Страница 39 из 141
Она предприняла последнюю попытку, склонила голову набок и посмотрела на него своими ланиными глазами своим лучшим взглядом «отвези-меня-на-ужин-и-трахни-меня». Он ушел, не сказав ни слова.
Высокомерный ублюдок, подумала она. Наверное, он был странным.
ГЛАВА 25
Будапешт, Венгрия
Четверг
17:46 по центральноевропейскому времени
Небо над городом было затянуто тучами. Дождь промочил пальто Виктора. Он дрожал, когда шел по узкой улице, покрытой лужами. Дорога была вымощена булыжником, тротуары вымощены неровными плитами. Там не было уличных фонарей, только свет из выходящих окон, обеспечивающий освещение. Рядом никто не ходил. Его шаги отдавались эхом.
Он не осмелился остаться в Швейцарии, где его будут искать и полиция, и охотники. Венгрия казалась хорошей идеей. Виктор не был в Будапеште пару лет, так что шансов, что его выследят здесь, было меньше, чем в некоторых других городах. Он не верил, что частная операция могла последовать за ним в Сен-Морис без его ведома. Потребуется несколько групп опытных теней, четкая координация, доступ к кадрам с камер видеонаблюдения, воздушное и, возможно, спутниковое наблюдение.
Только спецслужба может иметь такие ресурсы и людские ресурсы. Даже тогда лишь немногие организации могли сделать такое возможным. Убийца, пытавшийся убить его в Швейцарии, был американцем. Лидер группы убийц в Париже тоже был американцем. Виктор не верил в совпадения. Это могло быть только ЦРУ.
Стены мира Виктора рушились вокруг него. Он был в списке казненных самой обширной тайной службы на планете.
Он был все равно что мертв.
Его отель затерялся на задворках будапештского квартала красных фонарей. В комнате была кровать с прочным металлическим каркасом и целый ящик, полный листовок для проституток, как мужчин, так и женщин. Отель был из тех мест, где он мог затаиться столько, сколько ему нужно, пока он собирался с мыслями и принимал решение о дальнейших действиях.
Виктор покинул переулок и продолжал идти, держась боковых улиц, избегая людей, высматривая тени. Он шел дольше, чем планировал, размышляя, анализируя. Он думал о Париже, думал о своем горящем шале. Два покушения на его жизнь за неделю. Он чувствовал себя непопулярным.
Пески его жизни иссякали с каждой секундой. ЦРУ уже просматривало записи слежения, поддерживало связь со швейцарскими властями и иностранными разведывательными службами — все время сужая круг поиска, приближаясь к нему. Он нашел интернет-кафе и взял терминал, откуда мог наблюдать за дверью. Были вещи, которые он должен был проверить, если собирался сформулировать план. И какой бы план он ни претворил в жизнь, потребуются деньги. Возможно, если бы ЦРУ знало, где он живет, они также заморозили бы его банковские счета. Было время, когда швейцарский банк никогда бы не раскрыл информацию о своих клиентах, но в тот день в сентябре 2001 года мир изменился. Теперь все было возможно.
Он с облегчением обнаружил, что его деньги все еще на месте в основном банке, которым он пользовался. В качестве меры предосторожности ему придется снять все деньги и записаться на прием в банк. Наличные деньги Виктора хранились в различных банковских ячейках по всему континенту, но в данный момент его волновали только его деньги в Швейцарии. Он понял, что некоторое время ничего не ел, и съел три чизбургера в соседнем кафе. Он допил молочный коктейль на улице.
Ничто больше не имело для него смысла. Он был нужен ЦРУ из-за Парижа или они сами это устроили? Они наняли его или наняли парней, которые пытались его убить, или обоих? Они отследили его от Франции до Швейцарии или уже знали, где он живет? Любые ответы, которые он мог придумать, приводили к новым вопросам. Он был доведен до спекуляций, догадок, и он ненавидел это.
Он подумал о брокере. Это не то, что вы думаете, кто бы они ни были, они сказали. Возможно, ему стоило послушать. Возможно, ЦРУ узнало о его работе и впоследствии пыталось его убить; может быть, Озолс был агентом ЦРУ; может быть, флешка принадлежала ЦРУ; или, может быть, ЦРУ просто хотело это для себя. Может быть, брокер был частью подставы; возможно, посредником было ЦРУ; или, может быть, брокер был в том же списке расстрелянных, что и он. Слишком много вероятностей, недостаточно уверенности.
Виктор поймал такси, решив в последнюю секунду пойти пешком. Таксист осыпал его ругательствами на венгерском языке, суть которых Виктор понял как намек на его мать. Он не оглянулся. Падал снег вперемешку с дождем. Это было приятно на его коже. Он прошел мимо группы бомжей, передававших бутылку чего-то сильнодействующего, судя по вони в воздухе. Он чувствовал, что за ним наблюдают глаза.
Он на мгновение приложил руку к груди. Боль была неприятной, но далеко не изнурительной. Долговременных повреждений не будет, но теперь у него был большой синяк в центре груди. Когда его нынешнее затруднительное положение разрешится, он планировал посетить компанию, которая поставила ему стекло, и творчески продемонстрировать им, насколько оно на самом деле пуленепробиваемое.
Брокер должен был что-то знать, теперь он был в этом уверен, но он был так уверен, что его подставили, что ничего другого и не помышлял. Теперь он бежал, спасая свою жизнь, может быть, из-за своего упрямства.
Он осуществлял контрнаблюдение на автопилоте, проезжая по переулкам, сворачивая назад, садясь в автобусы, пересаживаясь. Он решил связаться с брокером задолго до того, как добрался до другого интернет-кафе, после безуспешных попыток придумать план действий, который не противоречил бы его паранойе. Если бы он был прав в первый раз и маклер действительно приложил руку к тому, что произошло в Париже, это не имело бы значения, он все равно был бы против тех же шансов. Но, возможно, брокер знал что-то, что могло бы ему помочь. У него осталась флешка. Это могло быть разменной монетой, в которой он нуждался.
Он зашел на доску объявлений игры. Брокер не был авторизован, но в его личном кабинете было личное сообщение. От брокера, от понедельника. Он открыл ее. Ответ на их последнее сообщение, разглагольствования о соблюдении договоренности, о «доверии» ко всему. Виктор удалил. Он составил собственное сообщение:
Скажи мне, что на самом деле произошло в Париже, и я могу доставить посылку.