Страница 41 из 85
В два часа дня она постучала в дверь дома 29 по Эшби-роуд. Большая часть этого района, по-видимому, была заселена мусульманскими семьями, но она знала из списка избирателей, что в этом доме жила некая миссис Маргарет Донован. Дверь открыла крупная краснолицая женщина, которой, как она предположила, было немного за семьдесят.
— Что я могу сделать для тебя, дорогая?
— Миссис Донован, не так ли? — спросила Пегги и объяснила, что она из избирательного участка, подтвердив имена жителей избирательного возраста в каждом доме по улице.
— Разве здесь несколько месяцев назад никто не говорил об этом? — спросила женщина.
Пегги вздохнула. 'Наверное. Кажется, что в этой работе много дублирования. Я занимаюсь этим всего три недели, но вы не первый, кто говорит мне, что все это было сделано раньше.
Женщина сочувственно улыбнулась, и тут в холле зазвонил телефон. — Я лучше возьму это, — сказала она. Пегги начала было извиняться, но миссис Донован махнула ей рукой: «Войди и закрой дверь, пока не застала свою смерть». Пока она подошла к телефону, Пегги терпеливо ждала в холле. Женщина ненадолго. — Проклятые телепродажи, — объявила она, возвращаясь в холл.
— Они неприятны, — сказала Пегги, слегка вздрагивая. На улице был сырой день, и, стремясь выглядеть по-настоящему, она недостаточно оделась. Погода несколько дней колебалась между осенью и зимой, но сегодня впервые можно было ощутить впереди месяцы настоящих холодов.
— Ты выглядишь так, как будто замерзаешь, дорогая. Иди на кухню, выпей чашку чая и согрейся.
Пегги даже не стала притворяться, что протестует, предвидя прекрасную возможность посплетничать о соседях. Пока чайник нагревался на газовой плите, она оглядела комнату, в которой на буфете стояли семейные фотографии. 'Твои дети?' — предложила она.
— Все пятеро. Теперь он вырос, — печально добавила женщина, — а моего бедного Леонарда нет уже десять лет. Тем не менее, не должен роптать.
— Значит, ты давно в этом доме?
Миссис Донован рассмеялась. «Каждый из моих детей родился и вырос здесь. В октябре будет сорок лет.
— Господи, — одобрительно сказала Пегги. — Полагаю, с тех пор район немного изменился.
Женщина искоса посмотрела на Пегги. — Не к худшему, — твердо сказала она.
— Вовсе нет, — сказала Пегги. 'Я вижу. Мне кажется, это прекрасная улица.
Женщина расслабилась. — Просто многие ушли, когда пришли азиаты. Не я, заметьте; Я никуда не собирался. Я всегда говорил, что есть хорошее и плохое — белое, черное и все, что между ними. Почему я должен вешать палки, если люди относятся ко мне правильно? Какая разница, какого они цвета?
— Кто на самом деле? — сказала Пегги, ошеломленная почти агрессивной терпимостью старухи и намеком на то, что она — Пегги — может не согласиться.
Старушка подошла к печке и налила кипятка из чайника в две ожидающие кружки. 'Молоко?' — спросила она, и Пегги кивнула. Принеся кружки, она толкнула сахарницу по кухонному столу, а Пегги покачала головой и отодвинула ее.
Какое-то время они пили в тихом удовлетворении. Затем Пегги небрежно спросила: — Значит, у вас хорошие соседи?
— Лучшее, — заявила миссис Донован. «Десаи живут на той стороне», — сказала она и продолжила разговор о индуистской семье по соседству. Пегги кивнула, пока старуха провела ее по трем поколениям генеалогического древа Десаи, мало осознавая, что ее слушательница совершенно не интересовалась ими и только и ждала, пока она расскажет о своих соседях с другой стороны.
Чашка Пегги была снова наполнена к тому времени, когда она почувствовала себя в состоянии расспросить о другой соседней семье. — Миссис Атия, — сказала миссис Донован, и ее лицо, казалось, просветлело. — Разве это не прекрасное имя?
'Очень хорошенькая. Что это за имя?
— Семья была из Йемена, дорогая. То, что мы называли Аденом до того, как они ушли и стали независимыми. Хотя тогда было много хлопот, и тогда Атия переехали сюда.
На этот раз Пегги внимательно следила за тем, как миссис Донован просматривала поколения Атий. Г-н Атия-старший скончался за несколько лет до этого, оставив г-жу А. в доме в одиночестве, хотя рядом с ней жили две дочери (и пятеро внуков), и почти каждый день одна из них навещала их мать. — В марте следующего года ей исполнится семьдесят два, хотя, если вы спросите меня сами, она не выглядит ни на один день старше семидесяти.
— Хорошо, что у нее есть дочери, которые присматривают за ней, — сказала Пегги, сопротивляясь искушению допить чай, поскольку не была уверена, что ей предложат еще одну порцию. — Хотя я полагаю, что ей тоже понравился бы сын.
— О, у нее есть сын, все в порядке. Он младший ребенок и зеница ее ока. И миссис А портит его насквозь. Можно подумать, что он все еще школьник, судя по тому, как он позволяет своей маме заботиться о нем — я видел, как он таскал белье домой, чтобы она стирала его, и как он жил аж в Лондоне.
— Значит, у него нет семьи?
Миссис Донован покачала головой. — Нет, он еще студент. Если вы спросите меня, в наши дни все ходят в университеты очень хорошо, но иногда они тянут это слишком долго. Мике двадцать шесть, если он в день. К этому возрасту мой Леонард работал уже десять лет, а этот парень все еще сидит за своими книгами. Она непонимающе покачала головой. — Мой племянник Арнольд… — начала было она, но Пегги быстро прервала разговор, чтобы не отвлечь внимание. — Ты считаешь, что его мама не против? Я имею в виду, что он студент и все такое?
На мгновение старушка выглядела сбитой с толку, как будто речь шла о ее племяннике Арнольде, затем она поняла, что Пегги говорит о мальчике Атии, и решительно покачала головой. — Нет, его мама думает, что солнце светит из глаз этого мальчика. Даже когда на улице серо и пасмурно. Она усмехнулась.
«Говорят, парни с Ближнего Востока очень послушные сыновья».