Я твоя тень

Ты помотал головой.

— Нет, я не понимаю. Не понимаю, почему ты так боишься свою семью, что готов сорвать выступление. Не кровожадные же они маньяки! Уверен, что они будут рады увидеть тебя на сцене.

— Нет! Нет! Нет! — закричал я, и на этот раз это вполне получилось. — Ты их совсем не знаешь! Они…, — я запнулся, пытаясь подобрать нужные слова, но они, как назло, не находились. — Мой брат, он… Ему пришлось уйти из дома.

— Но ты же вроде и так в общаге живёшь?

— Но платят-то за учебу и жильё они!

— Да, блин, ерунда какая! Сам заработаешь. Или бросишь универ и станешь рок-звездой. Вариантов-то море! — ты говорил так, словно моя проблема для тебя — это пустяк, подобно тому, какие ботинки надеть сегодня утром.

Бессильная злость поглотила меня. Я хотел что-то сделать, но не знал что и, главное, не имел на это энергии, как будто я был телефоном, который забыли зарядить. Я сделал очередную попытку высвободиться, но ты навалился на меня всем телом и прижался щекой к шее.

— Я люблю тебя, чувак, — прошептал ты мне в ухо. — И хочу, чтобы мы вместе пошли на сцену и доиграли песни.

Твои слова приятным теплом отозвались в теле, спустились волной от головы до живота. Я на мгновение забыл, в какую ситуацию попал, и почувствовал себя чуть ли не счастливым. И почему ты не говорил этого раньше? Я позволил утянуть себя на сцену. Правда, ты отчего-то быстро скрылся в коридоре, а я наткнулся на осуждающие лицо Нильса и недоуменные взгляды остальных ребят. Туда, где сидели родители и Харпер, я заставил себя не смотреть, хотя и ощущал, словно их глаза прожигают меня насквозь.

Нильс дал знак играть следующую песню из чеклиста. Это была одна из наших песен, сочинённых тобой за рекордные сроки. Весь длинный проигрыш я только и убеждал себя в том, что мой грим делает меня не только не узнаваемым, но и вообще не видимым, поэтому чуть не пропустил свои слова. Дальше стало полегче, я увлёкся пением, пытался наслаждаться мелодией, но мне всё равно казалось, что весь зал видит, что я превратился в цементный монумент, с трудом раскрывающий рот. Наверное, я бы и дальше мог петь таким образом и даже бы кое-как но закончил программу, если бы вдруг Харперу не вздумалось подскочить со стула и не закричать на ползала:

— Е-е-е, Тейт! Это мой брат на сцене! Давай, Тейт, жги!

В этот момент у меня на самом деле пропал голос. Я отпустил микрофон, бросил взгляд в коридор, увидел там тебя, блокирующего проход, повернулся в зал, уловил боковым зрением расположение родителей. А потом спустился со сцены и лавирую между столиками, направился в сторону выхода на улицу. Моё решение было настолько глупым, что уже через пару шагов, я пожалел о нём, но и останавливаться посреди зала я не мог, поэтому всё-таки покинул кафе через центральные двери.

На улице было темно, прохладно и спокойно, словно все беды и кошмары остались внутри здания, и наружу им никак не просочиться. Вода в заливе красиво блестела под светом фонарей. Я понятия не имел, как выкрутиться и сохранить лицо хотя бы перед ребятами. Если это, вообще, возможно, после моего позорного побега. Где-то глубоко в подсознании появилась мысль: вдруг мой поступок можно проинтерпретировать как-то иначе? Но нет, я так и не смог придумать ни одного варианта.

Мне надо было что-то сделать, и самое простым было идти или бежать. Я двинулся вдоль здания, завернул за угол и подумал о том, могу ли я вернуться через запасной выход, через который мы с группой заходили в кафе. Я стал искать его, но скоро пришёл к выводу, что огибать здание нужно было с другой стороны. Наивно предположив, что прошло совсем мало времени с моего исчезновения, и я смогу проскочить незамеченным мимо центрального входа (а иначе бы пришлось оббегать целый квартал), я повернул назад.

Это оказалось настолько глупо, что мне захотелось себя ударить. Моё семейство в полном составе ожидало меня у входа в Хард-Рок кафе.

***

— Куда убежал, несостоявшаяся рок-звезда? — с иронией в голосе спросил Харпер.

Сложно было понять, смеётся он надо мной или пытается шуткой сгладить напряжение. Во всяком случае, он оказался единственным, кто хотя бы смотрел в мою сторону. Папа в замешательстве опустил глаза и изучал асфальт под ногами, а мама, вообще, отвернулась и сделала вид, что любуется водой в заливе.

Мне было так стыдно, и я предполагал, что всё, что я скажу, унизит меня ещё больше. Я не мог определиться, кто я сейчас: человек, перешедший на тёмную сторону или жертва собственной глупости. За кого меня принимали родители, тем более было непонятно.

Я просто стоял, не зная, что можно делать, и переминался с ноги на ногу, ожидая, что кто-нибудь возьмёт ситуацию в свои руки. Этим кем-то оказался Харпер.

— Отпадный грим, кстати, — сказал он, вынимая руки из карманов. Наверное, и ему было неловко. Хотя мне в это верилось с трудом, ведь я всегда считал его самым крутым и уверенным человеком. — Почти невозможно тебя в нём опознать.

Я на автомате открыл рот, чтобы поблагодарить его за комплимент, но спохватился и так и не издал ни звука. В этот момент медленно приоткрылась дверь кафе — так медленно, что я успел подумать о том, что зрителей из случайных прохожих нам сейчас не хватало — и оттуда робко выглянуло твоё озадаченное лицо. Оно зависло в воздухе, как улыбка чеширского кота.

— Тейт? — ты, наконец, появился полностью и даже сделал пару шагов в мою сторону. Ты выглядел испуганной мышкой, косо озиравшейся на Харпера и моих родителей. Больше всего тебя, похоже, смущал именно мой брат. Ты даже попытался помахать ему вместо приветствия, но почти сразу передумал. — Что происходит? Ты вернёшься?

Не успел я решить, что ответить тебе, как моя мама резко повернулась и строго взглянула на тебя.

— А ты ещё кто такой? Запасной участник этой группы буйно помешанных отщепенцев общества? На сцене тебя не было.

— Приятно познакомиться, миссис, — ты улыбнулся моей маме такой слащавой улыбкой, что я испугался, как бы мама не разозлилась ещё больше. — Я менеджер группы…

— А, так это ты заманил этого недоразвитого идиота в ваше сборище наркоманов! Считаешь себя сильно умным? — мама поставила руки в боки и сделал шаг вперёд. Вызов был брошен.

— Прошу прощения, миссис, но вы ошибаетесь насчёт нас. Мы нормальные ребята, не алкоголики и тем более не наркоманы. И немного неприятно слышать такие суждения от человека, который видит нас впервые.

Твои фразы звучали так вежливо, что я подивился, что ты вообще способен так говорить. Даже мне, при моих-то церемонных родителях, никогда не удавалось так изящно выражаться. На мгновение я даже забыл, что не наблюдаю диалог откуда-то со стороны, а являюсь его полноправным участником, пусть и безмолвным.

— Да что ты такое говоришь, мальчик! — мама повысила голос, но кричать пока не собиралась. — Ещё скажи, что и скажи, что ты и роман с этим недоумком, — мама махнула рукой в мою сторону, — не крутишь?

Я почувствовал, как кровь приливает к лицу. Если бы не грим, то все бы заметили, что я покраснеет от кончиков ушей до… до куда вообще можно краснеть. Услышать такое от мамы я точно не ожидал. Хотя это и вписывалось в концепцию все сведущей и читающей мысли мамы. Если бы я мог, я бы с превеликим удовольствием провалился под землю через все городские коммуникации, поглубже к ядру планеты. Но я не мог и зажмурился, как будто, если я ничего не буду видеть, то не станет видно и меня.

Когда первый шок от услышанного прошёл, я сквозь гул и шум в ушах услышал твой голос.

— И снова вы ошибаетесь, миссис. У меня есть девушка, вы могли видеть её на сцене, она…

Мама ехидно рассмеялась, прервав тебя на полуслове. Я открыл глаза. Папа с тревогой наблюдал за нами троими, а Харпер чуть в стороне сосредоточенно поджигал сигарету зажигалкой.

— Да кто тебе поверит, мальчик! — мама намеренно подчеркнула последнее слово, наверное, чтобы принизить тебя. — Разве что вот такие наивные дурачки, — мама больше не указывала на меня, но и так было понятно, о ком речь.