Страница 9 из 13
– Игорь в нашем театре уже не работает, и последний раз Элханона играл очень давно!
– Тогда делайте срочный ввод! До завтра ещё есть время!
– Нет! Гораздо проще повесить объявление, что «в связи с болезнью артиста произошла замена спектакля», чем подставлять кого-то другого! Это же главная роль!! Там же куча текста!!
– И что!! Если бы я там и так не играл, то за день бы точно ввелся!!
– А чего ты мне-то это всё высказываешь?! Иди, говори с Рабинером!!
– О чём мне с ним говорить?! Он лыка не вяжет!!
– Чего ты завелся-то, я не пойму?! Тебе плохо, что ли?! Будет у тебя завтра выходной!! Радуйся!! В Эрмитаж сходи!! Или в Петергоф съезди!!
– Очень нужен мне твой выходной, Белкин!! Просто сил нет, как нужен!! У меня однокурсники завтра на один день приезжают, хотели «Тойбеле»посмотреть – что я им скажу?! Что один алкоголик ушёл в запой!! А другой, с бодуна, решил заменить спектакль!!!
– А от меня-то ты чего хочешь?! У тебя, Гришенька, в чашке,подитоже не водичка побулькивает!Тяпни для храбрости и устрой скандал Рабинеру!! А выйдет Пивень из запоя – набей ему морду!! Можешь сказать, что я посоветовал!!
Остроумные буфетные скетчи от заслуженного артиста России Вениамина Ивецкого за каких-то пару минут перетекли в психологическую драму в исполнении Каштанова и Белкина… А трагедия заключалась в том, что в спектакле «С любимыми не расставайтесь!» я был занят, и известие о замене принуждало меня завтра выходить на сцену, что было совершенно исключено по причине очередной моей съёмки в сериале. По договору со студией, я обязан был информировать киношников о занятости в театре заранее, и график производства верстался на месяц вперед. Непрогнозируемые запои актёров, разумеется, планировщиками не учитывались. Кино снимается по объектам, а аренда объектов, как известно, стоит денег. Словом, о срыве завтрашнего съёмочного дня не хотелосьи помышлять – этот поступок повлек бы за собой неустойку в размере всего гонорара (Пивню бы хоть раз предложили возместить ущерб от сорванного спектакля!). Дааа… Лучше бы я не тратил деньги на обед –еда в горло не лезла… Надвигалась катастрофа…
9
Даже если тебе очень сильно не хочется играть спектакль (чего греха таить, такое случается иногда и с непоколебимыми фанатами своего дела), актёрский организм – штука предательская, и, всё равно, рано или поздно, включается и отрабатывает на полную катушку. Вот и теперь, не зная, как себя мотивировать играть сегодняшнюю «Уловку», я, в какой-то момент, ощутив зрительскую отдачу, почувствовал в закромах души, прямо-таки, силы необъятные. Казалось бы, закон второго спектакля работал железобетонно (премьера, играемая во второй раз, всегда проходит неудачно) – и без того шатко застроенная, постановка рушилась, как карточный домик… Кто-то не вовремя выходил, кто-то путал текст (не будем показывать пальцем), постоянные накладки со светом и фонограммой могли свести с умазаконченных пофигистов. Однако зрительный зал упорно отказывался всё это замечать. Публика была настолько благодарной, что я, на какое-то время, забыл о планируемом преступном манёвре – завтрашнюю проблему, связанную со съёмкой, никто не отменял. Но окрылённость зрительским успехом, тем не менее, не сумела оторвать меня от реальности, и, завершая предпоследнюю сцену, я изящно перепрыгнул через кушетку и приземлился уже за кулисами… Только на этот раз, не поднялся легко и привычно, как на прошлом спектакле, а, держась за правую лодыжку, с гримасой боли пополз в актёрское фойе.
– Пашенька, что случилось? – выбежала вслед за мной со сцены Ира Алдонина.
– Ногу, кажись, подвернул, – выдавил я.
– Ужас какой! Ты, хотя бы, встать сможешь? Нам же ещё финал играть! – в Ире замечательно уживались милосердие и профессионализм.
– Сейчас попробую, – цепляясь за стены, я, при помощи подхватившей меня партнерши, стал мучительно подниматься.
– Надо срочно лед приложить! – Белкин, как булгаковский кот Бегемот, всегда не приходил, а неожиданно возникал.
– Валяй, неси, – не сопротивлялся я.
–Давай я тебе сапог сниму! – усадив меня на стул, Ира немедленно принялась осуществлять предложенное. – Господи! Надо Грише передать, чтоб помедленнее играли! Вадик! Алена! Сейчас будете выходить – шепните им там, пусть тянут время, как могут!!
– Ивецкий же просил, чтобы, как раз, побыстрее, а то водка стынет, – шутить в данной ситуации было неуместно, но я, «превозмогая боль», всё же попробовал.
– Вот, приложи пока это, – Белкин принес из реквизиторского цеха какое-то замороженное куриное бедро, – сейчас позвоню в травму, как-нибудь дотянем финал, и поедешь туда. Главное, чтобы Игорь Викторович сегодня дежурил – он тебя быстро починит…А ты доиграть-то сможешь? Попробуй встать! Или нет, подожди! Давай так: я, как будто, твой слуга, и буду тебя поддерживать! Костюмеры! Принесите из подбора какие-нибудь бриджи и камзол! – Севка был готов выходить на сцену в любое время суток, причём, с удовольствием.
– Белкин, да не суетись ты! Сам дойду, – я кое-как встал и, не без болезненного выдоха, привалился к стене.
– Ну смотри… По-моему, прекрасная идея… Ладно, я звоню в травму! – заведующий труппой стартанул к телефону.
– Вот электровеник! – проследил я Севкин забег в режиссёрское управление и, услышав через несколько секунд его взволнованное обращение к травматологу, медленно заковылял обратно на сцену.
– Пашуль, подожди, а сапог-то! – отбросив куриную ледышку, Ира кинулась меня обувать, и это заняло ещё какое-то драгоценное время, поскольку каждое движение причиняло её партнеру «невыносимые страдания». – Ну,всё, мне пора выходить! Сам успеешь дойти? Там до тебя осталось всего ничего – я потяну, сколько получится!
– Успею, Ир! Спасибо тебе большое! – пожалуй, единственная фраза, которую я сегодня произнес искренне.
– Возьми какую-нибудь трость в реквизите! –моя внезапная медсестра помчалась к сцене.
– Ты не тяни, а то у всех трубы горят! – теперь уже с привычным притворством выдал мой речевой аппарат.
– Белкин! Ты можешь не орать! В зрительном зале слышно! – гаркнула Ира в сторону режиссёрского управления и, ступив на подмостки, перешла уже на текст Графини.
Спектакль мы худо-бедно доиграли. Ловкий и всю дорогу стремительно передвигающийся Дорант в финале весьма отчётливо, а главное, необъяснимо хромал, цепляясь за стулья и прочую мебель, но даже это обстоятельство для зрителей не выглядело накладкой. Нам бурно рукоплескали. Впрочем, как я уже говорил ранее, причиной успеха могло стать то самое предощущение праздника, пронизывающее игру всех участников действия. Накладки накладками, а оглашённое Ивецким количество бутылок, оставшихся после премьерного банкета, одарило актёрское существование на сцене какой-то особой энергией, которая не могла не перелетать через рампу вулканической лавой…
В травмпункт я, разумеется, не поехал, сказав Белкину, что сделаю на ночь «йодную сетку», а утром видно будет… Оставаться выпивать было опасно, так как в расслабленном состоянии у меня могла неожиданно исчезнуть хромота. Несмотря на уговоры коллег закинуть стопку, хотя бы, как говорится, на ход ноги (многочисленные шутки по поводу состояния этой самой ноги опускаем), я откланялся. Соответственно, чуть свет, заведующий труппой по телефону узнал от меня, что окаянной ноге стало хуже (скорей всего, перелом), и к врачу мне ехать, всё же, придется (не к белкинскому, естественно), а, стало быть, присутствовать на вечернем спектакле у меня нет никакой возможности…
Звонок Севке я предусмотрительно сделал из телефона-автомата, дабы не вызвать лишних пересудов у соседей по коммуналке, а затем, вдыхая прохладу наступившего октября, поскакал вприпрыжку навстречу очередному ментовско-бандитскому телевизионному продукту…
10
Пять длинных звонков в дверь мгновенно рассеяли нерадужные раздумья по поводу вчерашней криминальной несостыковки в моей жизни театра и кино. Не торопясь открывать, я выглянул в коридор – никто из соседей своих комнат не покидал… Толику обычно звонили один раз, Лене – два, Людмиле Петровне – три. Соседа, который крайне редко появлялся, награждали четырьмя звонками. Моей фамилии на входной двери указано пока не было – я не имел привычки зазывать гостей, да и адрес свой разглашать не торопился. Но если быть стопроцентно уверенным в том, что, помимо четырех жильцов, соответствующих надписям у обшарпанной кнопки, в квартире притаился ещё один обитатель, то, включив логику, можно было догадаться нажать на эту самую кнопку пять раз. И раздробившая тишину очередная пятёрка звонков не оставляла никаких сомнений – кто-то явился по мою душу…