Страница 11 из 101
— В какой-нибудь террористической форме?
«Я проверил его по базе данных. Есть Фарадж Мансур, который находится в длинном списке, зарегистрированном пакистанским представителем всех, с кем разговаривал или с кем связывался Дауд аль-Сафа во время его визита в Пешавар в начале этого года».
«Аль Сафа, агент ITS? Тот самый, о котором Маккей рассказывал нам вчера?
— Да, тот. Этот Мансур — и это, должно быть, довольно распространенное имя — идентифицирован как один из полудюжины сотрудников автомастерской на дороге Кабула. Судя по всему, аль-Сафа остановился там и посмотрел на какие-то подержанные автомобили. У пакистанского связного была пара парней на хвосте, и когда Аль-Сафа двинулся дальше, они высадили человека, чтобы составить список сотрудников».
"И это все?"
"Вот и все."
Уэзерби задумчиво кивнул. «Причина, по которой я спрашиваю, заключается в том, что по какой-то причине, которую я сейчас не могу понять, Джеффри Фейн только что позвонил мне и попросил держать в курсе».
— О Мансуре? — удивленно спросила Лиз.
«О Мансуре. Мне пришлось сказать ему, что в сложившихся обстоятельствах петли не было».
"И?"
«И это было так. Он поблагодарил меня и повесил трубку».
Лиз позволила своим глазам блуждать по голым стенам. Интересно, почему Уэзерби позвал ее к себе в кабинет для разговора, который вполне мог состояться по телефону.
— Прежде чем ты уйдешь, Лиз, все в порядке? Я имею в виду, ты… в порядке?
Она встретила его взгляд. Он был тем, чьё лицо, как она ни старалась, так и не смогла вызвать из памяти. Иногда ей удавалось вспомнить каштановые волосы и глаза мертвого листа, иногда кривую асимметрию носа и рта, но четкое столкновение его черт ускользало от нее. Даже сейчас, стоя перед ним, он казался неуловимым. Как всегда, тонкая ирония пронизывала их профессиональные отношения, как будто они встречались в другое время и на какой-то иной основе.
Но их никогда не было, и вне контекста их работы Лиз очень мало знала о нем. Была жена, у которой предположительно были какие-то хронические проблемы со здоровьем, и пара мальчиков в школе. Они жили где-то на реке — может быть, в Шеппертоне или в Санбери? Одно из тех мест Крысы, Жабы и Крота на западе.
Но это был предел ее знаний. Что касается его вкусов, интересов или того, на какой машине он водил, она понятия не имела.
«Я выгляжу так, как будто я не в порядке?»
"Ты отлично выглядишь. Но я знаю, что этот бизнес с марципаном был непростым. Он очень молод, не так ли?
"Да. Он."
Уэтерби наклонно кивнул. — Он также является одним из наших ключевых активов — или обещает быть — поэтому я отдал его вам. Вы расспросите его, ничего не говорите и дайте мне посмотреть продукт — я пока не хочу, чтобы он объявлялся.
Лиз кивнула. — Я не думаю, что он еще зарегистрирован на радаре Фейна.
«Давайте так держать. Нам предстоит долгая игра с этим молодым человеком, а это означает, что никакого давления с этой стороны не будет. Просто сконцентрируйтесь на том, чтобы заставить его прочно укорениться. Если он так хорош, как вы говорите, продукт последует».
— Пока ты готов ждать.
«Сколько потребуется. Он все еще думает, что пойдет в университет в следующем году?
"Нет. Сказал он родителям или нет, я не знаю.
Уэзерби сочувственно кивнул, встал и подошел к окну. Некоторое время смотрел на реку, прежде чем повернуться к ней лицом. "Скажите мне. Как вы думаете, чем бы вы занимались, если бы не работали здесь?»
Лиз посмотрела на него. — Забавно, что ты спрашиваешь об этом, — наконец сказала она. Потому что сегодня утром я задавал себе более или менее тот же вопрос.
— Почему именно сегодня утром?
«Я получил письмо».
Он ждал. В его молчании было что-то задумчивое, непринужденное, как будто у них двоих было все время мира.
Сначала нерешительно, не зная, как много он уже знает, Лиз начала набрасывать контуры своей жизни. Ее беглость удивила ее; это было так, как будто она репетировала хорошо заученную легенду для прикрытия. Правдоподобно-даже проверяемо-но в то же время не совсем реально.
Более тридцати лет ее отец управлял поместьем Бауэрбридж в долине реки Наддер недалеко от Солсбери. Он и мать Лиз жили в сторожке поместья, и Лиз выросла там. Однако пять лет назад Джек Карлайл умер, и вскоре после этого владелец Бауэрбриджа продал его. Леса и рощицы, из которых состояла спортивная усадьба, были проданы местному фермеру, а главный дом с подстриженными деревьями, теплицами и огороженным садом купил владелец сети садовых центров.
Уходящий владелец, щедрый человек, поставил условием продажи, чтобы вдова его бывшего управляющего занимала сторожку бесплатно до конца своих дней и сохраняла за собой право купить ее, если пожелает. Пока Лиз работала в Лондоне, ее мать жила в восьмиугольном домике одна, и когда новый владелец поместья превратил Бауэрбридж-Хаус и его сады в специализированный питомник садоводов, она устроилась туда на неполный рабочий день.
Зная и любя поместье, эта работа как нельзя лучше подходила Сьюзен Карлайл. В течение года она работала полный рабочий день в питомнике, а восемнадцать месяцев спустя уже руководила им. Когда Лиз приезжала к ней на выходные, они совершали долгие прогулки по мощеным аллеям и травяным аллеям, а мать рассказывала о своих надеждах и планах относительно детской. Проходя мимо сирени, ряды кремовых и лиловых рядов, воздух был насыщен их ароматом, она бормотала их имена, как литанию: Массена, Декэн, Белль де Нанси, Персика, Конго... Целые акры белых и красных камелий а также рододендроны — желтые, розовато-лиловые, алые, розовые — и сады восковой ароматной магнолии. В разгар лета каждый поворот был новым и головокружительным откровением.