итоге победа всегда за нами, хоть и дорого обходится иногда.

Выпили мы и в третий раз, как водится, за погибших. Бутылка быстро подошла к концу, продолжать никто не горел желанием, а потому, вежливо попрощавшись с коллегами по опасному ремеслу, я пошёл на выход, сделав небольшой крюк к стойке. Бармен, ни слова ни говоря и даже не поворачивая взгляда в мою сторону, вручил конверт с купюрами. Ну, да. Монстробои тоже на что-то жить должны. Не знаю, сколько там, сумма всегда разная. Что-то около зарплаты среднего работяги. Учитывая, что большинство из нас холостяки, всем хватает.

Открыв дверь бара, я вышел и оказался в своём подъезде, быстро поднялся на третий этаж и повернул ключ в замке. Сколько времени прошло? Часы отсчитали почти сутки, но это в том мире, а здесь? Настенные часы говорили, что отсутствовал я всего два часа, чай, разумеется, успел остыть, да и чёрт с ним, какой чай, после рома-то? И сериал смотреть не стану, завтра, или послезавтра. Новый вызов только через неделю, хотя, учитывая тенденцию, может быть и завтра. Быстро раздевшись, я щёлкнул выключателем, погрузив комнату в темноту и завалился на диван. До утра точно никто не тронет. Спать.

Новый враг

Ещё одна зарисовка

Лошадь уже едва переставляла ноги. Проклятый дождь превратил относительно сносную дорогу в реку жидкой грязи, куда лошадиные копыта проваливались едва не по колено. Я ехал уже четыре часа, стараясь не потерять в темноте дорогу, примитивный масляный фонарь светил исключительно себе под нос, позволяя разглядеть то, что было под брюхом лошади.

Меня самого пока худо-бедно спасал плащ, выданный мне Барменом в самом начале, он же посадил меня на лошадь и сказал напутственное слово, что, мол, мужики на месте всё знают. Они-то знают, да только до места того ещё предстоит добраться. Отчего-то все пространственные проходы открываются куда угодно, только не туда, куда нужно.

Покрепче завернувшись в плащ из тонкой кожи, я попытался поторопить лошадку, поддавая ей шенкелей. Бесполезно. Как шла, так и идёт. Может, наездник из меня плохой? По краям дороги потянулся редкий лес, уже лучше, теперь не собьюсь с пути.

Фонарь я погасил, толку от него всё равно никакого, пусть уж лучше глаза к темноте привыкают. Внезапно где-то за деревьями, совсем близко, раздался вой, лошадь встрепенулась и таки пошла быстрее. Волки. Их только мне сейчас не хватало. Рука сама собой нащупала в седельном чехле ружьё, двустволку-вертикалку, слегка укороченную, видимо, чтобы можно было с седла использовать, аки ковбой. Патронов при мне до чёрта, да только в темноте ещё попасть нужно. Вот смешно будет, ехал монстробой на работу, да не доехал, волки съели.

Нет. Волкам сегодня определённо не повезло. Впереди я различил огонёк, едва заметный среди редкого леса. Кажется, куда-то приехал. Огонёк этот постепенно приближался, становился ярче, пока, наконец, не превратился в большой фонарь, освещавший крыльцо придорожного трактира. Окинув взглядом здание, я попытался примерно вычислить технический уровень этого мира. Девятнадцатый век. Или даже восемнадцатый, хотя в этом случае чёрта с два бы мне современное ружьё дали, был бы мушкет кремнёвый или арбалет.

Снаружи была коновязь, вот только оставлять лошадь мокнуть — это не дело. Приземистое здание слева просто обязано было быть конюшней, такая дверь не для людей сделана.

Спрыгнув в грязь, тут же поглотившую ногу в сапоге до середины голенища, я взял лошадь за поводья и повёл в ворота. Так и есть, конюшня, стойла в ряд, пол соломой засыпан, а в дальнем углу, у коптящего светильника, сидя на чурбачке и прислонившись спиной к бревенчатой стене, подрёмывает паренёк лет четырнадцати в овчинной душегрейке. Подойдя к нему, я легонько постучал носком грязного сапога по чурбачку. Парень вскочил и поглядел на меня испуганными глазами.

— Что? Господин, чего изволите?

— Кобылу мою пристрой, — велел ему я, протягивая серебряную монетку, не знаю, какая тут валюта в ходу, но серебро почти везде ценится.

Видимо, ценилось оно и здесь, глаза паренька вспыхнули, он схватил монетку, взял лошадь за поводья и повёл её в стойло, по пути клятвенно обещая, что лошадь будет в лучшем виде, сбрую он тут положит, ничего не пропадёт, накормит, напоит и почистит, а овёс у них лучший в округе, ни у кого такого нет…

Я не слушал, мне, откровенно говоря, на животное это плевать с высокой колокольни, я её, наверное, больше и не увижу. И вообще, я здесь за другим. Придержав конюха, я вынул из седельных сумок всё нужное. Ружьё, рюкзак с патронами, большую флягу с водой и маленькую со спиртом. Остальное при мне, под плащом спрятано.

Снова накинув на голову капюшон, я быстро преодолел расстояние от конюшни до крыльца, стараясь не утонуть в грязи. Во дворе была насыпана дорожка из мелких камней, да только и её залило водой. Открыв дверь, я ещё некоторое время постоял на крыльце, дожидаясь, пока с плаща стекают струи воды. Когда стекло достаточно, и можно было не бояться наводнения, я шагнул внутрь.

В заведении царил полумрак, и почти не было посетителей, время уже позднее, да и вообще, неизвестно, кто здесь останавливается, кроме случайных путников. За ближайшим столиком сидели двое выпивох в овчинных душегрейках и дырявых сапогах, и о чём-то беседовали заплетающимися языками. Ещё один, не выдержав неумеренных возлияний, тихонько дремал на краю стола, изредка бормоча во сне. Чуть дальше мужик огромного роста что-то втолковывал старику, а тот тихонько поддакивал, слабо жестикулируя рукой.

За стойкой стоял приличного вида бармен, в рубашке и жилете, было ему лет пятьдесят, благообразное лицо обрамляли седые бакенбарды. Он протирал кружки и сонными глазами поглядывал в зал. Чуть поодаль дремала молодая официантка, положив голову на стойку.

Но меня интересовали другие посетители. В самом дальнем углу, едва видимый в полумраке помещения (полдюжины масляных ламп и небольшого кирпичного камина было явно маловато) сидел небольшого роста человек, которого отличала выбритая до синевы голова. Глобус. Сбросив плащ, я направился в его сторону.