Страница 16 из 36
Беляков, нацепив на ноги шлепанцы, жестом предложил пройтись по обсаженной с обеих сторон цветущими кустиками дорожке, ведущей к дворцу, — по той самой дорожке, по которой только что удалились Влад с Катей.
— Хочу, чтобы ты раз и навсегда уяснил, — аккомпанируя обуревавшим Жарова чувствам, вколачивал Беляков гвозди в крышку гроба с его иллюзиями. — У этой страны после семидесятилетнего перерыва снова есть хозяева. Причем уже довольно давно. Это — первое поколение хозяев, а дети вовсю готовятся стать вторым поколением. У этой страны уже давно есть законные владельцы. Те, кто всё решает. Кто это? Ну, например, я. Мои близкие. И, конечно, многие-многие мои друзья и соратники. И враги и соперники, конечно, куда ж без этого. Но все мы — единая сплоченная в этом отношении, в отношении собственности на Россию, каста. Система сложилась и доказала свою прочность и жизнеспособность. Она грамотно спроектирована и полностью соответствует фундаментальным законам построения общества.
— У тебя же лично, Леша, — говорил начальник, продолжая неспешный моцион, то и дело останавливаясь, — нет ни власти, ни капитала, ни протекции, ни родственных связей с владетельными людьми. Я лично рассматриваю тебя не как родного, не как протеже, а просто как сослуживца-подчиненного, как весьма ценного специалиста. Причем специалиста, подчеркиваю, очень и очень высоко, можно даже сказать, эксклюзивно оплачиваемого — да, не по меркам хозяйского дохода, но по меркам стандартной шкалы российских зарплат. Как в форме официального денежного довольствия, так и в форме конвертных денег, в том числе номинируемых напрямую в валюте и накапливаемых там, на твоих счетах. — Беляков показал рукой туда, куда уже начало клониться солнце.
— И насчет ценного специалиста, кстати. Твоя ценность — не в силу твоей уникальности как корифея в какой-то нужной нам науке, скажем так. Тогда еще можно было бы, например, подумать о каком-то более достойном месте для тебя в наших, господских, владетельных рядах. На худой конец, ты мог бы найти себе применение там — Беляков опять показал рукой в том же направлении. — Твоя ценность как специалиста по диплому, в общем, средняя. Ну, химик, ну, там по всяким органическим и неорганическим ядам. Ну, кандидат наук. Хотя мог бы и докторскую написать при желании — я лично был бы только «за», помог бы всячески в организационном плане, замолвил бы словечко. Но в наших, хотя бы только в ведомственных, я не говорю даже обо всей России, лабораториях, таких специалистов — вагон и маленькая тележка, причем на порядок более сильных, опытных и головастых, ибо занимаются они этим с утра до вечера, полный рабочий день.
— Твоя актуальная ценность — в том, что ты один из авторитетнейших вожаков этих краснозадых амеб и умеешь держать ситуацию под контролем, — указал Беляков пальцем прямо в направлении груди Жарова. — В значительной степени ты — гарант их дальнейшего бесперспективного прозябания и блуждания в трех соснах. Наша общая задача — сделать так, чтобы никогда во веки веков на этой земле не возродились ни партия большевицкого толка, ни общество совкового типа. Это наш священный долг и перед партнерами, — Беляков показал рукой в третий раз. — Ты на своем месте в этом убогом паноптикуме — не что иное как результат грамотного использования нашего общего профессионализма. Этот результат достигнут усилиями тех, кто тебя туда внедрил и все эти годы продвигал и страховал. А также, и я это признаю, благодаря твоей личной харизме, находчивости, креативности, хваткости, блестящему, прямо по Станиславскому, вживлению в роль. Многие подозревают тебя, да — но там все друг друга подозревают, все льют помои на соперников, такими предъявами никого не удивишь. Доказательств-то нет! И в этом — твоя уникальность и эксклюзивность. В общем, Леша, я уважаю тебя как специалиста и ценю. Ценю, подчеркиваю, и в прямом смысле, денежном.
— Спасибо, Андрей Валерьевич, — произнес Жаров.
— Ты, Леша, — очень умный, волевой и целеустремленный человек, но чтобы стать хозяином, властителем, необходимо не ум, волю и цель иметь, а родиться в нужной семье, — спокойно, но непреклонно объяснял начальник. — Или же, как я сам некогда, оказаться со своими способностями в нужное время в нужном месте, став для того, кто решает, незаменимым. К тебе это, сразу скажу, не относится, но это и не страшно. Твое законное место — пусть и не среди господ, но среди нашей непосредственной высококвалифицированной высокооплачиваемой обслуги. Это — весьма престижное и завидное место. Подумай над этим — и не ропщи. На самом деле твоя жизнь удалась. Фактически ты, Леша, — дворянин, по имперским стандартам. Пусть и некрупный, без поместий и придворных титулов. Служивый. Это — тоже почетно. Очень почетно. На таких, как ты, держится наше государство.
Жаров промолчал.
— Что же касается повышения... Ну, хорошо, мне не жалко. Все виды денежного довольствия, официального и неофициального, я тебе повышаю на треть. Инфляция всё же, я понимаю. А вот насчет полковника — пока не могу, не по правилам: ты ведь ничем и никем не руководишь, ты в моем непосредственном особом подчинении. При уходе на заслуженный отдых, конечно, получишь полковника, без вопросов. Но это не скоро. У тебя сейчас — важная миссия, сосредоточься на ней. Это и совет, и приказ тебе...
— Есть... Спасибо вам, товарищ генерал армии, — тихо сказал подполковник.
Они дошли до дворца. Только сейчас Жаров пригляделся поближе к фигуре, стоящей по центру фонтана. Это была более чем странная скульптура — возрастной мужчина, полностью нагой, в очках и с бычьими рогами на голове. В левой руке — чаша, в правой — стрела.
Подполковник недоуменно взирал на статую, лицо которой явно напоминало «самого загадочного генсека» эпохи позднего СССР.
— Наш Высший Отец, — Беляков поклонился изваянию. — Экселенц. Основатель Ордена, который объединяет владельцев этой страны в одно целое. Создатель механизма, гарантирующего устойчивое развитие и абсолютную надежность всей системы. У Него — три главных символа Власти. Это Чаша Неги — олицетворение концентрации всех ресурсов в наших руках, по сути, нашего рая, нашего изобилия, благоденствия и наслаждения. Это Рога Силы — олицетворение нашего жесткого напора, нашей способности бескомпромиссно навязать свою волю тем, кто под нами. И это Стрела Смерти — олицетворение неотвратимости Устранения тех, кто дерзнет поднять голову над уровнем земли и бросить нам вызов.
По-видимому, это некий синтетический, относительно новый, сектантско-идеократический культ-учение, размышлял Жаров, с интересом рассматривая скульптуру. Масонство — не масонство... Скорее — своё, родное, по аналогии с заокеанскими какими-нибудь «черепом и костями», ньюэйджем, сайентологией, лавэйевщиной или айнрэндовщиной... А, нет, расправивший плечи Атлант — это близко, конечно, но всё же до отдельной «церкви» не дотягивает, хотя потенциал, наверно, имеется... Доморощенный культ могущественных хозяев и вершителей судеб, он же организация орденского типа, объединяющий самую влиятельную прослойку современной российской элиты... Культ, понятное дело, закрытый, богемный, только для своих, вообще нигде не афишируемый... Со своими собственными устоявшимися уже священными писаниями и традициями, символами и терминами, ритуалами и таинствами, этикой и эстетикой... Со своими собственными «святыми» — этими «создателями», «отцами» и прочими как бы «божествами», сиречь благодетелями, даровавшими землю обетованную чадам своим... Россию, то бишь, даровавшими... Вместе с людишками-хлопами, как же без них пановать-то... Может, даже со своим собственным «церковнослужебным» искусственным языком... Вот интересно, есть ли тут какие-нибудь оргиастические, сексуальные ритуалы... А если приносятся... Жаров испугался даже думать дальше, его всего передернуло... Однако, однако... Впрочем, после всего, что подполковник тут увидел и услышал, он уже ничему не удивился бы.
— Внутрь в дом не приглашаю, мы на самом деле уже всё обговорили, а у меня дела, — Беляков начал сворачивать эту необычную встречу с подчиненным. — К тому же не стоит мешать юным созданиям предаваться усладе. Пусть Владик снимет напряжение после сдачи дел и возвращения на родину... Это ведь он мне ее подобрал зимой в одном из детдомов, когда последний раз приезжал в отпуск. Сам, конечно, первым разбудил ее плоть и чувства, после чего, перед отлетом в Штаты, подарил мне — по-сыновнему... Эх, молодость, молодость... Но и я лично пока не жалуюсь — правильно говорят, что человеку на самом деле столько лет, сколько лет его партнеру. У меня с этим, с позволения сказать, омоложением всё в полном ажуре. Прилив сил, энергия, второе дыхание — это ощущается очень даже явственно, скажу я тебе...