Страница 13 из 93
Она подождала, пока Виктор снова не появится и не выпустит взрыв, от которого загрохотал металл вокруг него. Искры и осколки пули попали ему в руку и плечо. Он снова упал, не имея времени, чтобы прицелиться, не рискуя получить череп, полный свинца, но он видел достаточно места убийцы, чтобы спланировать свой следующий шаг.
Виктор брел вперед, пока не оказался у края высокой кучи мешков с цементом, обогнув их и подойдя к женщине сбоку. Он выскочил из укрытия и сделал пару быстрых выстрелов, которые промахнулись, но привлекли внимание врага.
Она не открыла ответный огонь теперь, когда угол был узким, — желая не тратить впустую оставшиеся патроны, — но Виктор знал, что угол можно уменьшить, если стрелок будет двигаться параллельно стене труб.
Он ждал, представляя, как убийца делает то, что должен был сделать. На этот раз, когда Виктор выбрался из укрытия, он сделал это, пригнувшись, потому что защита, обеспечиваемая убийце трубами, не распространялась на ее голени и ступни в этом конце.
Она осознала свою незащищенность и отошла за мгновение до того, как Виктор открыл огонь.
Он вскочил, чтобы выследить ее, но она уже спряталась в укрытие и поворачивала в его сторону. Она так же хорошо предсказывала его действия, как и он ее.
Он потерял элемент неожиданности и в то же время выдал себя лучше вооруженному противнику.
Теперь он был беззащитен и уязвим, и если ему не удастся перехитрить ее, он все равно что мертв, потому что он никогда не собирался ее перестреливать. Он нырнул обратно в укрытие и попятился. Сдвинувшись, как ему казалось, достаточно далеко, он перекатился на живот и встал на одно колено, низко опустив голову.
И бросился в спринт.
Автоматическая стрельба эхом прокатилась по зданию, когда он мчался между колоннами, позади него искрился металл, воздух был горячим от свинца, когда он вилял и бежал, быстро и непредсказуемо, в него трудно попасть, полуневидимый из-за темноты, защищенный колоннами.
Дойдя до конца их очереди, Виктор бросился на землю и последние метры скользил по цементу, порвав костюм, задев локти и колени, но добравшись до дверного проема, а за ним и города.
Но он не убежал.
ДЕСЯТЬ
Вместо этого он подождал секунду, поднялся и, используя дверной косяк как прикрытие, занял огневую позицию. Его преследователь был фантомом — размытая тьма на фоне тьмы — быстрым и бесшумным, но его заманили, поверив, что Виктор бежит, а она преследует; нападающий, контролирующий ситуацию.
Он выстрелил в нее двумя последними патронами, и пули попали ей в грудь, нанеся двойной удар.
Она скривилась и упала, пистолет выпал из ее руки. Он загрохотал по твердому полу.
Он подошел. Осторожно, несмотря на то, что должны были быть смертельные раны, но без промедления. Он хотел получить ответы до того, как она умрет. Она лежала на спине, ее голова, руки и туловище были неподвижны и неподвижны, а ноги корчились. Он мог слышать болезненное дыхание, которое было частым, как пулемет. Ее правая рука была прижата к двойным отверстиям в груди.
— На кого ты работаешь?
Она не ответила. Она застонала и попыталась наклонить голову, чтобы увидеть его. Он увидел слезы, блестевшие в ее глазах. Костная структура ее лица была заметной — четкая линия подбородка и скулы — но не выглядела нездоровой. Он не был уверен в ее этнической принадлежности только по внешнему виду. Ее кожа была лишь немногим темнее, чем у него, а он был бледен, но в чертах ее лица он уловил персидский намек: дугообразные брови, пухлые губы и большие глаза. Эти глаза были такими же темными, как и у него, а ее волосы еще темнее.
— Каглаян? он спросил. 'Принц?'
У нее было тело атлета, стройное, но сильное. Ее хорошо воспитали. Хорошее питание отразилось на ее росте и плечах.
Виктор сказал: «Если ты мне не скажешь, я усугублю боль».
Она не говорила. Когда он приблизился, ее быстрое дыхание стало громче.
— Гораздо хуже, — добавил он. «В данный момент вы можете подумать, что это невозможно, но вы должны поверить мне, когда я говорю, что всегда может быть больше. Если ты расскажешь мне все, что я хочу знать, тогда вместо этого я смогу заставить все это исчезнуть. Нет больше боли. Больше никаких страданий.
— Ладно, — выплюнула она между вдохами, и он остановился. 'Я вам скажу.'
'Я жду.'
«Пожалуйста, — сказала она, — я всего лишь стрелок».
«Поверьте мне, когда я говорю, что вы не хотите, чтобы я стал нетерпеливым».
Виктор сделал еще один шаг, теперь уже достаточно близко, чтобы увидеть, что между пальцами ее правой руки не просачивается кровь.
Он не мог видеть другую руку.
Он двигался, прежде чем рука дернулась, тусклый свет поймал четкие линии маленького запасного пистолета.
Она стреляла в него, когда он бежал, лай каждого несдержанного выстрела был громким и эхом, дульные вспышки освещали его окрестности ярко-желтым светом.
Он укрылся, и стрельба прекратилась. Он слышал, как она поднялась на ноги, уже оправившись от удара тупым предметом, нанесенного двумя его пулями, попавшими в бронежилет.
Было глупой ошибкой поддаться той же уловке, которую он использовал с ней, заманив ее в заблуждение, веря, что он все контролирует. Он никогда не должен был недооценивать соперника. Он вытащил складной нож и открыл лезвие. Против ружья мало толку, но это было лучше, чем совсем ничего.