Небоскрёб

Глава 39. В новом качестве

До обеда Хельмут Францевич успел принять Авдеева, Фрица и всех Михайловых. Последних — по отдельности, не вместе. На обед мы собрались в полтретьего, начал директор принимать дорогих гостей, как и обещал, в одиннадцать, итого получаем три с половиной часа на пятерых, то есть по сорок минут директорского времени на каждого. Ну, строго говоря, не сорок, а сорок две, но эти лишние минуты можно списать на смену директорских собеседников. Нормально так, за сорок минут в общем и целом управиться можно. Хотя, как я подозревал, на кого-то времени у герра директора ушло побольше, а на кого и поменьше.

О чём говорил с ними директор, или, если угодно, о чём они с ним говорили, отстрелявшиеся старательно умалчивали, ссылаясь на убедительную просьбу Хельмута Францевича. Надо же, как быстро и успешно этот железный старик завоевал наши сердца — никому из пятерых даже в голову не пришло, что его просьбу можно не выполнить. Впрочем, сильное, пусть и несколько своеобразное, обаяние бывшего оккупанта я замечал уже много раз, так что ничего удивительного…

Кое-о-чём можно было догадаться по виду недавних посетителей директорского кабинета. Авдеев светился как лампочка, значит, разговором был удовлетворён целиком и полностью. Фриц и Милка выглядели одновременно и озадаченными, и довольными — тоже, стало быть, договорились с Кощеем Бессмертным до чего-то приятного и полезного для себя, но связанного с некоторыми сложностями. Андрей был какой-то очень уж задумчивый, но в общем и целом никакого негатива в нём я не увидел, из чего и сделал вывод, что принять полученное предложение он не поспешил, но обдумывал его тщательно и основательно. Ну да, такое вполне в его стиле. Примерно таким же задумчивым выглядел и Валентин, но вот его задумчивость смотрелась какой-то более радостной. Видимо, думал он не о том, принимать предложение или нет, а мечтал о всяческих плюшках, которые оно ему принесёт. Ну он-то ещё молодой, как минимум доучиться должен. Так, интересно, кого Хельмут Францевич пригласит к себе следующим?..

Судя по тому, что директорская секретарша пригласила Маринку часа через полтора после нашего возвращения с обеда, следующими оказались Антон и Аня, уж не возьмусь гадать, в какой последовательности.

— Ну вот, — Наташка проводила Маринку до двери, вернулась и уселась рядом со мной, — потом я, потом ты.

Я кивнул. Именно так я и представлял дальнейшую последовательность.

— А дальше что? — грустно спросила Наташка. — Марина уедет…

— Уедет, — согласился я. Надо же, Наташке бы сейчас радоваться, а она грустит. Нет, это вообще как — быть в наше время такой… такой чувствительной?

— А ты? — кажется, чувствительность нашей подруги я переоценил. Или это просто любопытство? Да какая сейчас разница…

— А я останусь, — надо же, я почему-то полагал, что первой это от меня должна услышать Маринка, а вышло вот так. — Если, конечно, твой прадедушка предложит мне то, что я жду, — посчитал я необходимым уточнить.

— Мой прадедушка? Не я? Тебе его предложение нужно, а не моё? — искренне огорчилась Наташка.

— Ну, Наташ, я всё-таки думаю, что не ты мне, а я тебе должен предложение делать, — вот я это и сказал. А что? Как женщина, Наташа меня целиком и полностью устраивает, да и по жизни она поинтереснее Маринки будет. Ну как поинтереснее? Маринка, конечно, огонь, та ещё секс-бомба, причём зажигательная, а Наташка, если уж с боеприпасами сравнивать, скорее на мину похожа. Не ту, которой из миномёта стреляют, а ту, которую сапёры на пути врага тайком ставят: лежит себе тихо-мирно, никого не трогает, а в нужный момент ка-а-ак рванёт! И если Маринка та ещё авантюристка, что наша с ней зуховская экспедиция и показала, то Наташка будет моим надёжным тылом. А авантюр мне по жизни и своих хватит, если я правильно себе представляю, о чём у нас с Наташкиным предком разговор пойдёт…

— Так что с предложением? — ого, а хватка у Наташеньки ничего себе! Впрочем, гены никуда не денешь.

— Подождём, — ответил я. — Сначала с прадедом твоим пообщаться надо. Тогда и посмотрим, здесь я останусь или в Москву тебя звать с собой буду.

Наташка облегчённо вздохнула. Ну да, ей, в отличие от Маринки, семейное счастье интереснее и важнее. Да ладно, я разве против? Для меня такой вариант, пожалуй, лучшее, что может быть. Ну, конечно, если Хельмут Францевич оправдает мои ожидания… Да оправдает, думаю, куда ж ему деваться?

— Ну, Паш, я понимаю, тебе без Марины грустно будет, — похоже, Наташка сделала неверные выводы о причинах моей задумчивости. — Я тоже без неё скучать буду. Она такая… такая… — своё сожаление о том, что не может подобрать нужное слово Наташка выразила виноватой улыбкой. — Но я тебе помогу с этой потерей справиться, точно помогу! А ты поможешь мне, да?

Ну что тут можно было сказать? Я обнял Наташку, но с поцелуями не полез, чтобы не портить макияж — зря, что ли, она так старалась над его наведением? Так и сидели в обнимку…

— А вы классно смотритесь! — как вернулась Маринка, мы даже не заметили. — Правда, классно! Да ладно вам смущаться-то, прям как маленькие, хи-хи! Тебе, Наташ, Хельмут Францевич передать просил, что ждёт прямо сейчас. Давай, подруга, возвращайся быстрее, мы тебя ждать будем с нетерпением.

— Только без меня не начинайте! — Наташка резво поднялась и двинулась на выход.

— Тоже скажешь, что великий и мудрый просил ничего не рассказывать? — поинтересовался я у Маринки, когда Наташка ушла.

— Ну-у-у… — Маринка не шибко убедительно изобразила задумчивость и с куда большей убедительностью выгнулась, повернувшись ко мне боком, чтобы мне было удобнее заценить выставленную грудь и отставленную попу, — это смотря как попросишь…

— Как я могу попросить, ты сама знаешь, — я попытался выдать злодейскую ухмылку, кажется, у меня не вышло, — но Наташа просила без неё не начинать, так что останусь я, бедный и несчастный, в неведении.

— Да я и так расскажу, — смилостивилась Маринка, — но только когда ты от директора вернёшься.

— Договорились, — согласился я.