Страница 5 из 7
Пройдя несколько шагов по полю, он вышел на узкую тропинку. Эта тропинка вела прямиком в гущу леса. Сделав несколько неуверенных, но в тоже время лёгких движений он не чувствовал всю тяжесть своего веса, а лишь лёгкость в каждом сделанном шагу.
В этот миг, он только осознал факт того, что всё это лишь сон. Ведь это осознание к нам приходит не в тот миг, когда мы оказываемся на доселе не виданных просторах или на границах некого сказочного государства, а лишь тогда, когда до наших спящих голов доходит то, что в данный момент всё это окружает не нас, а всего лишь мелкий плод воображения, в котором мы столь неистово жаждем увидать нечто собственное. Ведь он и смотрит нашими глазами и говорит нашим голосом, но он всё равно не будет жить столь же по-настоящему и живому, как мы. Любой сон, сравни книга: иногда она ужасает, порой дарит умиление, но больше всего мы ценим те, которые открывают нам правду на самих же себя, особенно если хотя бы одним персонажем из увлекательного сюжета и являетесь Вы сами.
Осмелившись ступить на тропинку, его сердце тут же было охвачено странным и, казалось бы, давно забытым чувством скорби и раскаянья. Его не напрягали ни тёмные леса, ни высокие горы, что возвышались из далека, словно могучие атланты.
Его мир, тот миг, показался чрезвычайно мал и в тоже время несказанно огромным. Да его окружали высокие деревья, огромные поля и величественные горы, но всё равно, сам он шёл по небольшой, узкой тропинке, которая вела его на встречу с тем, что он всеми силами старался забыть и выбросить из своей головы, как выбрасывают порванную вещь, которая хоть и дорога, как память, но всё же она все равно уже стара и не греет, как делала это прежде. Деревья отбрасывали огромную, как поле тень, что скрывало лицо от настырных солнечных лучей, как и скрывало его физиономию, от невероятного чувства позора.
Пройдя ещё немного, он увидел небольшой, но очень симпатичный дом. Взглянув на него со стороны, ставало ясно, что он деревянный. Стены этого дома были выкрашены белой краской, цвета морской пены. В глаза бросался вид веранды и стоящий на ней маленький обеденный стол, к которому были придвинуты три стула и одно кресло-качалка, стоящая во главе стола.
Подойдя к дому, сердце забилось со страшной силой, а на лбу проступил пот. Он обратил внимание, что одет в костюм приятного кремового цвета. Занырнув в отголоски своей памяти, его озарили приятные воспоминания молодости, так как точно такой же костюм, был одет на нём в день его свадьбы, в день, которые он считал одновременно и самым счастливым и печальным в своей жизни, хотя однозначного ответа на вопрос, почему этот день стал для него смешением столь разных эмоций, он не мог дать сам.
Ступив на веранду, внимание мужчины привлёк стол и стоящие у него стулья. Кресло-качалка слегка пошатывалась, хотя издали не было видно совершенно никого, кто бы мог его раскачать.
Подойдя в плотную к двери, его окутало страшное беспокойстве. Этот страх был не сравним с тем, который охватывает дух в миг некой опасности. Это чувство было сравнимо волнению, перед сдачей какого-то особого доклада, на который было потрачено уйма усилий и времени, но вот настал час сдачи, и ты понятия не имеешь как отнесутся к результату работы.
Дверь отворилась сама, оставив его и без того беспокойные нервы от лишнего напряжения. Войдя в дом, он видел, что внутри он был очень чист и ухожен. Все было обставлено так, что создавалась необыкновенно приятное чувство того, что ты находишься дома.
Его разум и душа, уже давно забыли это прекрасное чувство. Его мысли улетучились в миг, от чего сразу наступило спокойствие и умиротворение. Этот покой был не сравним с тем, что настаёт нас в момент перед сном. Он был спокоен в том, что не стоило переживать насчёт того, что будет ждать завтра. Он возжелал остаться в подобном месте на всю свою оставшуюся жизнь, не страшась за все ужасы, страдания и боль – всё это уйдёт в миг покоя души, а он вновь станет свободным.
Пройдя в глубь дома, он увидел горящий камин. В окне виднелся сад, в котором на небольшом дереве был построен деревянный домик, который словно уменьшенная копия отображал основной. Горизонт из окна уже не заслоняли ни деревья, ни горы, был просто виден густой сосновый лес, за верхушки которого плавно заходило солнце, отбрасывая свои последние лучи.
Он сел на кресло, поближе к камину. Хоть мужчина и не чувствовал холода, он всё равно протянул руки по ближе к огню, чтобы почувствовать весь жар и мощь завораживающего огня.
– Здравствуй Миша. – Промолвил тонкий женский голос за его спиной. Он совсем его не испугал и не удивил, в лишь позволил вновь насладиться прелестью этого звука.
– Здравствуй дорогая. – Ответил он обернувшись.
Перед ним стояла жена. В удивительном чёрно-белом платье, с непонятными Михаилу узорами. Она была очень мягкой женщиной, с коротко-стриженной причёской, средним телосложением и ростом, под стать своему супругу. Михаила пронзило неслыханное желание подойти к ней и сжать в объятиях, но стоило ему лишь приподняться и сделать первый шаг, как в один миг, его стало сдерживать что-то неслыханное, непонятное, что-то, что было не зримо для глаз, но в тоже время очень ощутимо. Какая-то странная сила не давала сделать ему и шагу, от чего к нему пришло осознание того, что сделать этот самый, возможно главный в его жизни шаг, не представиться возможным.
Солнце стало все настырнее стримится к закату, от чего Михаила пронзило сильное переживание за то, что он может что-то не успеть. Поэтому он не желал тратить ни одной лишней секунды.
– Мне трудно без Вас… Ты, даже не представляешь, как я скучаю по Вам бесценные мои.
– Мы тоже. Не переживай. Всё хорошо.
– Я стараюсь сделать так, чтобы мои действия принесли хоть какую-то пользу, но мне так и не удаётся понять, что же я всё-таки делаю. Я… Я зашёл в глушь любовь моя. Я потерялся…. Я потерялся.
– Не переживай. Всё хорошо. – Продолжала твердить она.
– Я клянусь тебе, что я исправлюсь. Честно! – Нервно, чуть ли не крича говорил он, – Я стану тем, кого ты во мне хотела видеть. Я поборю своих демонов! Клянусь.
– Всё хорошо! – Её голос был столь же мягок, но неожиданно стал шумным и звонким, словно эхо в пещере.
– Я люблю Вас и скоро буду с Вами… Я! – Он упал, пустив слёзы на своих коленях, – Хотя в этом я тебя не подведу.
– Не бойся! – Сказал подошедший изо тьмы комнаты сын. Молодой человек был очень похож на своего отца практически во всём, лишь глаза его источали куда большую доброту, – Мы любим тебя. Ничего не бойся.
Он поднял голову глядя им в глаза. Слёзы стекали по его щекам, а лицо краснело. Он чувствовал душевную боль и усталость. Михаила пронзило неистовое чувство, напоминающие сильного удара в грудь. Вместе с головой, он нашёл в себе силы, чтобы подняться на ноги самому. Лица любимых предавали ему стойкости и крепости, от чего ему казалось, что отныне он не приклонен и не сломлен.
В последний миг, ему показалось, что мимо ихних глаз пролетела маленькая бабочка, с ярко-жёлтыми крылышками, после чего к его беспокойному духу пришло умиротворение. Он был готов.
– Я скоро буду с Вами.
– Мы знаем.
– А я не знаю. Я не знаю, как мне поступить? Не знаю, сумею ли я довести начатое до конца? Да и стоит ли вообще осуществлять задуманное? Это будет сравни гибели духа. Я не знаю… Что делать? Скажите! Молю Вас! Что!?
– В наших деяниях – наша душа!
Он проснулся. Яркий свет ударил ему в глаза. Ослепительно яркий свет, пронзил его, словно копью пронзает невинную тушу животного. Он был столь мал и хрупок в тот момент, словно маленький и беззащитный ребёнок, который ищет понимания и спасения своего духа.
Лицо его было взмокшим от волнения. Сердцебиение участилось до небывалой скорости, а руки тряслись, словно после серьёзного удара током. Михаил вскочил и стал рыться в своих вещях, изливаясь потом и дыша столь громко, что могло показаться, будто у мужчины случился сердечный приступ. Нервно откопав в сумке фляжку с водкой, он мгновенно открыл крышку, после чего поднёс к губам, но сила и воля его собственного духа остановила его руку в тот момент. Он смотрел на неё глазами загнанного зверя, который полностью осознавал безвыходность собственного положения, после чего подбежав к раковине он вылил всё содержимое пока не увидел медленный полёт последней капли.