Я твоя тень

Когда я облазил все баки, может, даже по несколько раз, потому что запутался, я вышел на улицу и увидел первые признаки рассвета. А, между прочим, зимой он наступает довольно поздно. На улице уже появились ранние прохожие, выгуливавшие собак. Я поспешил домой, по дороге обдумывая, куда деть грязную одежду и как отбить запах, который ко мне определенно пристал, хотя я его уже и не чувствовал. Диски я так и не нашёл. Может, папа отнёс их к другим бакам, кто знает. Я так устал, что не мог даже толком расстроиться.

Я осторожно приоткрыл дверь в квартиру — всё было тихо — и проскочил в душ. Спортивный костюм я упаковал в мусорный мешок и засунул на дно сумки. Не полезет же мама туда во второй раз? В комнате зашевелились родители. Я быстро переоделся в чистое и юркнул в постель. Спать оставалось ровно час.

Последний день каникул прошёл как в тумане. Из-за того, что я почти не спал, всё виделось в мрачных и бесперспективных тонах. Мама позволила мне собраться самому (какая радость!), но я даже толком не обратил на это внимания. У меня больше не было музыки кумира, какой был смысл жить дальше?

Вечером меня ждал в аэропорту самолёт в город свободы, друзей и науки, но и что с того? Джемма потащит меня на дурацкие танцы, а я не смогу отказать. Ребята из группы пережили за каникулы много чего интересного, и будут бесконечно обсуждать это, тогда как я — как обычно чувствовать себя пятым колесом в телеге. А ты… Ты снова будешь относиться ко мне так, словно меня не существует. Можно бы было, конечно, не уезжать, но дома ведь ещё хуже. Вот бы найти Харпера! Вдруг бы он помог устроить нормальную жизнь? Я столько времени потратил на поиски тебя, можно сказать, поставил на это всё, а в итоге — что? Да, ты пригласил меня в группу, о чём я даже не мечтал. Но у меня такое чувство, будто для тебя это просто маленькое хобби, которое тебе вскоре надоест. А я как был для тебя пустым местом, так и по-прежнему ничего не значил.

В шесть вечера я вызвал такси и, небрежно попрощавшись с родителями и категорично отказавшись от папиного предложения подвезти, покинул родной дом. Оказавшись на улице, я на всякий случай заглянул к мусорным бакам и мысленно пожелал моим дискам найти хорошего хозяина, хотя и знал, что машина приезжала ещё с утра и, даже если они и были там, то сейчас-то уж точно переехали на свалку.

Водитель в такси, как назло, оказался до чёртиков жизнерадостным мужчиной, и всю дорогу шутил и пытался выведать у меня, не на похороны ли я еду с таким лицом. Я сказал лишь, что в университет, на что таксист несказанно удивился и переключился на тему несчастной студенческой любви, через которую, по его словам, проходят все. Меня даже задело, как всё бывает просто у некоторых людей: если грустный, значит, либо кто-то умер, либо сердце разбито. Как будто больше ничего не может испортить настроение: неуважение со стороны родителей, потеря единственной ценности, неприятие сверстниками, навязывание всякой ерунды девушкой, с которой я встречаюсь, только потому, что не смог отказать. Разве всё это не повод, чтобы расстроиться?

Чем дольше я думал о своём несчастном положении, тем хуже мне становилось. Вообще я люблю путешествия и на автомобиле, и на самолёте, но в тот момент меньше всего мне хотелось оставаться наедине со своими мыслями.

Как только я нашёл своё место в самолёте, я надел наушники и подключился к развлекательному контенту. Правда, как только шасси оторвались от взлётно-посадочной полосы, я закрыл глаза, и открыл их лишь, когда сосед по сидению спросил, выхожу ли я или поеду в ангар.

Холодный ветер на улице освежил меня и разбудил. До кампуса я доехал практически бодрым. Но увидев кровать, я лёг, сняв только куртку и обувь, и проснулся уже утром следующего дня, да и то часов в десять. Хорошо, что я купил билет не в самый притык, и поэтому у меня оставался ещё один день до учебных занятий. Я провёл его в общежитии: дочитал книгу Нильса, попробовал нарисовать тебя и твою группу, потом вспомнил про Лорен и разорвал рисунок на мелкие кусочки.

К вечеру я почувствовал страшный голод и заставил себя выйти на улицу, чтоб дойти до кафе на углу парка Вашингтон-сквер. Я заказал мясной суп, сэндвич и сок и устроился за самым уединённым столиком у окна.

Я дул на еду и задумчиво наблюдал за посетителями. В какой-то момент мой взгляд привлёк не по погоде одетый парень с крашеными в чёрный цвет волосами, серёжкой в ухе и целой связкой цепей на шее. Я не один смотрел на него, его внешность привлекала внимание и других едоков. Зато вот он посмотрел не на кого-нибудь, а именно на меня, и я с трудом, но опознал в нём тебя. Вот это долго меня не было! Обида на то, что ты не сделал меня частью своей жизни, так поразила меня, что я даже не смог обрадоваться от того, что ты пришёл ко мне сам просто так, не потому что ждёшь встречи с друзьями, и даже не уставившись сразу же в телефон.

— Привет, — сказал ты, устраиваясь напротив. — Ммм, мясной суп! — ты втянул носом воздух и притворно закатил глаза, будто под кайфом.

— Хочешь? — спросил я, немного потупив. И тут же испугался своей реплики.

Ты же вполне мог возмутиться по поводу того, что я предложил тебе еду из своей чашки. Хотя, мою фразу же можно было понять и иначе. Но ты, похоже, оказался в восторге от моего предложения. Ты забрал мою ложку и принялся через весь стол хлебать мой суп. Причём с таким видом, будто ты голодный, как волк. Я подвинул чашку поближе к тебе, всё ещё предполагая, что она вполне может оказаться на моей голове твоими стараниями.

— Крутая причёска, — я откусил сэндвич и принялся старательно пережевывать его. От волнения кусок застрял в горле, пришлось запить его соком, чтобы протолкнуть.

Ты же мирно доедал суп, абсолютно не реагируя на мой комплимент.

— Сегодня встречаемся в восемь, приходи. Там же, как обычно, — ты так резко поднялся из-за стола, что я чуть не схватил тебя за руку, чтобы остановить, но вовремя опомнился. Моя рука так и осталась на пол пути к тебе.

— Ты куда? — спросил я, когда ты уже повернулся спиной.

— Посмотри на время, — ты не повернулся, но я понял, что это ответ на мой вопрос.

Я взглянул на часы — было без пятнадцати восемь. Бросив всё на столе, я поспешил за тобой и догнал уже на улице. Ты шёл очень шустро. Я с трудом поравнялся с тобой и подстроился под твой шаг. Люди вокруг шли по своим делам и на нас не смотрели, а мне больше всего на свете хотелось закричать: «смотрите, я иду со своим другом! Я такой же, как все земляне! А, может, даже чуточку лучше, потому что иду именно с тобой».

В прошлые разы я добирался до бара на такси, и теперь недоумевал, неужели ты решился добраться пешком? Да ещё и успеть за пятнадцать минут? Я высматривал по сторонам машины, которые могли бы принадлежать твоим друзьям, которые нас подвезут, но ты всё шёл и шёл дальше. К счастью, скорость ходьбы была такой, что общаться в этот момент было крайне проблематично. Я мысленно порадовался этому, потому что не знал, что можно спросить у тебя, и в то же время не хотел, чтобы между нами зависла напряжённая тишина.

Ты выглядел погружённым в свои мысли, да так, что иногда мне казалось, отстань я, ты даже не заметишь. Пару раз я даже чуть было не остановился. Мне хотелось, чтобы ты обращал на меня чуть больше внимания, но я понимал, что этим лишь спугну кажущееся твоё ко мне расположение, а ещё мне не хотелось отставать только потому, что я обиделся. Причина должна была быть более веская. Вот, если бы меня нечаянно сбила машина! Ты бы рано или поздно заметил, что меня рядом нет, обернулся бы и увидел бездыханное тело в луже крови. Что бы ты тогда подумал? Остановился бы, чтоб оказать помощь? Понял бы, что упустил шанс узнать меня лучше?

Я оглядывался в поисках той самой машины, хотя и понимал, что не решусь на такое. Ты же вообще не смотрел по сторонам, но каким-то чудом ни разу не споткнулся и не сбил ни одного прохожего. Даже светофоры, завидев тебя, загорались зелёным. Мне показалось это видимым подтверждением того, что ты действительно особенный. Но особенный ли я, только потому что иду рядом?