Страница 8 из 10
Стоит также отметить, что при жизни Сталина за малым исключением выезды за рубеж высших руководителей СССР были эпизодическими. Как правило, если дело не касалось выполнения служебных обязанностей работниками МИД[70], это были специальные «миссии» для выполнения каких-либо конфиденциальных поручений Сталина. Часто о них не появлялось вообще никакой информации в советской и зарубежной прессе.
Так, в январе-феврале 1949 г. Микоян по заданию Сталина выполнял важную миссию на территории северной части Китая, где вел переговоры с Мао Цзэдуном и другими лидерами местной компартии о будущем этой страны. На режиме Чан Кайши, с которым СССР в августе 1945 г. подписал договор о дружбе, в Кремле уже поставили крест, и основная ставка была сделана на коммунистов, которые провели ряд успешных операций и вышли на подступы к Пекину[71].
Во второй половине августа 1951 г. Микоян по решению Политбюро ездил в Прагу во главе советской экономической делегации для оказания Чехословакии помощи в послевоенном развитии по пути «народной демократии»[72].
По всей видимости, он там в тот момент (или немного позднее) находился с еще одним «специальным» заданием Сталина: проверить на месте как под руководством Президента Чехословакии К. Готвальда идет подготовка к суду над объявленным «врагом» и «титовским агентом» генеральным секретарем ЦК Компартии Чехословакии Р. Сланским и другими лицами, привлеченными по этому делу[73].
Вряд ли Микоян испытывал удовлетворение от выполнения такого рода поручения, но партийная дисциплина и чувство самосохранения не позволяла ему, к тому моменту уже находившемуся в негласной опале, возразить всесильному диктатору.
По линии созданной в том же году специализированной организации союзных СССР «народно-демократических» государств – Совете экономической взаимопомощи (СЭВ), Микояну было поручено курирование вопросов о распределении кредитов и финансовой помощи для стран «народной демократии». При этом он, при каждой удобной возможности, руководствовался не политическими соображениями, а конкретной экономической выгодой, которую мог получать СССР. Естественно, это происходило только в тех случаях, когда «просители» в лице лидеров союзных Москве стран, не могли решить тот или иной вопрос через его голову, обратившись лично к Сталину и получив от него поддержку.
Некоторым политикам в этих странах (условным «национал-сталинистам») микояновский подход не нравился, и они зачастую осуществляли «обходные маневры» в стремлении получить от Советского Союза в одностороннем порядке больших объемов помощи. Приведем, для примера, отрывок из воспоминаний албанского лидера Э. Ходжа об одной из бесед с Микояном по экономическим вопросам: «Этот купец держал в руке полукрасный-полусиний толстый карандаш (который можно было видеть во всех канцеляриях в Советском Союзе) и занимался «подсчетами»[74].
По всей видимости, Ходжа искренне считал, что для Микояна «прагматические» интересы СССР явно были выше «политической солидарности». Наверняка, участвуя в переговорах с Микояном, такого мнения могли придерживаться и другие руководители стран «народной демократии»[75].
Необходимо отметить, что Микоян, с 1935 г. являвшийся членом Политбюро ЦК ВКП(б) (с 1952 г. – Президиума ЦК КПСС), принимал самое активное участие в заседаниях этого фактически высшего органа власти в СССР, на которых постоянно обсуждались и выносились решения по важнейшим вопросам советской внутренней и внешней политики.
В последний период жизни Сталина Микоян постепенно вышел из его доверия. Стоит отметить, что одним из обвинений, выдвинутых им во время выступления на последнем в жизни пленуме ЦК (октябрь 1952 г.): Микоян, якобы, вместе с к тому моменту расстрелянным «врагом народа» С. А. Лозовским[76], в 1946 г. пытался «сдать» советские позиции в переговорах с американскими представителями по внешнеэкономическим вопросам[77].
Другое обвинение, прозвучавшее тогда же в его адрес: предпочитал первоочередное развитие советской легкой промышленности в ущерб тяжелой индустрии.
Если бы не скоропостижная кончина «вождя народов», сложно сказать, как бы дальше сложилась не только политическая карьера Микояна, но и судьба членов его семьи.
О последнем обстоятельстве не стоит забывать как об одном из главных мотивов личного характера, которым руководствовался Микоян в своей деятельности, когда не входил в прямое противостояние со Сталиным по тем или иным дискуссионным вопросам. Но сам факт того, что он в эпоху «позднего сталинизма» остался практически единственным, кто мог возразить всесильному диктатору, заслуживает самого большого уважения.
После смерти Сталина политический вес Микояна в советском партийно-государственном руководстве значительно возрос, прежде всего, из-за близости позиций по главным проблемам внутренней и внешней политики с новым лидером – Н. С. Хрущевым. Тот достаточно быстро отстранил от реальных рычагов власти нового главу правительства и формального преемника Сталина Г. М. Маленкова, также претендовавшего на роль реформатора[78], но явно не имевшего для этой роли необходимой харизмы и деловых качеств[79].
Внешние дела продолжил курировать В. М. Молотов[80], относившийся к в целом консервативно настроенной части руководства, и весьма настороженно воспринимавший новые тенденции в продвижении СССР по пути «строительства социализма и коммунизма».
Хрущев, при жизни Сталина практически не получавший от него задания, связанные с внешними делами, решил лично взять в свои руки решение главных международных вопросов. Но отсутствие необходимого опыта в этой сфере и большое количество первоочередных внутренних проблем не позволяли активно включиться в эту деятельность. Микоян в данной сфере в его глазах выглядел достаточно авторитетной фигурой, и потенциально мог выступать в качестве альтернативы Молотову, главным хрущевским помощником и даже инициатором в изменениях важных направлений советского внешнеполитического курса.
Именно такие политики, как Хрущев и Микоян, как никакие другие члены условной «старой» команды, к тому моменту были готовы и к кардинальным изменениям в советской политической системе в сторону ее некоторой «демократизации» (естественно, как они ее субъективно понимали) и перестройки административно-командной системы в экономике в сторону большего применения рыночных механизмов. В этом контексте им необходимо было изучить зарубежный опыт, своими глазами посмотреть на уже полученные результаты. Например, в течение 1953–1955 гг. Микоян постоянно делал запросы в соответствующие советские инстанции о предоставлении ему достоверных материалов об особенностях строительства социализма в странах «народной демократии» [81].
Вскоре выяснился еще один нюанс. Хрущев занимал с сентября 1953 г. реально высший в СССР пост Первого секретаря ЦК КПСС, но для большинства стран мира, с которыми предполагалось расширение связей, такая должность не выглядела соответствующей дипломатическому протоколу. Отсюда у Хрущева и возникла потребность чаще привлекать вызывавшего у него все большие симпатии Микояна (ставшего в 1955 г. первым заместителем главы правительства[82]), к решению тех или иных международных вопросов. Микоян в марте 1953 г. возглавил объединенное министерство торговли СССР и получил дополнительные полномочия в решении большинства вопросов, связанных с развитием советских внешнеэкономических связей.
70
Естественно, что из высшего советского руководства наиболее опытным в вопросах внешней политики был В. М. Молотов.
71
Подробнее см.: Ледовский А. М. Секретная миссия А. И. Микояна в Китай (январь-февраль 1949 г.) // Проблемы Дальнего Востока. 1995. № 2–3. Впечатления самого А. И. Микояна об этой поездке отражены в опубликованных уже после его смерти мемуарах.
72
АП РФ. Ф. 3. Оп. 66. Д. 729. Л. 108. Микоян находился в Чехословакии с 20 по 27 августа 1951 г. (Там же. Л. 117).
73
С. А. Микоян в одном из интервью отмечал, что Сталин, посылая отца к Готвальду, передал тому его личное послание с предписанием арестовать Сланского. См. Приложение 1.2 в настоящей книге. В предоставленных автору материалах АП РФ и РГАСПИ о поездке Микояна в Чехословакию, в частности, и в его отчете (АП РФ. Ф. 3. Оп. 66. Д. 729. Л. 117–121), данная информация отсутствует. Учитывая тот факт, что в АП РФ материалы о поездке Микояна в Чехословакию «рассекречены частично», а, например, в тексте отчета Микояна, хранящегося в РГАСПИ (Ф. 84. Оп. 1. Д. 55), засекречены Л. 64–77. Можно предположить, что такого рода информация там все же имеется, но пока недоступна исследователям.
74
Ходжа Э. Хрущевцы. Воспоминания. Тирана, 1980. С. 22. Объясняя Ходже свою позицию в отношении помощи Албании, Микоян прямо указывал ему на бедность и послевоенные проблемы СССР, не позволявшими ее увеличить в соответствии с албанскими желаниями (Там же. С. 24–25). См. также официальные записи бесед Э. Ходжа с А. И. Микояном, состоявшиеся в 1949 и 1951 гг.: РГАСПИ. Ф. 84. Оп. 1. Д. 33-35-
75
См., например, записи переговоров Микояна по экономическим и торговым вопросам в 1949–1951 гг. с лидерами Румынии, Венгрии, КНР: РГАСПИ. Ф. 84. Оп. 1. Д. 53–54, а также его записки в ЦК КПСС по вопросам оказания этим странам военно-технической помощи: Там же. Д. 143.
76
Известный революционер, сумевший избежать репрессий в годы «большого террора», но обвиненный по делу Еврейского антифашистского комитета». Расстрелян летом 1952 г.
77
См.: Микоян А. И. Так было. С. 614–626.
78
В своих мемуарах Микоян с недоумением отмечал, что для него было непонятно, почему Хрущев отстранил на вторые роли Маленкова поскольку тот, в отличие, например, от Молотова и Кагановича, был сторонником реформирования сталинской системы. По его мнению, дело было в личных амбициях Хрущева. См.: Микоян А. И. Так было. С. 647.
79
Иного мнения придерживается сын Маленкова. См.: Маленков А. Г.: «Отец явно недооценил последствия усиления партаппарата во главе с Хрущевым и вскоре поплатился за это» – https://istorex.ru/ Malenkov – A. G. _Otets_yavno_nedootsenil_posledstviya_usileniya_ partapparata_vo_glave_s_Hruschevim_i_vskore_poplatilsya_za_eto.
80
В. М. Молотов был отстранен от исполнения обязанностей Министра иностранных дел в марте 1949 г. (одновременно с ним был освобожден от должности Министра внешней торговли и А. И. Микоян), но 6 марта 1953 г. он вновь возглавил это ведомство вместо отправленного в Нью-Йорк постоянным представителем СССР в ООН А. Я. Вышинского.
81
См.: РГАСПИ. Ф. 84. Оп. 3. Д. 47. Вполне вероятно, что у Микояна мог быть и еще один мотив: посмотреть, насколько эффективно расходуется в этих странах советская экономическая помощь.
82
В январе 1955 г. должность главы правительства был назначен Н. А. Булганин, который ее занимал до 1958 г. Именно с ним, как формально выше его по статусу государственным чиновником, предпочитал осуществлять официальные визиты в зарубежные страны Н. С. Хрущев, официально именовавшийся в таких поездках членом Президиума Верховного Совета СССР. В народе эти два деятеля получили специфическое прозвище – «туристы». С поездками Микояна по миру таких ассоциаций ни у кого не возникало.