Страница 45 из 86
— Я их знаю, — уклончиво сказал Оукс.
— Разумеется, мы имели дело с ними обоими по многим вопросам, и Брукхейвен поддерживает связь с одним из моих офицеров по этому делу. Он категорически добавил: «На самом деле тот самый офицер, которого чуть не убили».
Оукс нахмурился, но промолчал. Уэзерби продолжал: — Мы также отметили, что Брукхейвен недавно прибыл из Сирии. Совпадение, которое мы чувствовали себя обязанными преследовать.
— Значит, вы поставили его под наблюдение, — прямо сказал Оукс. Это был не вопрос.
— Я уверен, что вы поступили бы так же. Мы особенно обеспокоены, если люди не задекларированы. Например, недавно мы наблюдали за человеком по имени Коллек. Он атташе в израильском посольстве и, как предполагается, торговый представитель. Но мы уверены, что он на самом деле из Моссада.
Оукс выглядел озадаченным. — Я не понимаю тебя, Чарльз. Какое отношение это имеет к Майлзу Брукхейвену?
— Ничего, и я здесь не поэтому. В прошлый четверг одна из наших команд последовала за Коллеком на матч по крикету на юге Лондона. Забавное место для израильтянина, подумали мы. Но он был там не для того, чтобы расслабиться. В руке Уэтерби материализовался конверт, и он передал его через стол. — Посмотри, если не возражаешь, Тай.
И он наблюдал, как Оукс извлек фотографии и рассматривал каждую по очереди. «Нужно отдать ему должное, — подумал Уэзерби. — Оукс делал вид, что выглядит невозмутимым». Но когда он положил фотографии, Уэтерби заметил, что правая рука Оукса сжата в кулак.
Оукс сказал слишком небрежно, чтобы убедить: «Этому может быть совершенно невинное объяснение». Он смотрел прямо на Уэтерби, но глаза его были странным образом расфокусированы.
«Конечно, мог. Просто в таком случае мы хотели бы знать, что это такое.
Оукс поджал тонкие губы, затем приложил руку ко лбу, что стало первым признаком напряжения, которое, как знал Уэзерби, он должен был чувствовать. Оукс тихо сказал: — Я давно знаю Энди Бокуса. Он вздохнул, как будто знал, что это не имеет значения. — Я не знаю, что сказать, Чарльз. За исключением того, что это, — он указал на фотографии, — для меня такая же неожиданность, как и для вас.
Они долго сидели молча. Наконец Оукс сказал: — У меня нет для вас ответа. И я не собираюсь есть ни сегодня, ни даже завтра. Но у меня будет к концу недели. Это подойдет?
'Конечно.' Он поднялся на ноги. — Я вернусь в Лондон. Само собой разумеется, что вы должны иметь дело только со мной по этому вопросу.
— Понятно, — сказал Оукс, и Уэтерби почувствовал, что, как только он уйдет, этот человек начнет действовать.
ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ
Кабинет директора находился на верхнем этаже Старого здания штаб-квартиры, откуда открывался прекрасный вид на Потомак и его усаженные деревьями берега. Тайрус Оукс нетерпеливо ждал в кожаном кресле в прихожей, не обращая внимания на журналы, аккуратно разложенные веером на полке перед ним.
— Войдите, — сказал мужской голос из дверного проема, и Оукс встал и последовал за слегка сутулым седовласым мужчиной в большую угловую комнату, из которой открывался вид на две стороны. Они подошли к дальнему концу, где директор указал на стул у ближней стороны своего большого антикварного стола с откидной крышкой. Оукс неохотно сел, так как директор, высокая фигура, остался стоять, подойдя к окну, сцепив руки за спиной.
— Спасибо, что приняли меня так быстро, генерал, — сказал Оукс.
Директор кивнул, но его взгляд по-прежнему был прикован к травянистой площади внизу. Он как будто почувствовал запах назревающих неприятностей и хотел не торопиться, прежде чем идти по запаху.
Генерал Джерри Хардинг был выпускником Вест-Пойнта, который дослужился до одного из членов Объединенного комитета начальников штабов, с отличием служил в конце войны во Вьетнаме и был старшим командиром в первой войне в Ираке. Продемонстрировав способность к междоусобицам в Вашингтоне, он затем служил в администрациях разных политических мастей, сначала в качестве второго лица после посла в ООН, а теперь в качестве директора ЦРУ.
Его назначение было внезапным, незапланированным делом, поскольку первый выбор президента — очевидное политическое назначение, человек без военного или разведывательного опыта — пал при первом же препятствии одобрения Сенатом. Хардинг прошел через это, так как его военный послужной список сделал его общеамериканским героем, и единственной партийной идеологией, которую он когда-либо демонстрировал, была безжалостность.
Теперь он повернулся и усадил свое длинное тело в кожаное кресло с высокой спинкой. Он легко оттолкнул его от стола, затем вытянул ноги перед собой.
— Что у тебя на уме, Тай? — спросил он с остротой, проступившей сквозь народный лоск.
«Меня посетили наши британские друзья. Их директор по контрразведке — Чарльз Уэтерби. Он старый человек, и хороший. Они думают, что произошла утечка информации об угрозе конференции в Глениглсе. Вы видели отчет об этом, генерал. Один из их офицеров, работавших на свинце, подвергся нападению. Похоже, они следили за агентом Моссада, работавшим в Лондоне. Он многозначительно сказал: «Дэнни Коллек».
— Коллек? Невозмутимость Хардинга быстро угасала. — Как, черт возьми, они на него попали?
'Я не знаю. Он не сказал. Недекларированный Коллек, который вызывает у британцев опасность. Они не доверяют израильтянам. И, к сожалению, их слежка застала Коллека на встрече с одним из наших.
— Энди Бокус управляет им, не так ли? Вы имеете в виду, что они видели их вместе?
— Вот что делает это таким трудным. На фотографиях, сделанных британцами, видно, что Коллек встречается с Энди. Мне было трудно объяснить это Уэтерби. Я не знал, что ему сказать.
Хардинг на мгновение задумался. — Как насчет правды?
— Я могу это сделать. Но я решил, что сначала мне нужно ваше одобрение.