Страница 19 из 86
Она осторожно сказала, гадая, не одобрит ли он это: «Я присоединилась к движению за мир». Но оказалось, что он не только не одобрял, но и хорошо знал некоторых людей, причастных к этому, и с пониманием относился к их идеям. Он даже допускал, что да, он был родственником Тедди Коллека, покойного мэра Иерусалима и знаменитого голубя, хотя и подчеркивал, что является дальним родственником.
— Вы когда-нибудь встречались с ним?
— Да, — сказал он, скромно глядя вниз. — Но только один или два раза. Он был очень добр, но я тогда был всего лишь мальчиком».
Ужин, казалось, прошел за считанные минуты, и когда Дэнни потребовал счет, он поднял бокал с вином и произнес тост. «За гений мистера Стоппарда и за мой локоть».
— Твой локоть?
— Да, за то, что случайно пролил твой бокал вина.
Она рассмеялась, а он добавил: «И поэтому за то, что составили мне компанию сегодня вечером».
Когда она улыбнулась ему, он спросил: «Интересно, не освободишься ли ты случайно через два вечера? Я уверен, что вы очень заняты своей семьей, но коллега по работе дал мне два билета на камерный концерт в церкви Святого Иоанна на Смит-сквер. Мне сказали, что акустика потрясающая.
— Я бы очень этого хотела, — сказала она на этот раз без колебаний.
На улице Дэнни поймал такси, и Ханна назвала водителю адрес в Хайгейте. Дэнни пожелал спокойной ночи и официально пожал ей руку. Когда такси отъехало, Ханна поймала себя на мысли, каким милым человеком он казался и каким приятным был ужин.
Но она не была наивной — не после тридцати лет жизни с Солом — и часть ее неизбежно задавалась вопросом, чего добивался Дэнни Коллек.
Ее тело? – подумала она, но тут же подавила смешок. Это казалось маловероятным; Ханна была польщена вниманием этого симпатичного молодого человека, но у нее было слишком мало тщеславия, чтобы думать, что он действительно заинтересован в ней сексуально. Может быть, это ее деньги? Она думала, что нет. В этот вечер она не была одета дорого, на ней не было никаких украшений, и ничто из того, что она сказала, не указывало бы на личное богатство. И Дэнни сразу же получил счет за ужин, отказавшись от ее предложения поделиться.
Нет, не деньги его привлекали – вывод подтвердился безоговорочно, когда такси подъехало к дому ее сына. Когда Ханна достала сумочку, чтобы заплатить водителю, он покачал головой. — Обо всем позаботились, дорогая, — сказал он, размахивая записками, которые дал ему Дэнни Коллек, когда прощался с ней.
«Значит, ни жиголо, ни золотоискательница», — удовлетворенно подумала Ханна, входя в дом Хайгейтов. Просто компаньон, и очень забавный. Лучше всего то, что он не спросил ее ни о чем хорошем о Сауле.
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
Это был очень маленький дом для Хэмпстеда, настоящий коттедж, одноэтажный, с одним готическим фронтоном. Девятнадцатый век, может быть, даже старше, и Лиз подумала, не была ли крыша когда-то покрыта соломой. Коттедж располагался за высокой мохнатой живой изгородью из тиса. Деревянные въездные ворота слегка шевелились на ветру, жалобно скрипя петлями; когда она дала толчок, он распахнулся настежь.
Лиз сделала два неуверенных шага и очутилась в маленьком палисаднике, скрытом от улицы живой изгородью. Дорожка из старой брусчатки вела к парадной двери коттеджа, которая, казалось, нуждалась в ремонте: несколько черепиц скользило, а подоконники по обеим сторонам входной двери выглядели гнилыми.
Она позвонила в звонок и услышала громкое эхо. Ни звука движения внутри. Она заглянула в почтовый ящик, но не увидела ни одной несобранной почты, лежащей внутри на коврике. Она немного подождала, потом снова позвонила. До сих пор нет ответа.
Пока она размышляла, что делать дальше, какое-то второе чувство заставило ее обернуться и увидеть мужчину, стоящего в углу сада, рядом с небольшой круглой клумбой из роз. Он был выше среднего роста и носил бейсбольную кепку, сдвинутую вниз, из-за чего было трудно разглядеть его лицо или определить его возраст — где-то от тридцати до пятидесяти, решила Лиз. Вокруг его талии был обернут фартук садовника, а в правой руке он держал секатор. Он небрежно помахал ими Лиз, прежде чем повернуться, чтобы подрезать одну из высоких роз.
'Извините меня.' Лиз повысила голос, пересекая лужайку.
Он очень медленно повернулся, но не посмотрел ей в глаза. 'Да?'
— Я ищу мистера Марчема. Он дома? Она подумала, не мог ли это быть сам Марчем, ухаживающий за своим садом, но нет — на фотографиях Марчема было изображено угловатое английское лицо. Этот человек выглядел немного иностранцем; темнокожий, средиземноморский.
Мужчина покачал головой, отворачиваясь от нее. — Я не видел его сегодня. Ты звонил в звонок?
— Да, но никто не ответил. Вы случайно не знаете, где я могу его найти?
Теперь мужчина стоял к ней спиной. 'Прости. Он не часто бывает здесь, когда я бываю.
— Верно, — сказала Лиз, раздумывая, не оставить ли Марчему записку. — Большое спасибо, — сказала она, и мужчина лишь кивнул, продолжая подрезать. «Надеюсь, ты лучший садовник, чем коммуникатор», — подумала она, уходя.
Она вышла и посмотрела в обе стороны улицы, словно желая, чтобы появился Крис Марчем. Где он мог быть? Источник в « Санди Таймс » сказал, что у него не было ни жены, ни детей, ни семьи, о которой он когда-либо слышал. «Немного одиночки», — добавил он на всякий случай. Лиз проклинала Марчема — если он такой чертовски нелюдимый, то почему не может остаться дома?
Но не так уж и плохо, заключила она, отправляясь в долгий путь обратно в подземелье. Его дом был маленьким и довольно обветшалым, но он находился в Хэмпстеде, прямо на краю пустоши. Он должен обеспечить солидную пенсию в старости. И он мог позволить себе садовника, хотя, судя по обшарпанным цветочным клумбам, этот не очень-то и пригодился. Забавный парень, подумала Лиз, внезапно сообразив, что на мужчине даже не было подходящей обуви для работы — это были шлепанцы, блестящие на вид, они больше чувствовали себя в винном баре, чем на клумбе. Что он вообще делал? Обрезка роз, вот и все.