Страница 59 из 73
И сразу стало хорошо и тепло. Рита зевнула дивным ротиком, и закрыла глаза. Ей снилась ромашковая поляна в обрамлении грубых колючих елок и березок-недотрог. Она шла босиком, уминая мягкие соцветия, навстречу Мише, и солнце приятно грело голые плечи.
Тсеван Римпоче, тантрический лама и йог высшего посвящения, совершенно не обращал внимания на тленную материальную оболочку, вроде жилплощади со всеми удобствами. К чему призрачные прелести бытия ему, вырвавшемуся из вечного круговорота страданий?
Он поселился на заброшенной текстильной фабрике, выстроенной сто лет назад, и протопил круглую голландскую печь – слегка, лишь бы ушла ледяная сырость.
Тут не скудные тибетские долины, где приходится растить иву на дрова, и бережно сжигать хилые веточки, создавая видимость тепла. По всем этажам бывшей фабричной конторы хватало ломаной мебели – жги не хочу.
Но Римпоче, равнодушный к холоду, не злоупотреблял. От щелястого окна сквозило, градусник на стене с облезшими обоями показывал плюс четырнадцать. Ну, и хватит…
Бросив на пол пыльную кошму, прожженную угольями давнего пожара, Тсеван сложил ноги в «лотосном сидении». Его бесстрастный дух, вымороженный льдами Гималаев, отстоявшийся, как вода в пещерном озере, отвергал губительные соблазны бренного мира. Стряхивал грехи и добродетели, как пыль с подошв после долгой дороги. Но что дальше, за порогом нездешних пространств и небывших времен?
Римпоче не искал святости садху, высохших в борьбе с суетными вожделениями, и был чужд метафизических изысков. Тогда зачем он здесь, в далекой северной стране? Не было ли ошибкой согласие, данное иноземному богачу, душу которого убил звон золота?
«А вдруг тропа, на которую ты встал, вернет тебя под тяжелое колесо кармы?..»
Но разве постижение тайны – это низменное устремление? Благое воздержание от суетных деяний ослабляет дух, лишая его жесточайших испытаний искусом. Вступить в поединок с иллюзиями, разорвать их губительные тенета – и воспарить к надзвездным безднам! Вот достойная цель!
Римпоче вышел из медитации, потакая капризу – он не нуждался в духовных упражнениях. Зачем крепконогому бегуну костыль веры? Отринув богов, Тсеван воспылал гордыней, желая постигнуть Великую Пустоту, достичь просветления – и явить себя миру в образе Майтрейи, будды грядущего…
Неожиданно храм потаенных мечтаний запылил сыплющейся штукатуркой, загрохотал валящейся кладкой – в голове, гудевшей колоколом, родился вопрос краснокожего дикаря: «Моя говорить, ваша слушать. Элеутерио Агпэоа, слышишь?»
Слабым мысленным эхо донесся ответ: «Слышу, Аидже».
«Тсеван Римпоче?»
Лама передал образ смирения.
«Моя думать, пора кончать со старшим. Надо собраться. Потом кончать с младшим».
«Младший сильнее, Аидже», - предупредил Агпэоа.
«Моя знать… Потому и собраться! Моя ждать»
«Аидже… - кротко воззвал Римпоче. – Не станет старшего - некому будет помочь младшему, и он ослабеет. Может быть, мы и одолеем его, но враг наш силен… Не следует ли еще больше ослабить младшего?»
Образ раздражения возник в сознании ламы, и растаял.
«Моя спрашивать – как?»
«Младший, как всякий смертный, опутан привязанностями – к отцу и матери, к сестре, к возлюбленной…»
«Убить их?»
Тсеван вздохнул, удрученно качая головой: неисправимый варвар…
«Ни в коем случае, Аидже. Если мы убьем родных и близких младшего, это возбудит в нем безраздельную ярость, придаст ему решимости и жажды мести…»
Римпоче изложил свой план в череде ясных образов, доступных разумению ребенка.
«Нужного человечка я уже… м-м… обработал. Он готов и ждет сигнала».
«Моя думать – хорошо это, - всколыхнулась пустота. - Вели ему приступать!»
«Да, Аидже…»
Мыслеобраз покорности растаял в трех связанных сознаниях.
[1] Процессор К1810ВМ88, советский аналог Intel 8088.