Страница 47 из 93
Ее брови поднялись при использовании ее имени. — Значит, ты много обо мне знаешь.
'Конечно.'
— Конечно, — повторила она. «Это не сексуально, не так ли? Констанция. Звучит так старомодно. Мои родители были хиппи. Моя мать-американка и отец-индеец хотели отпраздновать свою необыкновенную связь. По крайней мере, тогда это было редкостью. Они хотели, чтобы имя для их первого ребенка заключало в себе сближение Востока и Запада. Вы когда-нибудь слышали что-нибудь настолько банальное?
«Констанция для Константинополя, где встречаются Европа и Азия».
«Полагаю, они не могли сделать себе имя в Стамбуле».
— Мне нравится Констанс, — признался он. «Мне нравятся имена, которые имеют значение».
— Думаю, я к этому уже привык. Но я чувствую себя в невыгодном положении, — начал Рейвен. «Если ты знаешь мое имя, значит, ты знаешь обо мне все. Я, с другой стороны, ничего не знаю о вас.
«Какой способ я предпочитаю».
Она сказала: «Как тебя зовут?»
— У меня его нет.
«У каждого есть имя».
'Не я.'
'Отлично. Быть таким. Но что случилось со спортивным мастерством?
«Я выгляжу так, будто играю по правилам?»
Она осмотрела его, между ее бровями образовалась бороздка. — Вообще-то да. Ты выглядишь как джентльмен. Ты похож на человека, который верит в справедливость.
«Тогда я лучший актер, чем я думал».
«Когда мы действуем, — возразила она, — в той роли, которую мы играем, всегда есть часть нас самих».
Виктор молчал.
— Вы не согласны? — сказал Рейвен.
— Я пришел сюда не болтать, — ответил он. — И мне это уже надоело.
На ее губах играла легкая улыбка. — Нет.
Двери лифта открылись в подземном гараже.
— После тебя, — сказала она.
Виктор ухмыльнулся и отступил назад. Потолок был низким, всего в четырех дюймах над его головой. Ворон последовал за ним.
— Как вы хотите это сделать? спросила она.
— Я бы предпочел пока держать это при себе.
Она сказала: «Я имею в виду: мне уже начинать бегать?»
— Меня не одурачит твоя пассивность, Констанс. Мы оба знаем, что ты не позволишь мне убить тебя. Вы будете сражаться до самого конца.
— А откуда ты это знаешь?
— Потому что я бы так и поступил, — сказал Виктор. — Ты такой же, как я.
Она нахмурилась. — Не знаю, оскорбление это или комплимент.
— Ни то, ни другое.
— Я думаю, это был комплимент, — сказала она с дразнящей улыбкой. — Думаю, я тебе нравлюсь.
— Значит, у тебя завышенное мнение о себе. И ты тянешь время. Не думай, что я этого не знаю. Чего же ты ждешь? Ваш работодатель? Резервный? Это тот, с кем вы договорились встретиться в четыре часа дня?
— Я ни с кем не встречаюсь, — сказала она. — Кроме тебя.
— Зачем притворяться? — спросил Виктор. — Я выследил тебя здесь, не так ли? Как, по-твоему, я это сделал?
Она недоверчиво улыбнулась ему. — Ты выследил меня?
Он посмотрел на ее губы и глаза, открытые с удивлением, весельем и недоверием.
Он посмотрел на нее на мгновение. Выражение ее лица выглядело искренним. Он думал о книге, о коде и о том, как он пришел сюда, думая, что идет по наводке, хотя, возможно, это была не более чем приманка. В Праге он понял, что она может предсказывать его действия так же, как он ее. Он должен был запомнить этот урок.
Виктор сказал: — Ты оставил книгу для меня?
'О чем ты говоришь?' Она нахмурилась. 'Что за книга?'
Он перестал отвечать. Он напомнил себе, что манипулирование — такое же мощное оружие, как и любой пистолет. Он видел, что она смотрит на него так же, как он смотрел на нее.
Затем выражение ее лица стало жестче, когда она посмотрела через его плечо. Виктор тоже не смотрел. Он не собирался поддаваться на такую очевидную уловку.
— Ты пришел сюда один? — спросил Рейвен.
«Я работаю один».
Она впитала это, а затем сказала: — Мог ли кто-нибудь следить за вами? Не оглядывайся.
«Я не собираюсь оглядываться назад. Тебе придется приложить гораздо больше усилий, чтобы застать меня врасплох.
— Это не уловка.
Что-то в ее голосе заставило его поверить, что вопрос может быть искренним. Его мысли мысленно вернулись к человеку, отражение которого он видел в пруду храма Дендур. Но она все еще могла лгать, надеясь убедить его отвести взгляд и дать ей возможность вытащить из сумки нож и вонзить его ему между ребер в сердце.
Виктор сказал: «Если он высокий и стройный. Около тридцати. Лысый. И в черном костюме, тогда да.