За кулисами

― Да вы посмотрите, кто почтил нас своим присутствием. Я уже и забыл, что не один сегодня танцую, ― сияющие злой хитрецой голубые глаза, ставшие причиной моего опоздания, неожиданно бесцеремонно возникли у моего лица. Я пошатнулась, прячась в кулисах от громких наигранных реплик блондина. Так близко… Невозможно точно определить сейчас моральный урон от его действий, когда на плечи давит ответственность за поступок. ― Крэг, она на месте.

Брэндон продолжил демонстративно слоняться по сцене, бесцельно нарезая круги; я же неловко шагнула в свет, привыкая к слепящим софитам, и отыскала взглядом наставника, расположившегося в первом ряду. С высоты подмостков и под пеленой лучей прожекторов было не совсем понятно, насколько зол Макарти, но я покорно направилась к далёкому краю сцены, с удивлением приметив, что оркестровая яма уже выстлана деревянным покрытием. Крэг подошёл навстречу, и на долгие несколько секунд я оцепенела.

― Вот и ты! Не ожидал, что зал подготовят к утру после вчерашнего показа, поэтому извини за несвоевременное предупреждение. Ты, наверное, уже успела смотаться в студию и вернуться обратно. Быстренько переодевайся, и вставайте в пару.

Услышав мягкий спокойный тон, я мгновенно встрепенулась и припрятала длинную извинительную речь до времен, которые, я надеюсь, никогда не наступят в стенах этого театра, хоть и чувствовала, что впечатления от пережитого стресса наложили отпечаток на всё оставшееся утро. Не с первого раза осмыслив просьбу, я вдруг кинулась исполнять наказ нашего хореографа, дабы не навлечь его реальное недовольство. От облегчения из груди едва не донёсся счастливый визг: настолько нелепый уход из постановки я бы вряд ли себе простила.

Торопливыми гулкими шагами я сосчитала ступени на пристроенной лестнице. Концертный зал был совершенно пустой, за исключением нас троих: никаких параллельных репетиций массовок, других прорабатываемых номеров. Лишь Макарти и мы с Брэндоном. На часах двадцать три минуты одиннадцатого, тяжеловесные позолоченные стены без окон скрывали от нас дневной свет, а я в очередной раз за сегодня испытала щекотливое предвкушение, находясь как никогда за этот месяц близко к прикосновениям блондина. Я спряталась в средние ряды за спинки кресел и облачилась в лёгкие широкие штаны и топ ― результат часового выбора спортивной формы для репетиции с Брэндоном. Сам он был одет в узкие брюки и до неприличия обнажающую плечи и грудь майку с длинными лямками. Безупречно-небрежный вид для опытного сердцееда, видимо, остаточное явление от карьеры стриптизёра. Я оставила вещи в первых рядах и отправилась на потрясающую размерами сцену вслед за Макарти.

― Вы снова в паре, ― мужчина развёл руками, красиво и театрально раскрыв тёмные длинные пальцы навстречу блондину и мне, спешившей встать с ним в один ряд. Неимоверно приятный факт. ― Надеюсь, ещё не растеряли азарта, ― Крэг хитровато улыбнулся и слегка кивнул Брэндону, выжидающе покачивающемуся из стороны в сторону с руками на бёдрах. У меня создалось впечатление, что во время двадцатиминутного отсутствия я могла упустить разговор, который так и останется похоронен за моей спиной.

― Наконец-то, повеселимся, ― светловолосый мужчина исподлобья пристально оглядел меня, провоцируя отчаянное сердцебиение в грудной клетке. Я, задохшаяся от утренних догонялок и не до конца разобравшаяся, как у него это получается, а главное — что с этим делать, отвела смущённый взгляд.

― Если под словом "веселиться" ты подразумеваешь двенадцатичасовой рабочий день, то ты охрененно прав, ― от контраста прозвучавшей грубости на фоне внушительной театральной эстетики, я замерла, сохраняя покорное молчание. Это было неожиданно, но, видимо, необходимо, чтобы поставить Брэндона на место. Да и Макарти довольно часто мог выражаться, если только речь не заходила о его высокоморальных постановках. Блондин кисло улыбнулся, но смолчал; тогда Крэг быстро включился в работу.

― Расходимся по кулисам. Начнём не с хореографии, а с выхода друг другу навстречу. ― Не договариваясь, мы развернулись в разные стороны, спрятавшись от ярких рассеянных лучей за струящимися нежными тканями. Лукавый взгляд напротив вынудил меня сладко поёжиться: не одна я была рада началу нашей совместной работы, не справляясь с приливом острого ликования. Мы нетерпеливо переглянулись; за стеной из алого бархата донёсся стальной голос Крэга. ― Начинаем с правой ноги, шаг в шаг. Брэндон смотрит на Мишель, а она, потерянная, в пол. Не забывайте настроение, которое мы воссоздали с каждым в прошлых сценах. И…

Пружинистая мужская походка быстро настигла меня врасплох. Я мысленно держала образ душевной пустоты, бедности в праздных интересах и радости от жизни; за время постановки, где раскрывалось прошлое М, я прониклась болью, и научилась показывать её по необходимости. Только в присутствии Брэндона это оказалось проблематично, что повергло меня в тупое замешательство ― взгляд неконтролируемо блуждал то по полу, то поднимался на уровне голубых, светящихся озорством глаз. Блондин лихо обошёл подмостки, направляясь прямо ко мне, и взвинченно коснулся плеч. От неожиданного прикосновения я едва слышно ахнула, чувствуя, как тепло приятно горячит вздрогнувшее тело.

― Стоп, ― Крэг взволнованно сорвался в нашу сторону. Его ладонь оказалась на лбу, что могло значить лишь головную боль в нашем лице. Мы с блондином поспешно отпрянули по разные стороны, по одной молниеносной реакции поняв, что произошло что-то нелепое. ― Ребята, можно посерьёзнее?

Наставник возник между нами, схватив обоих под руки.

― Брэндон, где твоя глубокомысленность, над которой мы работали всё это время? Почему ты выпрыгнул из кулис, словно у тебя роль деревенского мальчишки, пасущего коров? Ты пришёл раньше, уже полчаса бродишь по сцене, и так не показал той благородности, статности. Ты просто бросился на неё, не выдержав паузу, не оценив её моральный настрой. Которого, кстати, совсем не было! ― Макарти угрожающе обернулся в мою сторону, утягивая и меня, и Брэндона в насильственную прогулку втроём по сцене. Он не на шутку встревожился. ― Ты растоптана скорбью, скучаешь по прошлому или счастлива, что на тебя клюнул богатенький принц? Я что-то не понял… Выглядите, как две собачонки на улице, сорвавшиеся с поводков и бегущие друг другу навстречу.

От последней фразы меня изрядно передёрнуло: не хотелось бы выпускать на волю свои потаённые фантазии, тем более на виду у блондина. Хоть теперь он сам предстал передо мной в невинной обескураженности, которая немного погодя превратилась в спесь самодовольства.

Первая попытка как-то не задалась, но дело было вовсе не в том, что она первая. Ещё несколько раз мы попытали удачу, стремясь удержать на лице весь набор эмоций, на которые указал Крэг.

― Я рассчитывал, что выход получится естественным образом, что на него не придется тратить уйму драгоценного времени. Безобразники! ― Мы стояли рядом после очередной неудачной попытки. По широкой улыбке блондина не было похоже, что он расстроен; я тихо рассмеялась. ― Как же мы можем ставить танец, когда вы не можете держать образ? Быстро по кулисам!

Высоко подвешенная плотная ткань, прячущая нас от серьёзности Крэга, позволяла мне на одно мгновение перед счётом свободно полюбоваться фигурой напротив, что переминалась в нетерпении с ноги на ногу. Всё зашло настолько далеко, что контролировать улыбку не представлялось возможным.

― Мишель! Ты пропустила такт. Где ты там? ― Чёрт возьми, это было и смешно, и грустно. По ощущениям, непонятно откуда взявшаяся неловкость сильно затянулась, повергая наставника в прострацию и раздумья.

Через неопределённое количество потраченного времени из шагов навстречу друг другу мы взялись воссоздавать вступление к танцу. Он зарождался скромно и непринуждённо, словно спрашивая разрешения на существование; совсем не похоже на бурную, тревожную хореографию с Карлосом, в которой я задыхалась от темпа и слёз. И уж тем более не похоже на наши страстные вожделенные этюды при знакомстве.