Страница 83 из 86
— Он нашел кое-что еще! — воскликнул проводник.
— Что, если ему дали другой запах? После того, что ты ему дал.
'Что ты имеешь в виду?'
— Именно то, что я сказала, — отрезала Лиз. «Если бы вы дали ему запах, а потом кто-то дал ему другой запах, пошел бы он на второй?»
'Да, конечно. Это последний запах, который он выследит. Но я не вижу...
— Ты можешь остановить собаку? — прервала Лиз. Кройцер снова вошел в воду и греб назад, высоко подняв голову, чтобы удержать пакет в пасти над поверхностью.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты можешь запретить собаке приходить сюда? Скажите мне! Быстрый! Ты можешь сделать это?' Сейчас нет времени, чтобы заставить стрелка стрелять в собаку. Хозяин выглядел сбитым с толку, но подчинился. Она сунула два пальца в рот и издала высокий, ревущий свист. Собака перестала плыть, подняв голову, тканевый сверток все еще был надежно зажат в ее пасти. Но затем он снова тронулся, неуклонно направляясь к берегу.
— Повтори еще раз, — сказала Лиз. 'Пожалуйста. Быстрый. Останови его.'
Снова рука поднялась ко рту женщины, и снова раздался пронзительный свист, еще громче. На этот раз собака остановилась с вопросительным взглядом в глазах. Хозяйка дала короткий свисток, и вдруг собака развернулась, как тюлень в воде, и начала медленно грести обратно к острову. Лиз затаила дыхание, а проводник сердито посмотрел на нее. 'Что происходит?' она сказала. 'Зачем мы это делаем?'
Она внезапно замолчала, когда Лиз предупредительно подняла руку; она была не в том настроении, чтобы ей бросали вызов, пока не убедилась, что это безопасно и что она ошибалась. Тогда она была бы счастлива — более чем счастлива — принять любую критику, которая попадется ей на пути.
Собака добралась до острова и подтянулась к берегу, правда, медленнее, чем раньше, — Кройцер устал. Он тяжело дышал, как пловец, переплывший Ла-Манш, но все еще крепко держал сверток во рту и энергично стряхивал воду со своего пальто. Если бы с пакетом что-то было не так, мы бы уже знали, подумала Лиз, когда с натянутой собачьей кожи брызнула вода.
Внезапно земля содрогнулась, и одновременно Лиз услышала оглушительный звук взрыва. На острове холм земли поднялся прямо в воздух и разделился на тысячи крошечных кусочков, которые медленно упали в озеро, а за ними последовало огромное облако пыли.
Ударная волна прокатилась по зрителям, отбросив Лиз на пятки, когда она вздрогнула от внезапной боли в обоих ушах. Вода в озере поднялась, как гейзер, на мгновение затмив весь остров. Когда воздух наконец рассеялся, в земле острова образовалась воронка размером с большой грузовик. Кройцера не было видно.
Рядом с Лиз кинолог смотрел с бледным лицом на остатки острова. За ее спиной среди зрителей воцарилась полная тишина. Лиз оглянулась, но все они стояли так же, как прежде; вроде никто не пострадал. К счастью, все они были достаточно далеко.
Молчание нарушил президент Сирии. Повернувшись к израильскому премьер-министру и широко улыбнувшись, он в явном восторге хлопнул в ладоши, а затем снова хлопнул в ладоши. Остальная часть сирийской делегации, казалось, проснулась и последовала примеру своего президента, также послушно аплодируя, а мгновение спустя к ним присоединились и израильтяне. Вскоре аплодисменты всех зрителей эхом прокатились по краям маленького озера.
Президент Сирии наклонился и что-то сказал премьер-министру Израиля, который повернулся и настойчиво обратился к Ари Блоку. Сотрудник Моссад оглянулся на Лиз. 'Чудесно!' — крикнул он с восторженной улыбкой. «Президент спрашивает, будут ли еще фейерверки, подобные этому».
«Слава богу за дипломатию», — подумала Лиз, когда по территории разнеслись звуки полицейских сирен. Она, вероятно, никогда не узнает, сколько сирийцам действительно известно о предыстории взрыва, но их президент явно решил, что вечер будет успешным, что бы ни случилось. А поскольку никто не был убит, кроме бедняги Кройцера, это был бы успех.
ПЯТЬДЕСЯТ СЕМЬ
След увидел рядовой Гроссман. Лейтенант Виленц вел остальных к грузовику после того, как они остановились на десятиминутный перерыв, когда Гроссман крикнул: «Сэр!»
'Что это?' — раздраженно крикнул лейтенант. Они пробыли здесь, на Голанском плато, уже более шести часов, и всем хотелось вернуться – к горячему душе, горячей еде и холодному кондиционированию воздуха. Сухой сезон был необычно продолжительным, а температура стояла не по сезону - восемьдесят пять градусов тепла. Вдалеке заснеженные вершины хребта Хермон переливались на жаре, как заманчивое мороженое.
— Здесь след, — сказал Гроссман, указывая на пыль, густо покрывающую утрамбованную землю дорожки.
Виленц подошел сразу. Они находились в двух милях от контрольно-пропускного пункта Кунейтра, единственной официальной точки доступа между Израилем и Сирией, хотя она действовала строго в одностороннем порядке: молодым сирийцам, проживающим на оккупированных Голанских высотах, разрешалось въезжать на свою бывшую родину для продолжения учебы, но вернуться они могли только своим семьям раз в год.
Были частые вторжения; совсем недавно «Хизбалла» активно действовала в этом районе, даже установив наземные мины на сирийской стороне, чтобы усилить напряженность между соседними государствами. Среди командования израильской армии росло беспокойство по поводу того, что «Хизбалла» также рискнет перейти на израильскую сторону, поэтому Виленц и его патруль находились там.
Офицер изучил оттиск, Гроссман рядом с ним. — Он указывает на границу, — сказал юноша, пытаясь говорить аналитически. Ему было всего восемнадцать.
— Да, это так, — сказал лейтенант Виленц, который пытался быть терпимым с солдатами под его командованием. Большинство из них были такими же детьми, как Гроссман, проходившими национальную службу. — Но, — добавил он, — это не самое главное. Посмотрите на след. Это говорит вам что-нибудь еще?
Гроссман посмотрел на выемку в пыли, пытаясь понять, что он упустил. — Выглядит свежеприготовленным, — сказал он.