Страница 45 из 52
Расселись за столом строго парами. Пользуясь длинной скатертью, Леха возложил свою длань мне на колено и сжал явно в поисках поддержки.
Дед торжественно познакомил всех с моим другом, в драматическом исполнении дедушки это слово прозвучало как, по меньшей мере, «полюбовник». Красовский сконфуженно хмыкнул, но приветственно склонил голову, знакомясь со всеми разом.
Я им даже загордилась. Вот это выдержка. Не знаю, смогла ли бы я так корректно себя вести после получасового допроса с пристрастием.
Милый семейный вечер закончился ожидаемой мною неприятностью. Чтоб избежать невероятного прессинга со всех сторон, причем Красовский беспардонно играл на противоположной стороне, я пообещала родичам пышную свадьбу этим летом, после окончания пятого курса. В общем, встреча Рождества Христова плавно перетекла в попойку по случаю моей помолвки.
Идя домой, смотрела на гордый профиль сверхдовольного теперь уже официального жениха.
– Ты, небось, именно на это и надеялся? – спросила, надеясь на неблагоприятный ответ, чтоб закатить небольшой скандальчик и отвести мучающуюся сомнениями душу.
– Что ты, я об этом и мечтать не мог! – совершенно искренне признался он.
Придраться было не к чему. Я надулась, пытаясь перебороть досаду. Он заботливо разрешил, видимо, боясь, что я лопну от надсады:
– Когда придем домой, можешь меня побить, – и быстро уточнил, видимо припомнив классические женские орудия избиения мужей: сковородки и скалки: – Подушкой!
Я твердо отказалась от этого сомнительного удовольствия:
– Не, зачем это я тебя буду подушкой бить? – не успел он расцвести от осознания ценности собственной персоны, как я прагматично добавила: – Мне подушку жалко. У меня их всего-то две.
Он с сомнением на меня посмотрел, и я покаялась:
– Да, невеста из меня хреновая. Приданого с гулькин нос. Может, поменяешь, пока еще не поздно? В Ясинях наверняка девки есть богатые.
Красовский заинтересовался:
– Да? А что в приданое-то входит?
Я принялась гундосливо перечислять, загибая пальцы:
– Во-первых, должна быть перина с шестью наборами постельного белья хорошего качества.
– Понятно, ортопедический матрас, – перевел архаику в современность Красовский. – А почему именно шесть? – ему показалось нелогичным это число.
– Потому что полудюжина. Приданое дюжинами считают.
– Почему? – это озадачило его еще больше.
– Не знаю, – для меня это тоже было загадкой. – Традиция такая, наверное. Не мешай, а то собьюсь. Потом столовые приборы, тоже не менее полудюжины, – скептически оценила свои куцые возможности: – Вообще приличные невесты не полудюжинами приданое-то считают, а дюжинами, причем кратными. Мне до них далеко.
От таких подробностей у него и вообще голова пошла кругом, а я продолжила припоминать то, что когда-то слышала от бабушки о приданом купеческой невесты позапрошлого века.
– Ночных рубашек тоже нужно иметь не менее полудюжины.
Он одобрительно кивнул. Это ему понравилось. Полагаю, чтоб было что снимать, а не одевать.
– Полотенца туда же, разные, дюжина комплектов.
Полотенца его не вдохновили, он с интересом ждал продолжения.
– Сервизы: столовый, чайный, кофейный, не менее чем на дюжину персон каждый.
– Стоп-стоп-стоп! – скомандовал он, принахмурясь. – У тебя что, посуды нет? Вроде помнится мне, у вас в горке в большой комнате что-то такое стояло.
Поймал, однако! Посуда была, причем даже двойной комплект, хранилась в дачном доме.
Решив разрубить этот гордиев узел одним ударом, он предложил:
– Если ты без приданого замуж выйти не можешь, потому что тебе стыдно, так я тебе сам это приданое куплю. Проблема в другом: где ты его хранить будешь? Все эти дюжины и полудюжины?
Это был вопрос на засыпку. Съемная квартира от подобных излишеств надежно застрахована своей малой площадью. Там дилемма решалась так: или мое приданое, или я. Вдвоем нам в ней было не поместиться.
Красовский засмеялся в голос, обратив на себя внимание мирно идущих навстречу прохожих.
– Как я понимаю, вопрос приданого перестал быть актуальным?
Пришлось согласиться. Будем выходить замуж как есть. То есть безо всего, если не считать посуды. Так я ему и сказала.
– Посуда – это главное в жизни любой молодой семьи, – важно постановил он. – А она у нас есть. Кстати, насколько я знаю, свадебное платье невесте оплачивает жених, вслепую.
Настала моя очередь удивляться.
– Вслепую – это как?
– Он же видеть его до свадьбы не должен. Вот и получается кот в мешке.
Хм… подвенечные платья никто на моей памяти с котами в мешке не сравнивал, он первопроходец.
– Ты хочешь его выбрать сам? – пришлось уточнить, что-то я его термины не догоняю.
– Нет, конечно, – открестился он от подобной чести. – Что я понимаю в женских платьях, тем более в свадебных? Ты для меня и в рогоже хороша, а еще лучше без нее, – он покосился на меня намекающим взором, – поэтому не будем нарушать традиции. Думаю, помощниц у тебя, – тут он поморщился, припомнив ораву моих требовательных родственниц, – вполне достаточно.
– Я родню звать не буду, – представила тетушек, одевающих меня по своему вкусу, и поежилась. – Лучше Инку напрягу. Она этот марафон уже прошла, опыт у нее есть. Оформит все по высшему разряду.
– Какой-то лексикон у тебя странный, – укорил меня воспитанный Красовский, – типа приблатненного. Нехорошо. Ты же из интеллигентной семьи.
– А я на всех языках хорошо говорю. Знаешь, когда ухаживаешь за дяденькой с колото-режущими ранами, который всякие интеллигентные штучки не понимает, с ним приходится на его родном, блатном, изъясняться. Так что я, считай, полиглот.
– Так-так, поподробней, – Леха отчего-то помрачнел. – А как ты за мужиками ухаживаешь?
– Что врач назначит, то и делаю, – и с чего это он так напрягся?
– А моет у вас мужиков кто? – прозвучало со зловещим подтекстом.
Я мелко захихикала. Вот оно что! Это он еще не просек, что больные, которых мы выхаживаем, лежат у нас в чем мать родила.
– Санитары – если больной, и санитарки – если больная. А что? Мы же медики, для нас в человеческом теле ничего незнакомого нет.
Он яростно выдохнул. Причем делал это так долго, что я удивилась, откуда у него столько воздуха в легких.
– Может, ты уволишься? А, правда? – просто взмолился он. – Мы живем вместе, я тебе карточку с зарплатой отдам. На жизнь хватит, честно.
– А на обеды я тебе буду гордо из своего кошелька отсчитывать? – мне понравилось это предположение.
Чувствуешь себя при этом поилицей-кормилицей собственного мужа. И плевать, что это его честно заработанные. Раз у меня, значит, мои.
– Я же сказал, зарплатную карту. А деньги с шабашек я себе оставлять буду. Мне хватит.
Это нарушило мой благодетельный образ поилицы-кормилицы, и я отказалась:
– Не-а, вот поженимся, тогда и уволюсь. Может быть. Но не сейчас, это точно.
Он продолжил уговоры, но напрасно. Я свою норму по согласиям сегодня на год вперед выполнила и перевыполнила. Как подумаю о грядущей свадьбе, так сразу не по себе делается. Предсвадебный мандраж невесты?
На следующий день после занятий я шла по улице, рассеянно глядя по сторонам. До работы время еще было, спешить некуда: Леха на заводе, я сыта, перекусила в соседнем с универом кафе – домой идти не надо.
Жаль, что не вечер, праздничной иллюминацией не полюбоваться. Но, в принципе, и так не плохо – елочки кругом, огоньки сияют, песенки новогодние слышатся.
Мое внимание привлек звонкий детский голос. Я оглянулась и невольно присвистнула. Ба! Да это же мой младший брат со своей маменькой! Подождала их и поздоровалась.
Идущая рядом с Лилией дама в добротной норковой шубке с прищуром на меня посмотрела. Тяжелый такой взгляд, приценивающийся, мне он не понравился.
– Ой, Машенька, как хорошо, что я тебя встретила! – Лилия неподдельно мне обрадовалась. – Здравствуй! Ты мне как раз очень нужна. Я решила продать квартиру, мне одной с Данькой она не нужна, платить за нее приходится слишком много, да и тебе с братом нужно доли отдавать. Ты как на это смотришь?