Живой товар

Так говорил себе Никонов, а на самом деле попросту не мог воспротивиться желанию поесть помидоров жены. В этом-то и состояла их особая привлекательность. В том, что она мыла и запихивала их в банку собственными руками.

Под картошку он приговорил две бутылки пива, но большего себе не позволил. У него была дочь, и следовало соблюдать себя хотя бы ради нее.

Допивая пиво, Никонов вернулся мыслями к сегодняшнему опросу свидетельницы похищения Илоны Мезенцевой. Впервые кто-то видел со стороны, как это происходило. Дело было ранним утром. Илона направлялась к троллейбусной остановке, чтобы ехать на молокозавод, где она работала упаковщицей. О похищении сообщила ее родная тетка, у которой Илона жила по причине разрыва с родителями. Тетка тоже просыпалась рано, потому что торопилась в свой табачный киоск. Сегодня утром, как будто предчувствуя неладное, Людмила Борисовна подошла к окну, чтобы посмотреть вслед уходящей на работу племяннице. И ее взору предстала совершенно дикая, пугающая картина.

– Их было двое, – вспоминала женщина. – Здоровенные такие мужики. Каждый выше моей Илоночки на голову, а то и на полторы. Настоящие гангстеры. Знаете, как эти грабители банков, каких в кино показывают. В темных чулках.

Никонов, который западными боевиками не увлекался, не сразу понял, о чем идет речь.

– В чулках? То есть вы хотите сказать, что это были извращенцы?

Людмила Борисовна смерила его осуждающим взглядом.

– Чулки у них на головах были. Чтобы лиц нельзя было разглядеть.

– Вы уверены?

– Конечно. Светает-то рано. До них было метров сто, а может, и меньше. Я их хорошо видела. Большие, хорошо одетые. Сначала один к Илоне подошел, потом второй подоспел. Подхватили под руки и в автобус запихнули. А у нее голова болталась, как неживая…

Женщина всхлипнула и полезла в сумку за салфеткой.

– Номер запомнили, Людмила Борисовна?

– Зрение-то у меня отличное, но так далеко циферки я не вижу.

– А насчет чулок уверены?

– Абсолютно, – подтвердила она.

– Удобнее было бы в обычных масках действовать, – сказал Никонов. – Сейчас многие ходят в них. И лицо закрыто, и внимания не привлекаешь. Зачем им чулки понадобились?

– Гангстеры, говорю же вам! – воскликнула свидетельница. – Бедная девочка! Каково ей у них в лапах?

Большего добиться от нее не удалось, как Никонов ни старался. Оставив Людмиле Борисовне свой телефон (на тот случай, если вспомнит еще что-нибудь), он вместе с оперативными сотрудниками обошел все дома, окна которых выходили во двор и не были заслонены деревьями. Никто, кроме тети Илоны, ничего не видел. Моя посуду, Никонов снова и снова прокручивал в голове предполагаемую картину происшествия.

Итак, раннее утро. Обычно в это время собачники выгуливают своих питомцев, но на этот раз, как назло, двор оказался пустынным. Из белого автобуса («как маршрутка, только без окон») выбирается крупный мужчина в светло-голубых джинсах и легкой курточке с капюшоном. Капюшон отброшен на спину, хотя было бы логичнее натянуть его, раз есть необходимость маскироваться. На голове у мужчины темный чулок. Тем не менее при виде его Илона почему-то не пугается и не обращается в бегство, как следовало бы ожидать. Она останавливается и о чем-то говорит с этим подозрительным типом. В эти секунды тетка ее не видит, поскольку обзор заслоняет спина грабителя. Он что-то делает («как будто протянул ей какой-то предмет, небольшой такой») и берет девушку под руку. Второй грабитель, тоже с чулком на голове, приходит ему на помощь. Они берут Илону с двух сторон и скорее несут, чем ведут к микроавтобусу. Все происходит очень быстро, настолько быстро, что тетка похищенной не успевает опомниться, как двор пустеет. Ей остается только броситься к телефону, чтобы позвонить в полицию.

Никонов вытер руки полотенцем и перешел в гостиную. К его удивлению, Лора была там. Сидела на диване, что-то набирая в мобильнике. При виде отца она остановилась.

– Может, поешь все-таки? – примирительно произнес он.

– Не хочу. Я у подруги поела.

Тон у Лоры был не вызывающий, а ровный и слегка равнодушный. Радуясь произошедшей с ней перемене, Никонов сел на противоположный конец дивана и включил телевизор. Минуту или две он бездумно нажимал на кнопки, обдумывая завтрашние действия. Первым делом нужно будет поговорить с медэкспертом. Какую дрянь могли впрыснуть Илоне, чтобы она мгновенно потеряла сознание? Это раз. Дальше нужно будет заново опросить всех свидетелей предыдущих похищений. Не видели ли они двух крупных мужчин и белый микроавтобус? Про чулки можно не спрашивать. Такую деталь обязательно бы кто-нибудь вспомнил и упомянул в показаниях. Не померещилось ли тетке?

– Папа, – заговорила Лора. – Я взрослая девушка…

– Конечно, – машинально подтвердил он. – Я тоже так считаю.

– Как думаешь, может обходиться взрослая девушка без денег? Совсем. Вот чтобы ни копейки у нее не было.

– Разве… – Никонов растерялся, не зная, как реагировать. – Раньше нужно было сказать.

Лора дернула плечами:

– Говорю теперь.

– Хорошо, – кивнул он. – Сколько мама тебе обычно давала? В неделю?

Дочь назвала сумму. Никонов присвистнул.

– Но ведь тогда ты училась, – напомнил он. – А теперь экзамены сдаешь.

– По-твоему, это означает, что я должна голая и голодная ходить?

Он принес бумажник, положил деньги в верхний ящик комода и сказал:

– Теперь деньги всегда будут здесь. Бери, сколько нужно.

Лора пересчитала купюры, прихватила почти все и направилась к себе.

– Эй! – окликнул он. – Не многовато ли будет?

– За две недели, – отрезала она. – На прошлой я у девчонок занимала, отдать нужно.

– А… – только и сказал Никонов.

К его многочисленным проблемам прибавилась еще одна.

Глава девятая

Беседа велась ленивая, бессвязная. Дана Рощина жаловалась, что волосы в неволе посеклись и свалялись так, что теперь, наверное, придется стричься. Лена Дягилева отделывалась короткими репликами и отрешенно смотрела в стену, как будто видела там нечто недоступное взорам остальных. Оля пыталась смешить подруг разными курьезными историями из жизни, но здесь, в тесной душной комнате, они вовсе не казались смешными.

Роксана, пропадавшая где-то все утро, спала, раскинувшись на коврике в позе морской звезды. Оля обратила внимание на ее свежий педикюр и отстраненно удивилась. Она уже начала строить догадки по этому поводу, когда у Лены случился приступ… или припадок… или непонятно что.

Внезапно вскочив на ноги, она дико закричала и бросилась на стену, выставив вперед голову. Оля думала, что Лена расшибется, однако инстинкт самосохранения в последний момент заставил девушку притормозить, так что ударилась она не со всего размаху.

Оля и Дана схватили ее и стали силой усаживать на пол, но она не давалась, бешено сопротивляясь, как будто от этого зависела ее жизнь…

Или смерть, что в данном случае было ближе к истине.

– Я не хочу! – кричала Лена, вырываясь. – Не хочу-у! Не хочу жить!

На помощь пришла проснувшаяся Роксана, которая, недолго думая, отвесила Лене две полноценные пощечины. Шмяк! Шмяк!

Лена обмякла и заплакала, пряча лицо в грязных пальцах. От ушиба кожа на ее лбу была усеяна выступившими бисеринками крови.

– Уймись, дура! – сказала ей Роксана. – Тебя что, обижают? Мучают? Сиди тихо, и никто тебя пальцем не тронет.

– Да? Ты знаешь, что они со мной вытворяли? Впятером?

– Большое дело! Для чего еще женщины нужны мужчинам?

Услышав эти слова, Оля подумала, что вряд ли когда-нибудь сможет полюбить кого-то, по крайней мере, в обозримом будущем. Это так же маловероятно, как присоединиться к движению BLM. В Олином сознании произошли необратимые изменения. Она боялась мужчин и не доверяла им. Не говоря уже об африканцах.

Когда наконец Лена пришла в себя, все девушки были мокрыми от пота. От невыносимой духоты и резких движений атмосфера в комнате накалилась еще сильнее.