Небоскрёб

Наташка молча навела луч своего фонаря на стену. Блин, а и правда, похоже! Как-то далековато отстояла стена от шедшей вдоль неё толстой трубы. Поведя лучом вправо-влево, Наташка дала нам возможность рассмотреть свою находку получше. Ну точно, там, где груба загибалась вверх и уходила в потолок, виднелся и проём в стене. Вот только выход ли это?…

— Я проверю! — метнулась Анька. — Да, там дверь за углом, но она закрыта! — с досадой доложила она о результатах проверки.

Какая, к чертям, дверь?! Если это и правда выход, такая херня нас не остановит! Мы с Григорием и Фрицем решительно двинулись туда, готовые крушить и ломать все препятствия, не дающие нам выбраться из подвала.

Обитая листовым железом дверь была закрыта на замок, но шататься начала уже после доброго пинка, полученного от Фрица. Посветив фонарями, мы с ним обнаружили, что косяк двери давно рассохся, и я добавил ещё пинок. Фриц азартно оскалился и врезал снова. Снова я. Интересно, чей удар окажется решающим? Повезло Фрицу — мы пнули дверь ещё по разу, а потом он вынес её наружу с половиной косяка вместе, и мы с ним от души глотнули более-менее свежего воздуха.

Лестницу, что вела наверх, завалили какие-то обломки, пришлось разбирать. К нам присоединились Григорий, Антон и Аня, мы впятером выстроились цепочкой, и с впечатляющей скоростью расчистили ступеньки от крупного мусора, не обращая никакого внимания на мелкий. Расчистка, однако, показала, что ступеньки далеко не все целы, поэтому подъём девчонок и Вали с грузом пришлось страховать, чтобы никто не сверзился.

— Блин, и тут темно, как у негра в жопе! — только и смог я сказать, когда мы, ругаясь и отплёвываясь, выбрались-таки на поверхность.

— И везде-то вы, Василий Иваныч, побывали… — подхватил Андрей.

— Да все мы и побывали, не я один, — ответил я, и мы дружно заржали. Ну да, такая вот реакция на освобождение из подземелья. Даже Фриц, и тот старательно изображал коня, а заодно демонстрировал, насколько далеко он продвинулся в овладении великим и могучим русским языком. Впрочем, о чём-то они с Маринкой пошушукались по-немецки, видимо, товарищу захотелось узнать, кто такой Василий Иваныч.

Дышалось наверху после подземной затхлости куда свободнее, необходимость пригибаться благополучно отпала, так что повод для бурного веселья имелся у нас вполне законный. Ну да, как было темно, так и оставалось, наши фонари по-прежнему являлись единственными лучами света в этом тёмном царстве, и в их свете депрессивный заброшенный город выглядел ещё хуже, чем днём, но после подвала радовало и это. Всё же с ориентированием на местности темнота создавала заметные сложности. Поэтому нам сначала пришлось сделать по десятку шагов в разные стороны, чтобы Андрей, сверившись с целеуказанием на второй контейнер, смог правильно определить направление дальнейшего движения.

Целеуказание — до взятия второй части груза оставалось около километра по прямой — нас не особо огорчило, и мы бодро зашагали, куда ткнул лучом своего фонаря Андрей. Настолько бодро, насколько позволяли условия — всё-таки надо было смотреть не только вперёд и по сторонам, но и под ноги, соответственно и освещать все эти направления. Тем не менее, сильно умотаться, когда в лучах света показались красно-белые полосы второго контейнера, мы не успели. Навьючили его на Тонну и приступили к выяснению положения третьего.

Этот самый третий и на сегодня последний контейнер поджидал нас опять недалеко, в полукилометре всего-то. Идти к нему тоже пришлось со всеми положенными в темноте сложностями, поэтому потихоньку начала сказываться усталость. Даже Наташку подвела её глазастость и барышня чуть не грохнулась в не замеченную ею яму, не шибко глубокую, но на кучу неприятных последствий хватило бы. Хорошо, Анька вовремя посветила и предупредила об опасности. Но, как вскоре выяснилось, это был только первый звонок…

— …мать!!! — отчаянные матюги Антона у меня за спиной и звук падения тела заставили резко обернуться. Парень, лёжа на боку и продолжая ругаться, избавлялся от рюкзака, мешающего ему встать. Однако попытка подняться на ноги привела к новым матюгам и Антон с болезненным стоном снова начал падать. Фриц с Анькой не дали, усадив его на асфальт. Тут же подвалила и Наташка со своей медицинской сумкой.

— Что? Что с тобой? — встревожилась она.

— Да блин, в лужу наступил… А она, сука, глубокая, вот, блин, споткнулся… Нога… Правая…

Наташка принялась снимать с правой ноги активиста борьбы с земным притяжением ботинок, тут же за ним последовал и носок. На мой взгляд, видимых повреждений не было, если не считать изрядной ссадины чуть выше щиколотки, но Наташка, аккуратно ощупав ногу, недовольно поморщилась. Через несколько секунд она извлекла из сумки эластичный бинт и принялась туго заматывать товарищу голеностоп.

— Растянул, похоже, — коротко прокомментировала она.

Вот чёрт! Мало того, что минус один переносчик, так ещё и минус два человека, чтобы помогать ему. Сам он идти не сможет, а искать в этой темноте что-то, что можно приспособить под костыли, ну его нафиг.

— Голову не ушиб? — спросила Наташка.

— Не, хоть с этим нормально, — Тонна даже улыбнулся. — Руки успел подставить, только ободрал их… вот.

Аня старательно освещала выставленные её парнем руки, чтобы Наташке легче было их осмотреть. М-да, зрелище не радовало. Ободрал себе хваталы Антон знатно, только бы без переломов обошлось…

Надо полагать, о переломах подумала и Наташка, уж очень внимательно разглядывала и аккуратно ощупывала она Антону кисти и запястья. Он, конечно, охал и постанывал, но вроде как не особо в этом усердствовал. Зато когда она начала обрабатывать его ссадины, рвущиеся наружу эмоции и соответствующие им выражения парень сдерживал с явным трудом. Соорудив товарищу варежки из бинтов, наша медсестричка обратилась к нам с Фрицем и Григорием:

— Сам он идти не сможет, нужны двое помогать. И рюкзак взять надо. Руки вроде не сломаны, и то хорошо.