Страница 3 из 6
А вот Оноре де Бальзак считал, что дуэль – это «детская забава, дурость».
Ги де Мопассан устами одного из своих героев задавался вопросом:
«Неужели мерзавец перестает быть мерзавцем только оттого, что дрался на дуэли? И с какой радости честный человек, которого оскорбила какая-то мразь, должен подставлять свою грудь под пули?»
Ему вторил Эрнест Хемингуэй:
«По-настоящему храбрым людям незачем драться на дуэли, но это постоянно делают многие трусы, чтобы уверить себя в собственной храбрости».
Дуэль Евгения Онегина и Владимира Ленского.
Худ. И.Е. Репин (1899)
Актер же и поэт Леонид Филатов выражал свое отношение к данной проблеме несколько иначе:
Данная книга не имеет целью решить какие-то философские вопросы. И автор ее далек от того, чтобы навязывать кому-то свое мнение по данной проблематике. Он просто собрал несколько десятков историй о дуэлях, имевших место в разные эпохи, в разных странах и между совершенно разными по своему характеру и общественному положению людьми.
Ну, а выводы?
Это пусть каждый делает сам…
Глава первая
Дворянские дуэли
Удар Жарнака
В 1547 году при дворе короля Франциска I выделялись два молодых человека. Они были почти ровесники (один родился в 1520 году, а другой – в 1514-м) и в той местности, откуда приехали, жили по соседству. Обоих в свое время произвели в королевские пажи, а затем Его Величество принял их на рыцарскую службу, как когда-то их отцов. Они всегда были вместе, и отношения их нельзя было назвать иначе, как братскими.
Одним из них был Франсуа де Вивонн, сеньор де Ля Шатеньерэ, младший сын Андре де Вивонна, главного сенешаля Пуату. Им восхищались, уважая и ценя не только за то, что он был фаворитом короля Франциска I, а впоследствии и короля Генриха II, но и за его природную красоту, отличные манеры и величественную стать, а еще больше – за добросердечность, неукротимый дух и опыт в ратном деле.
Второго звали Ги Шабо де Сен-Желе. Это был второй сын барона де Жарнака, сеньора де Монлье и Сен-Желе, и при дворе он был известен как барон де Жарнак.
К сожалению, дружба этих молодых людей неожиданно прервалась из-за опрометчивого поступка Вивонна, передавшего королю сплетню, в которой затрагивалась честь Жарнака, а также честь дамы, уже почти связанной с ним узами брака. Франциск в эту сплетню не поверил, но, тем не менее, посчитал ее веселой шуткой, вполне уместной для того, чтобы поддеть Жарнака. Однако тот не увидел в этом ничего смешного и с возмущением потребовал осуждения Вивонна за клевету. Более того, он публично заявил, что кто бы ни пустил слухи про него и его даму, тот рано или поздно «подавится собственными словами, как последний из мерзавцев».
Франсуа де Вивонн, в свою очередь, был возмущен обвинением в клевете и стал настаивать на скорейшем поединке с Жарнаком. Он был уверен, что опыт бойца обеспечит ему победу, и подал королю Франциску прошение, чтобы тот разрешил им биться насмерть. Жарнак же, со своей стороны, тоже рвался в бой, дабы с оружием в руках защитить свое честное имя и имя своей прекрасной дамы. Но король, чувствуя, что часть вины за ссору лежит на нем самом, наотрез отказал юношам в их просьбе. Впрочем, прошло не так много времени, как король умер (31 марта 1547 года), и на смену ему пришел Генрих II из той же династии Валуа. Но Вивонн не забыл ссоры и вновь подал прошение уже новому королю, чтобы тот позволил им «уладить дело». И Генрих дал разрешение на бой, распорядившись, чтобы он прошел в его присутствии через тридцать дней. При этом он предупредил, что побежденный и все его наследники будут разжалованы, лишены благородных званий и всех дворянских прав и привилегий.
Итак, у противников был месяц на подготовку. Франсуа де Вивонн, полный уверенности в собственных силах, не особенно заботится о тренировках, Жарнак же, напротив, повсюду просил добрых людей молиться за себя и прибег к услугам искусного итальянского учителя фехтования.
По решению короля Генриха бой должен был состояться 10 июля 1547 года на должным образом подготовленной арене в Сен-Жермен-ан-Лэ, где находилась резиденция Его Величества. Старый барон де Жарнак, которому сообщили о поступке его сына, был весьма им доволен и заявил, что если бы молодой человек не решился на выяснение отношений, то он сам бы сразился с де Ля Шатеньерэ. Эти слова крайне воодушевили молодого Жарнака, который в указанное время прибыл в Сен-Жермен в сопровождении своего секунданта месье де Буаси. Прибыл и его противник, а с ним граф д’Омаль.
Арена была возведена рядом с парком Сен-Жермен. Герольд огласил обычное в таких случаях требование к зрителям: никто из присутствующих не должен подавать никому из участников поединка знаков, которые могли бы обеспечить тому преимущество.
Вивонн, уверенный в собственной победе, построил неподалеку от арены роскошный шатер, в котором был приготовлен великолепный стол, к которому уже заранее пригласили короля и весь двор, чтобы должным образом отпраздновать победу.
И вот он появился в сопровождении секунданта и трех сотен своих людей, одетых в его цвета – алый и белый. За ним появился и ответчик – Жарнак со своим секундантом и отрядом поддержки числом в сто двадцать человек.
Жарнак, как лицо, принявшее вызов, имел право выбора оружия и защиты в предстоящем поединке. И он выбрал все, как обычно. Плюс, по совету хитроумного итальянца, он назвал довольно редкий доспех для левой руки – «брассард» (brassard), прикрывавший руку от плеча до локтя и не имевший гибкого сочленения, так что рука в нем оставалась все время прямой. Это не мешало прикрываться щитом, но делало совершенно неприменимой борцовскую технику захватов и бросков. Друзья Вивонна возражали против использования «брассарда» на том основании, что это не общепринятая деталь доспеха, но высокомерие и гордыня не позволили долго спорить.
Оба участника поединка вышли на бой с одноручными мечами, обоюдоострыми и хорошо заточенными, с двумя большими кинжалами на боку и двумя маленькими кинжалами за голенищем сапога.
Бойцы начали сближаться. После обмена мощными ударами Жарнак метнулся в сторону, нанес противнику обманный удар в голову, и когда тот поднял щит, защищая голову, он вытянул руку с мечом так, что конец меча оказался за левым коленом соперника. Затем он быстрым возвратным движением взрезал тому нижнюю часть бедра. Этот несильный порез ошеломил Вивонна, и не успел он пошевельнуться, как Жарнак повторил движение уже с большей силой, и лезвие его меча прорезало ногу соперника до самой кости, рассекая все – сухожилия, сосуды, мышцы…