Небоскрёб

Глава 1. Блондинка не из анекдота

Ненавижу телефонные звонки во время завтрака. Ненавижу злобно и люто. Ненавижу вместе с теми, кто звонит. Обед там или ужин — это да, тоже до крайности неприятно, когда отрывают, но завтрак… Завтрак — это святое, до него же целую ночь вообще ничего не ешь! И потому мешать мне наслаждаться утренней трапезой и отвлекать от неё — это фашизм. Оголтелый, бесчеловечный и подлежащий беспощадному искоренению, желательно вместе со своими носителями.

Телефон я всё-таки взял и звонок принял. Ну да, номер незнакомый, но это и понятно — те, кто меня знает, в такое время звонить не рискнут. «Алло» я сказал таким голосом, чтобы на том конце сразу поняли: здесь и сейчас им совсем не рады. Однако то ли не поняли, то ли не захотели понять…

— Здравствуйте! Могу ли я услышать Павла Сергеевича Иванцева? — голос в телефоне оказался, во-первых, женским, а, во-вторых, довольно приятным.

— Уже слышите, — недовольно ответил я. Хорошо хоть, фамилию назвала правильно, а то каждый второй норовит Иванцовым обозвать. Тут я даже пожалел, что дамочку придётся послать подальше, пусть и относительно вежливо. А что делать? Надо посылать, надо — мало того, что завтракать мешает, так и звонит, небось, с очередным «выгодным предложением», а уж такие звонки я терпеть не могу в любое время. А может, вообще телефонная мошенница, этих сейчас вообще развелось как собак нерезаных…

— Здравствуйте, Павел Сергеевич, — женщина поздоровалась повторно, на этот раз обратившись уже по имени-отчеству. — Заплавская Марина Дмитриевна, искусствовед.

Я промолчал, искусствовед Заплавская, должно быть, ожидавшая услышать ответное приветствие или хотя бы что-то вроде «очень приятно», и не услышав, после недолгой паузы продолжила:

— Я представляю интересы известного немецкого коллекционера и галериста Фридриха Диллингера…

Хм, а это уже что-то новенькое… Когда звонят с каким-нибудь на фиг мне не упавшим «уникальным выгодным предложением», обычно представляются работниками банка, сотрудниками инвестиционной компании, на худой конец интернет-магазина, а тут на тебе, немецкий коллекционер и галерист. Тоже, конечно, с претензией — немецкий, понимаешь, не какой-нибудь там ещё! «Обрати внимание — сделано в Германии», мать его… Нет, пожалуй, не стоит эту Заплавскую сразу посылать. Интересно же, что такого новенького эти телефонные доставалы придумали.

— Господин Диллингер выразил желание купить принадлежащую вам картину «Рассвет в Зухове», — деловито продолжила Заплавская. Ого! Даже так? — И в этой связи я предлагаю наиболее выгодный для вас вариант.

— И какой же? — на всякий случай я постарался, чтобы недоверие в моём голосе аж на вкус ощущалось.

— Предварительно провести квалифицированную оценку картины, — кажется, Заплавская предложенный вкус не ощутила. — Господин Диллингер назовёт сумму, которую он готов уплатить за картину, однако, если оценка установит, что картина стоит больше, вы вправе будете запросить именно сумму оценки.

— А если меньше? — на автомате спросил я.

— Согласитесь с ценой покупателя, — пояснила Заплавская таким тоном, что мне даже немножко стыдно стало — мог бы и сам догадаться.

— Да? А в чём тут ваша выгода, Марина Дмитриевна? — ф-фух, хорошо, что имя-отчество сразу не забыл.

— Я в любом случае получу свои комиссионные за счёт покупателя, — с явным самодовольством ответила искусствоведша, — и вы же понимаете, что чем больше сумма сделки…

—…тем больше ваш доход, — продолжил я за неё.

— Ну вот, Павел Сергеевич, мы с вами друг друга поняли, — чёрт, а приятный всё-таки у неё голос. — Так как вам моё предложение?

— И как это будет происходить технически? — я понимаю, отвечать вопросом на вопрос, мягко говоря, не очень вежливо, и если бы так поступили со мной, недовольство своё я бы, в зависимости от обстоятельств, выразил или как минимум затаил, но эта Заплавская отвлекла меня от завтрака, так что в её отношении действие правил хорошего тона я посчитал возможным временно ограничить.

— Мы вместе с вами отвезём картину в лабораторию, где вам выдадут документ о приёме картины на оценку, дня через три-четыре будет готово заключение. Цену вам назовут ожидаемую аукционную, так что при продаже без посредников её будет разумно уменьшить процентов на двадцать, — бодро доложила Заплавская.

— Но вы же посредник, — возразил я.

— Нет-нет, что вы! — кинулась протестовать Заплавская. При личном разговоре наверняка бы ещё и руками замахала. — Деньги вы получите напрямую от покупателя, как и я свои комиссионные, никакого посредничества!

— А почему тогда такая разница в цене? — не понял я.

— Так аукцион на самом деле и есть посредник, — ответила Заплавская. — Вот и забирает свой сбор. Кстати, мои комиссионные будут намного меньше, и поэтому покупатель быстрее согласится с вашей ценой. Итак, Павел Сергеевич, когда мы с вами сможем поехать в лабораторию?

— А разве я уже дал согласие? — как-то слишком быстро она всё за меня решила.

— Так для вас же это бесплатно, — напомнила Заплавская. — Оценку оплачу я, а эти расходы мне компенсирует покупатель.

— Если купит, — уточнил я. — А вдруг нет?

— Тогда это будет моей проблемой, — как-то очень уж беззаботно сказала Заплавская. — В любом случае не вашей. Но вы, Павел Сергеевич, вот о чём подумайте…

— И о чём же? — интересно, какие доводы она ещё припасла?

— Вы ведь знаете, сколько денег лежит у вас в банке? — понимая, что вопрос риторический, отвечать я не стал, а Заплавская тут же и добавила: — Так почему бы вам не узнать, сколько денег висит у вас на стене?

Договорившись с Заплавской, что она заедет за мной и в какое время это историческое событие произойдёт, я с некоторым удивлением признал, что вести деловые переговоры Марина Дмитриевна умеет.

Эх, вот как чувствовал — договорился на работе, что сегодня работаю из дома, не надо никуда собираться и уматывать, можно спокойно дождаться эту самую Заплавскую, а потом и смотаться с ней к оценщикам. Интересно, а внешность у барышни столь же приятная, как и голос?