Наследник, которому по...

Приведя в полицейский участок, меня завели по лестнице куда-то в подвал, где за обычным письменным столом с сидевшим за ним дежурным офицером, вдоль коридора располагались в два ряда, друг напротив друга с десяток камер. Меня не стали вести далеко и посадили сразу в ближайшую, очутившись в которой, я обнаружил соседей по заключению.

— О, пацан, и тебя загребли? — послышался смутно знакомый голос из камеры напротив и увидел там грабителей, что встретились нам в ресторане.

— Смотрю прибарахлился, где шмот цивильный подрезал? — снова произнёс главарь куковавший за решёткой с полным составом банды.

— С фраера одного снял, — тут же переключился я на понятный собеседнику язык, кивнул, — замели волки позорные, дело шьют.

— За гоп-стоп поди? — хмыкнул главарь, облокотившись о поперечный прут решётки, — или ты вор на доверии, дамочек окручиваешь? С такой вывеской, и в прикиде, небось сами на улице подходят.

— Да не, я сам в непонятках, нет на мне ничего, — развёл я руками, — чист аки агнец.

— Ну да, ну да, — покивал тот, вовсю лыбясь щербатым ртом, — понимаю, мы тут тоже ни за что.

Тут наш высокоинтеллектуальный разговор прервали и у входа в камеру ключами загремел дежурный офицер.

— Рассказов, на выход.

Да, минут пять всего посидел, ещё жёсткость прикрученной к полу лавки ощутить не успел, а уже обратно куда-то ведут. И зачем вообще сюда приводить было? Неужели для психологической обработки?

Ну, если так, то они малость прогадали. Бывал я в местах и похуже. Помню, опоили меня недруги клятые, притворяющиеся друзьями закадычными, да бросили в темницу на острове безлюдном, все двери заперли, а ключ в море выкинули. Сто три года там просидел один и ничего. Они-то думали, там из меня последние силы высосет, а я наоборот, подкопил, и потом всю тюрьму одним ударом и снёс. Не посмотрел, что стены против магии зачарованные были. Так что камерой меня пугать, всё равно что ежа голой жопой.

— Бывай, паря, — крикнул мне вслед грабитель.

— И вам не хворать, — ответил я, чуть повернув голову в их сторону, но тут же услышал грозный окрик за спиной:

— Прекратить разговоры!

Впрочем, наручники на меня не одевали и рук не распускали, видимо мой статус аристократа давал о себе знать. Однако, сама по себе ситуация была странновата. В моём понимании, статус городского шерифа, а меня уже просветили, что мужик с револьвером — это он, даже рядом не стоял со статусом наследника благородного рода. Ну да ладно, чувствую к нему на допрос и ведут, как раз по его поведению посмотрю, послушаю и сделаю выводы. Жизнь меня давно научила, не спешить в таких делах, а понтами можно и попозже покидаться.

Поднявшись на второй этаж, я, повинуясь команде конвоира, толкнул одну из дверей, в коридоре и вошел в практически пустую комнату, со столом посредине и двумя стульями друг напротив друга. Также в одной из стен располагалось достаточно большое тонированное стекло.

Допросная — понял я.

Присев, покосился на застывшего за спиной офицера. Чуть улыбнулся сам себе, одними губами. Похоже это будет забавно.

Я не напрягался, потому что точно знал, что за мной никакого криминала нет, что, впрочем, не отменяло того, что в иных мирах виновность твоя определялась не фактом совершения преступления, а наличием или отсутствием недругов и толщиной кошелька. Посмотрим, что будет здесь.

— Улыбается, сволочь, — негромко произнесла, закусив губу, Небоходова.

— Знает, что у нас мало что на него есть, — хмуро буркнул в ответ Восточнолесов, разглядывая задержанного через стекло, — но ничего, запись ведётся, плюсом в стуле последняя модель датчиков полиграфа вмонтирована, так что мы поймём где он врёт, а где говорит правду.

— А это законно? — внезапно озабоченно уточнила девушка, — к тому же он несовершеннолетний, его можно допрашивать только в присутствии родителей.

— Законно, незаконно, какая разница, — зло ответствовал старший шериф, подходя почти вплотную к стеклу и внимательно разглядывая безмятежное лицо парня, — мы не дали ему убить Светлова, и это главное. Осталось только его расколоть, чтобы он сознался, что в мстителя заигрался, а дальше нам будет уже до одного места вся эта законность, специальной комиссии по делам аристократов этого будет достаточно. Он влез в гражданские дела, и его тут ни родители, ни адвокаты уже не отмажут.

— А если он не расколется? — чуть поколебавшись, всё-таки спросила Лика.

Восточнолесов хмуро взглянул на подчинённую, но ничего говорить не стал. Впрочем, его молчание было куда красноречивей слов.

Когда в допросную вошел шериф, то первое, что он сделал, усевшись напротив меня, это выставил на стол пепельницу, достал сигарету и спросил:

— Куришь?

— Нет, — ответил я, — как можно, я же несовершеннолетний.

От последней фразы его заметно перекосило, но комментировать он не стал, наоборот, закурил сам и выдохнув мне в лицо струю дыма, произнёс:

— А я покурю, если не возражаешь.

— Нет конечно, — улыбнулся я, откидываясь на спинку стула, — травитесь на здоровье.

Пару минут, под его вдумчивое курение, мы молча переглядывались, затем он внезапно подскочил, трахнул кулаком по столу и заорал мне в лицо, брызгая слюной:

— А ну признавайся, хотел убить Светлова?! Ты, мелкий, вонючий говнюк!

Я подождал, когда он проорётся, затем спокойно ответил:

— Нет.

— Врёшь! — припечатал шериф, нависая надо мной, — по глазам твоим вижу, что врёшь. А ну говори, убивал до этого?

— Убивал, — кивнул я.

— Ну вот, — обрадовался полицейский, — когда, кого?

— Вчера, — с готовностью ответил я, — терроров в “Контрударе”.

— Каких терроров?! — на миг опешив, заорал вновь он, налившимися кровью глазами смотря на меня, — в каком ещё контрударе?

— Ну как в каком, от ООО “Вентиль”, знаете, производитель игр такой известный.

— Что ты несёшь? — взревел мужчина, побагровев, — я тебя спрашиваю, людей убивал?

— Так они люди, — кивнул я, — а пришельцев я в среду убивал, “Серьёзный Семён” игра называется.