Некромант

— Тихо! Стоять! Он тебя провоцирует! Нападешь первым — никаких бойцов не будет, он тебя просто убьет!

Посмотрел на нас с Корданом, холодно бросил:

— Через полчаса на этом месте. Мечи будут осмотрены. И не дай вам Создатель воспользоваться магией…пожалеете.

***

— Осмотрено! Магии нет! — человек убрал амулет от клинков, лежащих на столе, и поклонился своему господину. Тот кивнул сыну, Кордан кивнул мне, и мы сошлись возле этого стола.

Только меч. Никаких кинжалов, никакой кольчуги. Мечи острые, боевые. Каждая сторона предоставила свой меч, и этот меч был обследован специальным амулетом, определяющим наличие магии. Чтобы проверить его работу — вначале поднесли к другому амулету, и амулет.

Проверяю баланс, несколько раз махнув мечом и сделав несколько выпадов. Хороший меч — тусклая полоска металла, копия подаренного мне меча. Но только без магии. Он не режет сталь, как масло, никаких нано-кромок толщиной в молекулу. Никакой сверхскользкости. Просто честный металл, готовый разрубать плоть.

На мне легкие свободные штаны по типу шароваров, свободная белая рубашка, похожая не те, которые некогда носили земные аристократы. Нормально, чего уж…и от солнца уберегает, и движения не сковывает.

Мой соперник, которому Лассель передал осмотренный меч — выше меня на полголовы. Худой, с лицом, похожим на топор и длинными, неестественно длинными руками. То есть на дальней дистанции мне ничего не светит. Больше всего этот тип похож на самурая из виденного мной фильма «Семь самураев». Был там такой инструктор по боевым искусствам — тощий, серьезный, спокойный, как танк. В фильме он зарубил одного типа, вызвавшего его на дуэль.

— В круг! — командует папаша Ласселя, и я расслаблено так думаю о том, с какого хрена он тут раскомандовался. Зря Кордан отдал ему инициативу. Это неправильно. И остаюсь на месте, расслабленно опираясь на клинок меча. Вроде как не слышал.

— В круг! — кивает Кордан, улыбаясь мне уголками губ. Понял, ага.

Сходимся. Медленно идем по кругу — у противника меч в отставленной в сторону руке, чуть назад. «Задняя» стойка — так это называется. У меня же — стойка «Дурак». Люблю ее. Я вообще люблю прикидываться дурачком, недомысликом — тем горше потом разочарование у моих недругов.

Ходим, смотрим в глаза. Мастер уже в моем теле. Теперь я — Мастер. И я — Петр Синельников. «Два в одном, шампунь и кондиционер». Зачем мне рисковать?

Ходим. Минута, две… Тот, кто нападет первым — проиграл. Просто потому, что он напал на Мастера. Кончик моего меча рисует тонкую черту на земле, и тихонько скрежещет на попадающихся под сталь камешках. Хрр…хрр…

Нападение было таким молниеносным, таким неожиданным, что если бы во мне не было многоопытного, прошедшего через тысячи схваток Мастера — я бы мог его и пропустить. Боец явно владеет искусством ускорения, я видел в его ауре тонкие синие нити. Он не маг в том понимании, как это определяют люди, но…немного магии в нем есть, и вся она направлена на убийство.

Противник каким-то немыслимым образом перегнулся, сложившись почти вдвое, максимально вытянул свою потрясающе длинную руку, и…едва не воткнул меч мне в живот. Едва, потому что я успел повернуться, меч лишь вспорол мою рубаху, прочертил глубокую царапину на коже и прошел дальше еще сантиметров на тридцать. Немного правее — и моей печени пришлось бы туго.

Мой меч метнулся, как ласточка, и рука врага с зажатым в ней мечом упала на землю. Боец зарычал, перехватывая культю и пытаясь пережать сосуды, из которых фонтаном брызгала кровь. Лицо его побледнело, глаза с ужасом и ненавистью смотрели на меня.

— Прости, я обещал убивать каждого, кто против меня выйдет на поединок — говорю с искренним сожалением, и мой меч вскрывает сонную артерию — аккуратно, практически как хирург скальпелем. Тело мягко оседает на притоптанную траву.

— Следующий! — командую я, стряхивая капли крови с клинка. Люблю чистоту!

— Кстати, уважаемый…вы мне уже должны денег! — добавляю, с кривой усмешкой глядя в окаменевшее лицо своего врага — Вы бы заранее выписали расписку, а то потом не сможете написать.

Он промолчал, и только с ненавистью посмотрел на меня. Так посмотрел, что я с трудом подавил нервную усмешку — кранты мне. Если я его не уработаю наповал — умру.

Второй боец был полной противоположностью первого. Если первый походил на богомола-переростка, этот — на небольшого медведя. Сонного такого, медленно, вальяжно передвигающегося. Ниже меня ростом, но раза в полтора шире — двигается легко, как кот, как…настоящий медведь. И как медведь — он только кажется сонным. Вот только что «спал», и…бросок!

Звенит, вибрирует сталь — уиууу…

Я не успел уклониться, принял его клинок лезвие своего меча. Меч выдержал, но зарубка на нем точно осталась. Вообще-то лучше так не делать — если меч сломается, мне придется очень туго.

Он хотел ударить меня в шею, я отразил удар, и обратным движением рубанул по животу — с потягом, врубаясь до самого позвоночника. Отскок!

Мужик стоит, держась за расползающийся брюшной пресс, из-под которого лезут кишки. Прыгаю вперед, блокирую встречный удар — надо отдать должное бойцу, он даже с выпущенными кишками пытается бороться до последнего — одним размашистым движением отсекаю голову противника. Голова катится по площадке к ногам нанимателя ее хозяина, а тело падает на траву, судорожно выбрасывая из обрубка шеи фонтанчики красной пахучей жидкости. Готово.

— Еще кто-нибудь есть? — спрашиваю тихо, и увеличиваю громкость на максимум — Еще кто-то хочет умереть за своего нанимателя? Стоит оно того?!

Наемники стоят близко, фактически площадка для дуэли находится в плотном кольце людей. Толпа с той стороны молчит, наемники пялятся на меня, как на явившегося из Преисподней демона. Никто не изъявляет желания выйти за нанимателя.

Отец Ласселя отходит от площадки, кого-то из толпы зовет за собой, долго говорит с наемниками, машет руками, бойцы пожимают плечами, усмехаются. Похоже, что не прокатило. Возвращается.

— Я хочу драться с тобой первым — мрачно говорит отец мажора — Возражения есть?

— Есть! — тут же отвечаю я — Вначале убью вашего сына, а потом вас. И только так.

— Если ты его убьешь — я буду преследовать тебя всю твою жизнь! Я убью всех, кто тебе дорог! Всех, с кем ты просто подружился! Убью даже собак и кошек, которых ты заведешь! А потом убью тебя — страшно, мучительно! Учти это!

— Конечно же учту — усмехаюсь я, и указывая мечом на середину круга, кричу, так, чтобы слышали все наемники — Эй, Лассель, трусливая скотина, прикрывшаяся спинами настоящих мужчин — выходи на бой! Ты такая же тупая мразь, как и весь ваш род!

У Ласселя была магия. Вот только какая? Этого я не мог определить. Не разбираюсь в аурах, не имею опыта. Там все дело в оттенках — тут фиолетовый оттенок, а там — в красноту отдает. А этот, артефактор — синий, но с оттенком морской волны. Но глубина, насыщенность — это уже мне недоступно. Опыт, знания, интуиция — нужно учиться годами, практиковаться и не оставлять свои упражнения. А я что? Без году неделя — маг. Дилетант с выдающимися способностями. Примерно как портовый грузчик, обладающий большой силой, не бессильный против борца, вооруженного специальными приемами борьбы.

Через минуту я узнал, какой магией владеет Лассель. Это было легко. Когда в меня полетел первый файрболл — мне сразу все стало ясно. И жарко. Очень жарко!

Чем я прикрылся — не знаю. Это уже не я работал, это был Мастер. Вокруг меня тут же возник прозрачный голубоватый кокон, потрескивающий искрами, и файрболл растекся по силовому полю. Следующий шар попал мне под ноги, и хотя ногам ничего не сделалось — удар был такой силы, что меня подбросило в воздух. Лассель, гаденыш, был очень сильным магом. Таким сильным, что честно сказать — я этого не ожидал.

Почему он не использовал свои способности в армии? Да понятно же…там ведь убивают. Папенька откупил гада от службы. А так — Лассель закончил нашу Академию, и вполне владел всеми приемами боя, от обычных, и до магических. Этой информацией меня «порадовал» Кордан перед самым нашим выездом на дуэль. Я кстати удивился — Лассель выглядит гораздо моложе своего календарного возраста, на что Кордан укоризненно посмотрел на меня и молча пожал плечами. Ну да, ну да…когда имеешь деньги, а рядом живут маги, способныесотворить с телом все, что угодно — глупо рассуждать о красоте и молодости. Все это можно купить. И покупают.