Страница 29 из 141
Было позднее утро, солнце светило сквозь венецианские жалюзи на восточной стене. Он подошел к окну на западной стене, резко дернул за веревку, чтобы поднять жалюзи. Долина уходила вдаль, в центре виднелась деревня Сен-Морис с треугольными крышами, увенчанными белыми вершинами. Сосны покрывали склоны гор. Заснеженные пики тянулись к горизонту.
Было время, когда Виктор почти верил, что может отделить свою жизнь от того, чем он зарабатывает на жизнь. Такое время давно прошло. Теперь он понял, что был просто живым, что на самом деле он не жил. Нормальные люди не прятались в отдаленных горных деревнях, защищенных усиленными дверями и трехдюймовым бронированным стеклом. Трудно было вспомнить, когда было иначе.
Он жил один для собственной защиты. Здесь его никто не знал, и он не знал никого взамен. Ему тоже было легче жить вдали от городов, от людей. Было трудно пропустить то, что он не видел каждый день. Жизнь в одиночестве никогда не была для него трудной, но Виктору пришлось научиться справляться с полным одиночеством. Но, как и любой другой навык, необходимый ему для выживания, он в конце концов освоил его. Оставаться занятым было самым важным элементом. Когда он не работал, он часами каждый день поддерживал себя в отличной физической форме, еще несколько часов тренировался и оттачивал свои навыки. Между контрактами могут пройти недели, но он был призван на полную ставку. В остальное время он занимался скалолазанием, катался на лыжах, читал, играл на пианино и часто путешествовал, чтобы исследовать земной шар.
Были некоторые вещи, которые такие отвлекающие факторы не могли заменить. Представление Виктора об отношениях было девушкой по вызову, которую он достаточно любил, чтобы использовать более одного раза, и которая была достаточно хорошей актрисой, чтобы притворяться, что не находит его прикосновения отталкивающими.
Глядя на живописную долину, можно было почти представить, что то, что произошло в Париже, не было правдой. Здесь он был просто еще одним богатым бизнесменом, наслаждающимся уединением в горах. Может, он и не ушел бы. У него было достаточно денег, чтобы жить безбедно в течение многих лет, если он будет осторожен. Может быть, когда они закончатся, он сможет устроиться на постоянную работу, преподавать языки или даже заниматься скалолазанием. Однако, если он хотел преподавать, он знал, что ему придется работать над своими навыками работы с людьми. Может быть, со временем он действительно сможет начать жить как обычный человек. Предполагая, что он мог вспомнить, как это сделать.
Первым шагом будет разбить флешку на тысячу осколков, бросить их в овраг и забыть, что он когда-либо брал контракт с Озолом. Он сбежал от врагов, желавших его смерти, и никто не знал, что он здесь. Он мог оставаться в тени, больше не брать контрактов. Они никогда не найдут его здесь. Он кивнул.
Да, пора было выходить.
Он начал было отворачиваться от окна, когда его взгляд был прикован к точке высоко в лесистых холмах, лежащей к западу от шале. Он увидел отблеск, крошечное мерцание света. Отражение солнца на металле.
Или стекло.
Он слишком поздно понял, что это значит, увидев маленькую яркую вспышку, появившуюся на том же месте мгновение спустя. Он начал двигаться влево, когда перед ним взорвалась дыра в окне.
Пуля попала ему в середину груди, и все стихло. Он увидел паутину трещин в армированном стекле, увидел маленькую дырочку в центре паутины. Ни один звук не достигал его ушей, кроме глухого эха сердцебиения.
Зрение Виктора пошатнулось. Линии слились одна в другую.
Окно, казалось, резко отодвинулось от него, и потолок рухнул вниз. Он ничего не понял, но тут его затылок стукнулся о полированные половицы. Он попытался вдохнуть, задохнулся, с трудом набрал воздуха в легкие.
Он поднял руку, провел пальцами по обнаженной груди, почувствовал липкую кровь, боль, когда коснулся горячей пули в своей плоти. Он ожидал найти зияющую дыру, из которой свободно хлынула кровь, но конец пули торчал из его кожи. Он не проник в грудину.
Поликарбонат и ламинированные оконные стекла шале защитят даже высокоскоростные винтовочные пули… не совсем, подумал Виктор.
Стекло не остановило пулю, но значительно замедлило ее, так что, когда она попала в цель, ее кинетическая энергия почти иссякла. Не обращая внимания на ожог, Виктор вытащил пулю из кожи и отбросил ее в сторону. Это утомило его. Он попытался встать, но не мог вспомнить, как заставить свои конечности двигаться. Потолочные балки над ним сливались друг с другом.
Он понимал, что происходит, но ничего не мог сделать, чтобы остановить это. Удар пули вызвал рябь гидростатического удара по его телу, нарушив нормальный ритм сердцебиения. Его тело не понимало, что произошло, и поэтому делало единственное, что оно умело делать перед лицом сильного шока или травмы.
Он был временно отключен.
Стрелок увидел бы попадание пули и падение Виктора, но не смог бы увидеть, как он корчится на полу, выведенный из строя, но не умирающий. Но все, что ему нужно было заметить, это толщину разбитого окна, чтобы понять, что Виктор все еще жив. И он придет, чтобы закончить работу.
Веки Виктора закрылись.
ГЛАВА 20
14:18 по центральноевропейскому времени
Снайпер посмотрел через свой прицел Шмидта и Бендера 3-12Х на толщину оконного стекла. Он состоял из чередующихся слоев стекла и пластика. Он сразу узнал его. Бронированный. Дерьмо.
МакКлюри молча ругал себя за то, что не заметил этого раньше. Ему следовало потратить больше времени на изучение защиты дома, но он утешал себя тем фактом, что с самого начала это было торопливо. Начав с телефонного звонка двадцать четыре часа назад, ему сказали ехать прямо в Женеву. На заднем сиденье машины ему дали название города, место, фотографию.
Воняло адской уборкой.
МакКлюри откинул сошки винтовки и встал, нарушая легкий покров снега, покрывавший его тело. Его оружием была британская винтовка Accuracy International L96 с продольно-скользящим затвором. По мнению МакКлури, это одна из лучших универсальных винтовок в мире для такого рода работ. Точный и мощный, но не слишком большой или тяжелый. Он использовал их в прошлом достаточно, чтобы оправдать свое мнение.