Страница 49 из 85
'Где?'
— Вот, — просто сказал он. 'Париж.'
Аннет выглядела потрясенной. — Так что изменилось?
Мильро пожал плечами. 'Я не знаю. Но если Мартин прав насчет этих людей, значит, цель изменилась. Теперь он должен быть в Британии.
Глава 39
На этот раз они должны были встретиться в офисе Фейна в здании МИ-6 на Воксхолл-Кросс. Когда она шла по Воксхолл-Бридж от Темз-Хауса, наклоняясь к порывистому ветру, дувшему с реки, Лиз вспомнила переписку по электронной почте между Гросвенор-сквер и Воксхоллом, которая предшествовала этой встрече. Их тон предполагал, что встреча между Фейн и Бокусом будет такой же суровой, как и погода, и она не собиралась играть роль миротворца.
Кабинет Фейна представлял собой просторную комнату высоко в одном из полукруглых выступов в передней части здания. Из его двух больших окон открывался великолепный вид на Темзу — направо на парламент и здание МИ-5 на северном берегу, налево на Кенсингтон и Челси и вверх по реке на Хаммерсмит. Каким-то образом Фейну удалось приобрести старинную служебную мебель, которую обычно можно найти только в Министерстве иностранных дел, и он добавил несколько восточных ковров и стол, доставшиеся ему в наследство от бабушки. Весь эффект был похож на рабочий кабинет деревенского джентльмена, и это было настолько далеко, насколько это можно было получить от унылого функционального офиса, который занимал Бокус в американском посольстве на Гросвенор-сквер.
Лиз знала, что Бокус никогда не чувствовал себя комфортно в кабинете Фейна, и когда она пришла, он стоял у окна, выглядя чопорным и неуклюжим. Секретарь Фейна, Дейзи, вошла следом за ней в комнату с кофейником на серебряном подносе с фарфоровыми чашками и блюдцами. Бокус отмахнулся от нее, когда она предложила ему чашку, и тяжело опустился на один из стульев вокруг стола.
— Давайте продолжим, — сказал он, как только Дейзи вышла из комнаты.
Фейн занял стул во главе стола и жестом пригласил Лиз сесть напротив Бокуса. Он не торопился, потягивая кофе, прежде чем сказать: «Спасибо за электронное письмо, Энди; Я думаю, нам всем жаль узнать, что ваше пожертвование покинуло Йемен. И очень удивился, узнав, что он уехал в Москву. Я, например, не знал, что он был в контакте с русскими. Была ли ты, Элизабет?
Лиз не ответила, и Бокус вмешался: «Не Москва. По нашим последним данным, он уехал в Дагестан. Мы не знаем почему. Возможно, у него там есть связи по торговле оружием, а может быть, русские отправили его туда, чтобы вывезти из России. Но похоже, что он каким-то образом запутался с джихадистами – и попал на их плохую сторону; Я сказал вам, что его сын был убит. Это человек, привыкший играть в обе стороны с середины, только вдруг его зажали с любого конца. Йеменскому правительству он надоел; теперь и у джихадистов тоже. Итак, он сделал бегуна. Но вместо того, чтобы бежать в нашу сторону, как он сделал бы, будь ты немного попроще, он пошел в другом направлении.
Фейн покачал головой и сказал: — Вы занимались пожертвованием , а не мы. Если бы ты был готов рискнуть и быть немного более щедрым, тогда, может быть, мы бы что-то вернули. Вместо этого птица улетела из курятника и унесла с собой информацию и деньги.
Лиз собиралась вмешаться, но когда она затаила дыхание, чтобы заговорить, Бокус рявкнул: — Вы можете сколько угодно винить нас, но Соединенным Штатам угрожает не та сделка с оружием, о которой он нам рассказывал. Это ты, и ты не собирался делать ничего, чтобы сохранить его милым и узнать, что он знал. Бокус выглядел достаточно сердитым, чтобы плюнуть. — Как всегда, вы ожидаете, что мы вас выручим, а если нет, вы кричите, черт возьми, и говорите, что это все наша вина. Но вы не можете повесить это на Агентство.
Бокус откинулся на спинку стула, лицо его покраснело, руки скрещены на животе. Лиз видела, что Фейн был ошеломлен агрессией американца. Она давно подозревала, что обычное поведение Бокуса было позой. Блефовый, грубый янки, говорящий односложно, был, как она всегда была уверена, разыгранным для выгоды Фейна — своего рода защитный механизм против гладкого английского джентльмена. Подобная тирада Бокуса была беспрецедентной и уникальной по своей членораздельной речи, а это означало, что она исходила от сердца, и то, что они видели, было настоящим Бокусом за молчаливым фасадом.
Поскольку Фейн выглядел так, будто собирался для контрнаступления, Лиз решила вмешаться, пока ситуация полностью не вышла из-под контроля. Она спокойно сказала: «Я думаю, нам нужно двигаться дальше. Пожертвование пропало, и мы больше ничего от него не получим, где бы он ни был. Теперь нам нужно сосредоточиться на том, что мы узнали».
— Хорошо, — сказал Бокус. ' Пожертвование было только посредником. Углелицый - этот парень Атия. Он тот, о ком вам нужно беспокоиться, и он действует прямо у вас под носом. Он британец, и вы ничего о нем не знали.
— Ради бога, — вмешался Фейн, — как это может быть полезно? У нас британский гражданин испортился — это уникальная ситуация? Вы хотите рассказать мне, как американские сомалийцы проскользнули через ваши сети? Или бостонские бомбардировщики? Вы же знаете, что в эту игру с обвинением могут играть двое.
Лиз вмешалась: «Или мы можем принять тот факт, что мы оба сталкиваемся с одними и теми же трудностями, и работать вместе, чтобы разобраться в них».
Фейн молчал, и Бокус одарил ее долгим взглядом, но ее слова, казалось, подействовали успокаивающе. Бокус вскинул обе руки, пародируя капитуляцию. 'В ПОРЯДКЕ. Но это не я начал».
'О нет?' — сказал Фейн, готовый снова нырнуть, пока Лиз не бросила на него взгляд, способный заморозить камень. Она быстро продолжила: «Почему бы нам не начать с того, что мы знаем?» Прежде чем кто-либо из мужчин успел что-либо сказать, она добавила: — Антуан Мильро, французский торговец оружием, решил быть немного более откровенным. Я не уверен, что он рассказывает нам все, что знает, но это больше, чем он говорил нам раньше.
— Как вам это удалось? — спросил Бокус. — Женское обаяние? Лиз с облегчением увидела его ухмылку.
— На самом деле это французы заставили его заговорить.
— Месье Сера? — спросил Фейн.