Страница 19 из 107
Глава 6
Шарль де Голль, получивший, таки, звезды бригадного генерала на рукава и в придачу знак отличия офицера ордена Почетного Легиона, за прошедший с начала войны месяц еще больше похудел и осунулся. Вокруг глаз появились темные круги — следствие бессонных ночей и работы по восемнадцать часов в сутки. Все это время он восстанавливал свою дивизию, потерявшую за первые две недели войны больше половины танков и треть личного состава. Но только рамками своей дивизии его деятельность не ограничивалась. Будучи еще до войны сторонником массового использования танков, объединения танковых батальонов в дивизии и корпуса, теперь он пытался передать свой опыт и знания другим командирам французской армии. В статусе национального героя и заместителя министра обороны это делать оказалось намного легче. Да и в целом армия Франции за время войны начала стремительно меняться. Впрочем, меняться стала не только армия, но и вся страна.
До начала активной войны с Германией во Франции были сильны антивоенные настроения. Настроения эти, ставшие следствием потерь в Первой Мировой Войне, активно поддерживались правительством страны. Надеясь столкнуть Германию и СССР, Франция изо всех сил источала миролюбие. В народе даже ходила присказка «лучше поражение, чем новый Верден». Понятно, что такое положение вещей не могло сохраняться долго. С началом наступления Германии, во Франции развернулась широкая пропагандистская кампания, направленная на подъем патриотических настроений среди простых обывателей. Газеты расписывали героизм солдат, отстаивающих свободу своей родины, по радио выступали политики с призывом защитить отечество от нового нашествия гуннов. С совместным заявлением выступили премьер-министр Поль Рейно и президент Альбер Лебрен. В своей речи политики высказали решимость бороться с врагом до последнего и призвали французов с оружием отстоять свои дома. Все это на фоне первых побед вылилось в резкий подъем патриотических настроений и одновременно — к нарастанию антинемецкой истерии.
Разобравшись с делами своей героической 4-ой танковой дивизии, де Голль вылетел в Париж на встречу с премьер-министром. Поль Рейно — старый товарищ де Голля, сторонник активной войны с Германией до победного конца — принимал живейшее участие в его карьере. Именно стараниями премьер-министра де Голль получил под командование танковую дивизию и кресло заместителя военного министра республики. И именно влияние и политический вес покровителя позволили сделать то немногое, благодаря чему удалось избежать катастрофы в первые дни войны.
Встреча в Елисейском дворце прошла не так как, рассчитывал генерал. Вместо разговора о нуждах армии, перевооружении, изменении структуры и прочих на его взгляд важных вещах, разговор зашел о политике. В частности, о фигуре министра обороны Эдуарде Даладье.
Даладье — один из мастодонтов французской политики, трижды премьер-министр Франции, бывший министр иностранных дел, а ныне военный министр, навязанный Полю Рейно палатой депутатов, не устраивал главу республики. Рейно видел в нем никудышного политика и лично ответственного за слабость Франции, как внешнюю, так и внутреннюю. Именно Даладье подписывал Мюнхенское соглашение, «скармливая» Чехословакию Германии. Чем фактически предал чехов, отказавшись от заключенного ранее союзного договора. И в целом премьер-министр считал Даладье виноватым в сложившейся ситуации.
Понятно, что наличие такого человека среди министров своего кабинета Рейно не удовлетворяло. Однако только с началом войны сложилась ситуация, показывающая всем всю слабость Даладье как человека и как политика. И если в первые дни войны делать перестановки внутри кабинета Рейно не решался, опасаясь естественной в таких случаях неразберихи, то теперь, когда ситуация на фронте неким образом стабилизировалась, пришло время заняться высокой политикой.
— Хорошо, общая ситуация мне, в целом, ясна, каким образом это все связано со мной? — Со всей свойственной ему прямотой спросил премьер-министра де Голль.
— Портфель военного министра.
— Что? — Де Голль не сразу понял, что ему предлагают.
— Хочу предложить тебе портфель военного министра. — Четко, буквально, по словам произнес Рейно.
Генерал в задумчивости потер свой длинный нос.
— Почему я?
— Франции на посту военного министра нужен боевой генерал. Политикан Даладье и в мирное время был отвратительным министром, а уж в военное… А ты прекрасная фигура. Боевой генерал, герой, военный теоретик, единственный, кто во Франции предсказал будущий характер войны, все об этом знают. Жизнь уже показала твою правоту. При этом уже заместитель министра. — Рейно помолчал несколько секунд и добавил, — я мог бы снять Даладье и сам занять кресло военного министра, но прекрасно отдаю себе отчет — я тоже не потяну.
На несколько минут в кабинете воцарилось тишина. Было слышно, как высоко под потолком жужжит одинокая муха.
— Нет, господин премьер-министр, — де Голль, приняв решение, встал с кресла, — я не думаю, что это будет целесообразно. В войсках я буду полезнее. А здесь, здесь все равно ничего путного сделать не получится. Просто не дадут.
Генерал развернулся и, не прощаясь, направился к выходу. Рейно тоже поднялся.
— Танковые дивизии, корпуса? Механизированная пехота? Рации в танках? Взаимодействие с авиацией? Я ничего не забыл? — Уже в спину спросил глава государства. — Сам все сделаешь. Так как посчитаешь нужно. Карт-бланш.
Де Голль, остановившийся при словах Рейно, развернулся и воткнул взгляд в глаза собеседника. Секунд десять двое французов бодались взглядами, после чего генерал улыбнулся, первый раз за всю встречу и кивнул:
— Хорошо, я согласен.
Шесть часов сна? Роскошь. Четыре в самом лучшем случае.