Страница 66 из 85
'Привет.'
— Лиз, это Пегги.
— О, Пегги. Я думал, ты могла бы быть Изабель. Вы слышали что-нибудь из Парижа?
'Нет. Но это будет неявка. Наверное, поэтому они и не звонили. Я только что получил известие от Чарли Симмонса. В коде приготовления было сообщение. Оно было отправлено сегодня утром, но расшифровывать его пришлось целую вечность, потому что оно было полно ошибок. Он считает, что тот, кто отправил его, неправильно понял правила, и оно было плохо закодировано. Во всяком случае, ему удалось вникнуть в это, и, видимо, там говорится, что они все-таки не едут в Париж. Они идут прямо в Британию. Я как раз собираюсь написать Жаку Тибо. Должно быть, все они недоумевали, почему никто не появился в квартире. Вероятно, они ждали, надеясь, что просто опоздали.
— Да, но я удивлен, что нам не сообщили, что никого не было. Интересно, что они делали. Сейчас я позвоню Изабель, чтобы узнать, что происходит.
'В ПОРЯДКЕ. Пока ты будешь это делать, я напишу Жаку. Тогда, я думаю, мы должны предупредить А4, что Зара может скоро отправиться в путь. Потому что, если его друзья уже на пути сюда, они могут прибыть сегодня вечером, а он — единственный источник информации, который у нас есть на них.
— Да, и когда я поговорю с Изабель или с Мартином, если я не смогу ее достать, я предупрежу Манчестерскую контртеррористическую группу, что вскоре мы можем предпринять для них какие-то действия. Наши друзья вполне могут направляться к одному из этих складов.
Лиз положила трубку и уже собиралась снова поднять трубку, чтобы позвонить Изабель, когда внезапно ожил ее мобильный.
— Лиз, это Изабель.
'Привет. Нам было интересно, где вы были. Я так понимаю, никто не появился. У вас, должно быть, был довольно скучный вечер.
Была пауза. Затем Изабель сказала: «Ну, на самом деле это не совсем так».
'Почему? Что случилось?'
«Это правда, что люди, которых мы ожидали, не пришли, но мы были озадачены, почему, и решили обыскать квартиру, чтобы увидеть, есть ли какие-либо подсказки к тому, что происходит, но нашего человека там не оказалось. Но он был там — он прятался в соседней квартире, и, Лиз, мне так жаль… — Ее голос сорвался.
'Что это? Что случилось?'
Она слышала, как Изабель втягивает воздух, пытаясь взять себя в руки. Потом ей удалось сказать: «Мартин, его застрелили».
'Выстрелил?'
— Лиз, мне так жаль. Мартин мертв.
Лиз похолодела. Ей не хотелось верить в то, что она услышала. Она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки, и спросила как можно спокойнее: — Что случилось?
Пока Изабель объясняла, Лиз пыталась сосредоточиться, слушать. Но слова бежали, как шум струящейся воды, на заднем плане, в то время как один жестокий факт продолжал занимать передний план — Мартин был мертв. Изабель объясняла, что, когда джихадисты не появились, они с Мартином рискнули и вошли внутрь, надеясь найти доказательства заговора. Мартину было любопытно, объяснила Изабель, и Лиз подумала, черт побери, Мартин, ему всегда было любопытно .
И тут Лиз полностью отключилась, не желая слышать подробности смерти любимого ею человека. Изабель все еще говорила, а в голове Лиз пронеслись тысячи образов: ее первая встреча с Мартином в старомодной штаб-квартире DGSE на окраине Парижа; о Мартине в Бауэрбридже, доме ее семьи, и о том, как он добрался до этого места – так типично по-английски, как он сказал; и о том, как Мартин усмехнулся, увидев детские реликвии, которые Лиз все еще хранила в своей спальне — розочки из гимнастики, акварели, которые она любила рисовать в детстве, и фотографию, сделанную отцом, когда она стояла в промежутке… зубастый и сияющий, ему не больше девяти лет, и он держит в руках, пожалуй, самую дерзкую рыбу, которую когда-либо вылавливали (и то с помощью взрослых) из вод реки Наддер.
Все это обрушилось на нее в концентрированном порыве, что заставило ее на мгновение улыбнуться, хотя каждый раз, когда она представляла его себе любящим образом, вмешивалась мрачная новость о его смерти, и ее воспоминания отступали, как волны, ударяющиеся о неожиданный риф.
Она поняла, что Изабель больше не разговаривает. Лиз изо всех сил старалась взять себя в руки. Она машинально сказала: — Спасибо, Изабель, что дала мне знать.
— Лиз, ты слышала, что я сказал? Я сказал, что думал, что ты захочешь прийти.
'Конечно. Должен ли я устраивать дела?
Наступила неловкая пауза, и Лиз вдруг поняла, что не имеет в этом никакого реального положения. Она не была женой Мартина, даже юридически его партнершей; официально она вообще не имела реального статуса в жизни Мартина.
Она спросила Изабель: — Ты сказала Мими? дочь Мартина.
'Еще нет.'
— Или Клодетт? Бывшая жена Мартина, жившая в сельской местности Бретани. Это не был счастливый развод — она ушла от Мартина к старому парню, — но в последнее время они восстановили отношения и могли достаточно вежливо обсуждать свою дочь. Горечь Мартина из-за того, что его жена бросила жену, была, очевидно, очень сильной, но теперь она вспомнила, как однажды, когда они пили кофе после ужина, он объяснил, что с тех пор, как в его жизнь вошла Лиз, его гнев на бывшую жену испарился.
— Нет, я еще не звонил ей. Послушай, Лиз, дай мне полчаса, и я тебе перезвоню. Но помните одно. Вы были самым важным человеком в жизни Мартина.
— Как мило с твоей стороны, Изабель. Она изо всех сил старалась не рыдать, но глаза ее наполнились слезами.
— Я говорю это не просто из любезности — он говорил мне достаточно часто.
Было далеко за полночь, когда Изабель снова позвонила. За это время Лиз встала и приготовила кофе, проверила в своем дневнике встречи на следующий день, позвонила Пегги и сообщила ей новости и сообщила, что завтра она будет в Париже, а затем попросила ее рассказать Д. Г. о Мартине. Она зашла в интернет и заказала билет на «Евростар», затем на всякий случай положила кое-что в сумку для ночлега. Наконец, исчерпав все развлечения, она рухнула в кресло в своей гостиной. Несколько минут она сидела неподвижно, медленно приходя в себя. На самом деле сейчас она не хотела больше думать о Мартине — это было слишком больно. Но совершенно непрошенно к ней вернулось воспоминание об их последней встрече, и она подумала о его словах: « Потому что я очень люблю вас, мисс Лиз Карлайл». И вдруг она начала плакать, потом плакала и плакала, пока не смогла больше плакать.