Страница 47 из 73
Глава 12
Глава 12.
- Ох, Мишенька, спасибо тебе! – запричитала мама, садясь в «Ижик».
- Да ладно, - молвил я, посмеиваясь. – Настенька, закрой дверцу посильней, а то хлябает… Ага!
Сестренка хлопнула дверцей – и взлохматила мне волосы, радостно хихикая. Я поймал и погладил ее руку в ответной ласке.
- О-ох! – блаженно простонала мама, откидываясь на спинку. – Думали, всё - не улетим!
- Ну, и оставались бы… - лукавость мне не чужда.
- Ты что? – вскинулась Настя. – Мы же соскучились, наверное!
- Я тоже, - у меня получилось мягко, но с чувством. – А папа весь в трудах, аки пчела?
- Да мы его не видим почти! – сестренка плеснула руками. – Встаю в школу, а его уже нет! Мы с мамулькой уже привыкли вдвоем ужинать. Так, папка возвращается поздно, мы его кормим, как короля – сидим вокруг, подкладываем, слушаем… А он дово-ольный такой!
Я тронулся, потихоньку набирая скорость и выезжая на шоссе. Асфальт, вроде, чистый – снега белеют за обочиной - но лучше не гнать. А небо какое сегодня… Сплошная пасмурная гладь, лишь кое-где облачность темнела, и по сизо-пепельному набуханию – белёсые разводы. На монотонном сером фоне красиво серебрился «Ил-62», набиравший высоту – и таявший в мреющей дымке.
- Знаешь, Мишенька, я очень рада за Петю… за папу вашего, - проговорила мама с задумчивой улыбкой. – Он будто в молодость вернулся – просто пылает энтузиазмом и комсомольским задором! Всё у него получается – вон, на днях подписали контракт с французами. Первые фуры с нашими компами в Париж ушли… Компьютер – это микроЭВМ.
- Я в курсе.
Мама отзеркалила мою улыбку, добавляя легкий оттенок смущения.
- А в выходные? – я снова поймал ее взгляд в зеркальце
- А в выходные папка пишет докторскую! - выпалила Настя, на секундочку отрываясь от окна.
- Дописывает уже, - поправила родительница. Откинув капюшон дубленки, она распустила «молнию». – А Риточка где?
- Крутится на кухне, как турбинка, - расплылся я. – Даже «Наполеон» сварганила по твоему рецепту!
- Так вы у нас будете? – оживилась мама.
- Строго обязательно!
- Ур-ра-а… - сдавленно выдохнула Настя.
Салон наполнился смехом.
«Семейка моя… - тепло подумалось мне. - Семеечка…»
- Так, – заерзала сестричка. – Подъезжаем уже!
«Ижик» катил вдоль Московского проспекта, и отовсюду наплывало впечатление кануна. На растяжке, покачиваясь под ветерком, мигала надпись, собранная из лампочек: «С Новым 1978 годом!» По тротуару бежали запоздавшие граждане, волоча перетянутые бечевкой елочки. Мандарины распирали авоськи спелыми боками. А вот уже кто-то веселый и расхристанный поздравляет всех подряд – шарф еле держится, шапка набекрень…
- Так, Дед Мороз, Дед Мороз! – радостно запищала Настенька.
Я улыбнулся, провожая глазами солидного массовика-затейника с окладистой бородой, вышагивавшего по тротуару в длинной малиновой шубе. И посох, и мешок – всё при нем. А вон и Снегурочка! Моя улыбка подняла холмики щек еще выше, стоило узнать в статной девице Ирину из «чистого цеха». Кокошник ей идет…
- Ура! – огласила сестричка наш приезд, и первой выскочила из машины.
- Меня подожди! – крикнула мама.
Снисходительно провожая глазами скво из нашего племени, я нагрузился двумя огромными чемоданами, и направился к подъезду, где уже приплясывала Настя, придерживая для меня тяжелую дверь.
- Пр-рошу!
- Пойдем, лапулька, - улыбнулся я.
Сестричка заворковала, подлащиваясь:
- А разве не чучелко?
- Вот уж нет!
Настя прижалась на секундочку, шмыгая носом от полноты эмоций.
- Так, нас мама ждет!
Гарина-старшая стояла у лифта, поставив ногу на порожек – дверцы неуверенно сходились, пихаясь в сапожок, и отталкивались.
- Спасибо! – пропыхтел я, боком проходя в гулкую кабину.
- Пожалуйста!
Взвизгнув, дверцы запахнулись, и лифт тронулся. Освободив руки от груза, я обнял маму с Настей и крепко притиснул к себе.
- Вы мои самые любимые девчонки!
- А Рита? – смешливо прищурилась сестренка.
«Она уже не смотрит, чуть запрокидывая голову, - мелькнуло у меня. – Выросла-то как…»
- А я ей уже сказал, что люблю!
Лифт замер. Торжественно лязгая, раздвинул дверцы – и для нас просияла Рита. Она стояла на пороге квартиры - в джинсиках, в батничке, и в мамином кружевном передничке. Загляденье.
- Привет! – зазвенело на всю площадку.
- Ритка! – эхом отозвался Настин голос.
Сестричка кинулась тискать мою разлюбезную, а тут и мама подбежала, так что мне места для жарких объятий не оставили. Да и куда я - с двумя сундуками?
- Риточка! Риточка! – заливисто щебетала родительница. – Мы тебе такое платье привезли! Тако-ое! Просто закачаешься!
- И туфли! – подсказала Настя.
- И туфли! Пошли мерять!
- Пошли! – обрадовалась Рита. – А у меня всё уже готово! И салаты, и заливное, и зразы… И телятина с черносливом на горячее! Дотушивается уже…
- Та-ак, вкуснятины сколько!
- Да когда ж ты успела, Риточка?
- А нас сегодня отпустили пораньше! Профессор сказал, что Новый год – это святое!
Отобрав у меня ручную кладь, женщины удалились в мамину спальню, переговариваясь и пересмеиваясь, а я развалился на диване, отдыхая от тяжких трудов. Похоже, в багаже перевозили парочку минералогических коллекций…
Из-за запертой двери «будуара» доносились восклицания, смех и неразборчивый говор. Ставлю один к двадцати, что Риту допрашивают на мой счет. Настеньке всё интересно, а маманьке – тем более.
«А Миша, правда, тебя любит? А сильно? А что он тебе подарил? Да ты что-о?! Ух, ты-ы…»
И получаса не прошло, как три грации продефелировали в зал, одинаково покачивая бедрами, одетые со вкусом и… Нет слов.
Гарина-старшая в брючном костюме «по мотивам Ив Сен-Лорана» постройнела, помолодела даже; Гарина-младшая, обтянутая юбочкой-миди и воздушной блузкой повзрослела, а Рита в простеньком на вид платье будто сошла с глянцевой обложки - пленительная и недоступная дива. Такой только в Каннах на красной дорожке блистать, небрежно улыбаясь объективам…
- Прелесть какая… - растерянно толкнулось из меня. – Мам, завидую папе! И Настиному жениху завидую. И даже себе самому!
Грации дружно зарделись.
- Нету у меня никого… - сбивчиво парировала сестричка, отводя глаза.