Страница 4 из 10
На последовавших за этим подтасованных выборах небольшие националистические, номинально либеральные и консервативные партии, такие как Христианско-демократический союз (ХДС) и Либерально-демократическая партия Германии (ЛДПГ) получили символическое представительство. Но мелкие партии всегда проигрывали более крупной СЕПГ, которая чудесным образом получила более 90 % голосов из 99 % участвовавших в голосовании.
Система была демократической – на бумаге. На практике же все мелкие партии – известные как Блокпартиен, или «блоковые партии», – принимали лидерство СЕПГ. Те, кто выступал против системы (в первую очередь социал-демократы), встречали суровое обращение и, как правило, заканчивали в Хоэншенхаузен – тюрьме для политических оппонентов. Так что название Германская Демократическая Республика, которое официально получило новое государство, было несколько обманчивым. Это государство было скорее русским, чем германским, скорее диктатурой, чем демократией, и далеко не республикой, если считать, что при таком устройстве политической системы верховная власть должна принадлежать гражданам. Власть здесь была централизованной. Существовавшая прежде федеральная структура, состоявшая из нескольких отдельных государств-земель, была разрушена, несмотря на то, что конституция Восточной Германии, принятая в 1949 г., вроде бы защищала эти государства.
Однако не все шло по плану Вальтера Ульбрихта. Оппозиция СЕПГ все же существовала; его беспокоило, что процесс формирования коммунистического государства шел слишком медленно, а планы резкого роста производства оказались нереалистично амбициозными. Уровень жизни немцев, живших в западной зоне оккупации, быстро поднимался, не в последнюю очередь в результате реализации плана Маршалла – программа помощи Европе после Второй мировой войны. Программа восстановления Европы, как официально назывался этот план, был американской инициативой. Правительство США выделило 13 млрд долларов (что соответствует примерно 120 млрд долларов на момент написания книги – 2017 г.) экономической поддержки на помощь западноевропейским странам после войны. Эта схема, названная в честь тогдашнего госсекретаря США Джорджа Маршалла, никак не помогала рабочим на Востоке, которые, соответственно, не чувствовали никакого улучшения жизни. Они были сыты по горло пустыми обещаниями режима Ульбрихта. Коммунисты не собирались уступать – скорее наоборот. В начале июня 1953 г. Вальтер Ульбрихт издал декрет о том, что рабочие – служившие, по идее, становым хребтом так называемого «государства рабочих и крестьян», – должны повышать производительность труда.
Это требование вызвало бунты и восстания. Несколько дней, с 12 по 16 июня 1953 г., на улицах Берлина и Лейпцига бушевали баталии, а протесты шли во всех крупных городах Восточной Германии. 17 июня выступления были подавлены; советские танки и восточногернманская полиция применили силу и вынудили прекратить протесты. Драматург Бертольд Брехт, вернувшийся после войны из США и поселившийся в Восточной Германии, с обычным остроумием так охарактеризовал сложившуюся ситуацию в стихотворении «Решение»:
После восстания 17 июня секретарь Союза писателей приказал раздавать на Сталиналлее листовки, в которых можно было прочитать, что народ потерял доверие правительства и что возвратить его он может только удвоенной работой. Не было бы разве проще правительству распустить народ и выбрать новый?
Ульбрихт больше не мог делать вид, что народные массы с ним, хотя коммунистический режим делал все возможное, чтобы обвинить в беспорядках будто незаконно проникших в страну «западных фашистов». Вопрос о том, верило ли коммунистическое руководство собственной пропаганде, остается открытым. Народ нисколько не сомневался в том, что дела поворачивают к худшему. Не имея возможности голосовать на свободных выборах или пользоваться хоть какими-то базовыми демократическими свободами, люди выбирали единственное возможное для них в то время решение: уезжали.
Большое распространение получило тогда выражение «голосовать ногами», но первым его пустил в оборот лидер советских коммунистов Владимир Ленин; речь тогда шла о солдатах, дезертировавших из царской армии во время Первой мировой войны. Вновь это присловье возникло в Германии в 1950-е гг., когда сотни тысяч восточных немцев уехали в западные изобильные земли.
В те дни, за десять лет до строительства Берлинской стены, бежать было относительно нетрудно. Если бегство считать голосом, поданным на своеобразный референдум по оценке режима, то массовая эмиграция того периода, по существу, стала выражением недоверия Ульбрихту. В 1951 г. от режима бежали 165 000 человек; в 1952 г. эта цифра выросла до 182 000; в 1953 г., в год восстания, она достигла максимума в 331 000 человек. При численности населения, оценивавшейся в 18 млн человек, такая массовая миграция неизбежно должна была повлечь за собой экономические последствия.
Массы народа двигались на запад, а Герлинда с дочерью Ангелой, как мы уже видели, ехали на восток. Хорст, муж Герлинды, покинул северный город Гамбург несколькими месяцами раньше и теперь должен был впервые увидеть свою дочь. Гамбург, крупнейший город Ганзейского союза (торговой и оборонительной конфедерации торговых городов северной Германии, основанный в Средние века), был величественным и гордым городом. Именно в нем, одном из первых, зародился в позднем средневековье, когда расцвели торговля и производство, финансовый капитализм. Однако в 1943 г. в ходе операции «Гоморра» британские и американские бомбы сравняли центр города с землей, да и весь город был почти полностью разрушен. Во время единственного налета погибло более 40 000 мирных жителей, было разрушено 214 350 из 414 500 домов и квартир; от некогда процветающего города мало что осталось.
Пастор Хорст Каснер – или Хорст Казмерчак, поскольку именно такое имя он получил при крещении, – был священником польского происхождения, получившим образование в университетском городе Гейдельберге, расположенном на верхнерейнской низменности на юго-западе Германии. По окончании учебы Хорст сдал теологические экзамены и женился на Герлинде Еньщь, учительнице английского языка.
Мы почти ничего не знаем о начальном периоде жизни Каснера. Он родился в 1925 г., а его отец Людвиг был старшим офицером полиции в одном из районов столичного Берлина, Панкове. Первоначально семья была католической, но затем, когда Хорсту было четыре года, обратилась в протестантство (а именно в лютеранство) и изменила фамилию на более немецкозвучащую – Каснер. Каснеры были религиозны, и смена религии не была вызвана простым оппортунизмом. Хорст прошел конфирмацию в лютеранской церкви и решил после военной службы заняться изучением теологии. Он сумел получить место в Гейдельбергском университете Рупрехта и Карла, старейшем и, возможно, престижнейшем университете Германии, и проучился там четыре года. Вскоре после выпуска в 1952 г. Хорст уехал в Билефельд, промышленный городок на северо-западе страны, где изучал «практическую теологию» в лютеранской теологической семинарии Церковного Университета. После этого молодому человеку предложили временный пост замещающего пастора в церкви Крещения Господня в небольшом пригороде Винтерхудер на севере Гамбурга. Это был промышленный район, служивший вследствие этого во время войны мишенью для многочисленных воздушных налетов. Молодому социально ориентированному пастору там было чем заняться. Но не работой единой жив человек. В 1952 г. Хорст встретил Герлинду.
Герлинда Еньщь была северной красавицей из семьи, принадлежавшей к среднему классу, и тоже польского происхождения. Родилась она в 1927 г. в Данциге (сегодняшний Гданьск), где ее отец Вилли Еньщь был видным политиком и директором гимназии – академической средней школы. Данциг, порт на Балтийском море, был немецким городом в той части Польши, которой было позволено остаться германской после Первой мировой войны.
Воспитание Герлинды напоминало воспитание, описанное в романе Томаса Манна «Будденброки»; ее семья состояла из достаточно успешных коммерсантов и чиновников, для которых теперь, когда установившийся порядок вещей стремительно менялся, настали трудные времена. После гиперинфляции 1920-х гг. и экономического кризиса семья сдалась и переехала в Гамбург.