Несезон (Мёртвый сезон)

– Вы русский? – спросил Роман.

– Можно и так сказать, русскоговорящий. Сами знаете, русский – понятие чисто философское, – ответил мужчина.

– Откуда?

– Киев, Минск, Москва. Выбирайте сами.

– Зёма, – обрадовался Роман.

– Так точно, – ответил по-военному официант.

– Что посоветуете? – Роман отложил в сторону меню.

– Сыр, вяленое мясо, красное вино, – быстро предложил официант.

– Отлично, не забудьте томаты, – добавил Роман.

– Будет исполнено, – отдал честь мужчина.

Земляк удалился.

«Love is all, love is you»8, – выводили британцы.

Странно, Роман ненавидел англосаксов. Они представлялись ему наглыми, бескультурными, почти варварами. Но музыка, начиная с шестидесятых по восьмидесятые, выворачивала его наизнанку, а проза начала и середины века заставляла задуматься. Однако личные встречи, а их было немало, ввергали его в шок. Неандертальцы – единственное, что он мог сказать о потомках «Битлз», «Пинк Флойд», Хаксли и Оруэлла.

Роман печалился. В своем плане он не продвинулся ни на йоту. Страшная и неизвестная женщина пропала. У знакомой и красивой, но бесполезной Маргариты выходной. Но с ней очень велика вероятность повторения прошлых неудач. Наступать в сотый раз на те же грабли совсем не хотелось. Следовательно, вариант один: наблюдать и ждать. Но где? Как говорил старый школьный приятель, нужна страшненькая телка – иди в бухгалтерию. Роман вспомнил финотдел предприятия, где он помогал управлять. Главбух, его замы, да почти все до среднего уровня, кого он мог знать или хотя бы видеть в лицо, подходили на эту роль. Но табу на служебные романы исключало возможность флирта.

«Вот так хочешь попробовать шаурмы, а везде одно карпаччо», – Роман протяжно вздохнул.

– Что-то еще желаете? – вопросил мягкий голос официанта.

Роман окинул взглядом «поляну». Две тарелки огромных размеров занимали почти весь стол, одна с нарезкой вяленого мяса и помидорами черри, другая с сырным ассорти. Посередине стояла зеленая бутылка вина без этикетки.

– Пожалуй, нет. Я на самом деле совсем не голоден, в отеле позавтракал неплохо.

– А где остановились? – спросил официант.

– В отеле «Кара».

– Очень хороший отель. Второй на побережье, – уверенно сказал земляк.

– А первый какой?

– Первый – «Каравелла», 5 звезд. Но «Кара», на мой взгляд, лучше. Из-за восхитительной веранды.

– Может, присядете, поболтаем, а то тишина и пустота, хоть глаз с ухом коли, – пригласил Роман. – Вас, кстати, как зовут?

– Константин, – официант протянул руку.

– Роман, – не вставая, пожал ему руку Роман.

– Несезон, пусто. Так бы не смог с вами разглагольствовать.

Константин пододвинул стул, что-то сказал в направлении барной стойки на местном языке и сел справа от Романа.

– Здесь, на нашем пяточке, в сезон располагаются пять кафешек. Теперь мы одни. Мы круглый год стоим. Власти в несезон не берут плату. Не с чего. Неделя сейчас, как вечер в хай сизон, ох, простите, в высокий сезон, – видно было, что Косте не с кем поговорить и он с удовольствием принял предложение поболтать. Наливая вина в бокал, он продолжал: – А я люблю несезон. Тихо, спокойно, без суеты. А вам как?

– Иногда можно. Но в целом, я считаю, человек создан для суеты и всякого рода движения. В этом есть его творческий призыв. Он может только так раскрыться. В общении и суете. Люди заряжаются друг от друга энергией и пытаются быть полезными, чтобы получить полезность от другого человека. Круговорот людской энергии. А себе почему не наливаешь? – Роман незаметно перешел на «ты».

– Сейчас можно. С соотечественником всегда позволительно, а теперь сам Бог велел, – он махнул рукой и крикнул бармену, тот принес бокал и наполнил его. – За здравие, – бокалы чокнулись звонко, и вино потекло внутрь человеческих тел.

– Можно переходить на «ты», не против? – предложил Роман.

– Не против, – легко согласился Костя.

– Как оказался здесь, Константин? – спросил Роман.

– Долго и уверенно, – неопределенно ответил Костя.

– Это как?

– Сначала приехали отдыхать сюда семьей. Очень понравилось. Море, воздух, хорошая еда, люди приятные, русских, – он запнулся, – к русским относятся хорошо. Недорого опять же.

Роман сделал знак рукой «наливай», Костя схватил бутылку и наполнил бокалы. Дзинь, в этот раз выпили по полбокала и взяли маленькими вилочками тонко нарезанное вяленое мясо. Пауза для определения и переживания вкуса. Он бесподобен, несравненно лучше, чем в отеле. Это не новость.

– Потом начался кризис. Один, второй, третий, все пошло вверх дном. Печали, горести, потери… – Костя без приглашения допил вино, – но сюда старались ездить перманентно. Здесь все сходило как с белых яблонь дым. А по возращении опять начинался геморрой. Ругань, неудовлетворение собой и другими тоже. Тождественность событий хороша, когда они приятные и вкусные. А когда в тебя каждый день летит дерьмо со всех сторон, это быстро выбивает из колеи. И еще в целом ситуация в стране напряженная.

Роман взял бокал, одним глотком осушил его. Кризис. Именно ему он благодарен. Так прозябал бы в договорном отделе, специалистом. А тут ужаться пришлось конторе. И жирных котов поперли, кто-то сам отчалил. Топ-должности сократили. Но функции остались. Время Романа наступило. Он явился к Председателю Совета Директоров с программой «Лучшие менеджеры среднего звена работают на топовых должностях за прежнюю зарплату». Что взамен? Лично для него – Романа Викторовича – ничего. Для него честь – быть частью руководства такого флагмана отрасли. Его сделали куратором проекта. Он участвовал в наборе команды. Через полгода проект дал цветы, потом плоды. Роман получил должность, которой не мог себе и представить в самых смелых мечтах. ПеПеСеГе, так называли его в народе. Первый помощник самого главного. А точнее, главной. Полина Сергеевна – пятидесятилетняя женщина, искренне уверенная, будто ей еще нет тридцати. Государственные монополии. Гигантские уродины, паразитирующие на всем и всех. И управляют ими странные люди. Люди людей. Здесь главные критерии – верность и прогибаемость. Вспомнилась интрижка с одной замужней в столичном филиале. Может, даже любовь. По крайней мере, взаимная привязанность. Ему было что-то нужно, ей тоже. И приятно, оказалось, удовлетворять нужду друг друга. Так бывает. Если люди себя не насилуют.

Битлы давно замолчали. Солнце стало пригревать снаружи, а вино внутри. Роман расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана два тубуса для сигар.

– Как насчет сигар? – предложил он Косте.

– Да, конечно, я любитель. Я так просто не курю, а сигару люблю. Раньше частенько покуривал.

Зазвучала приятная мелодия. Кафе дель-мар, музыка интеллектуальных торчков. Песнь Средиземноморья. Пауза заполнилась отрезанием кончика у сигары и прикуриванием оной.

– Ну и перебрались всей семьей сюда, – подытожил Роман.

– Нет, не так все вышло, – пыхнул кольцом Костя, – часть бизнеса отжали власти, совсем стало тяжко, у жены же наоборот, не то чтобы прорвало, но стабильность установилась в ее делах. Это самое страшное, когда красивая, умная и успешная, а тебя любить перестала. А была ли любовь? Сейчас, уже остывшим умом, понимаю, что любви-то и не было. Только необходимая взаимная привязанность.

Костя потянулся за бутылкой. Рубин растекся по бокалам. Пустая бутылка пошла под стол по непонятной русской традиции. Солнце бесстыжее припекало, раздевая людей. Роман снял куртку, оставшись в пуловере на голое тело.

– Это как? – спросил, чокаясь.

– Ну, вот так, – Константин все уверенней себя чувствовал, вино немного расслабило его, и со стороны казалось, будто сидят два старых приятеля, а не официант с гостем, дымят сигарами под бутылочку красного и вспоминают байки из общего прошлого. – Один человек всегда нуждается в другом, – продолжил он, – меж ними происходит добровольный обмен чем-то на что-то. Очень сложно найти равнозначный бартер. Обычно кто-то жертвует. Берет меньше, чем дает. Многие это называют истинной любовью. И чем больше разница между «берешь» и «даешь» – тем сильнее любовь. Ближе к Божественной. Ну, это я отвлекся. Вернемся к нашим овцам, – Костя махнул бармену и что-то сказал.

8

Любовь – это все, любовь – это ты.