Справедливость силы

Нынешняя эпоха в спорте воспитывает, зовет к совершенству, так или иначе благотворно сказывается на каждом. Но она же, непрерывно расширяя границы своих владений, урезает пространство других ценностей жизни. Без понимания двуликой природы спорта нельзя и дальше относиться безучастно, бездумно к такому феномену, как большой спорт.

Мир вокруг – вечная природа, любовь, продвижение к цели в научном поиске, искусство и достоинство честного труда. Разве это изжило себя, утратило смысл? Разве все чувства замыкаются лишь на деньгах, карьере, насыщении животного? Разве достойно исступленное почитание славы, погоня за ней во что бы то ни стало, пусть ценой любых потерь: за счет разрушения здоровья, благополучия близких?

Цена жизни… Естественно, каждый волен распоряжаться своей жизнью, и все же…

За что класть жизнь, ради каких идеалов? В спорте гибнут на склонах неприступных гор, в океанских просторах, на ринге, даже в рискованно-обыденных тренировках и, само собой, в различного рода трюках за определенную плату.

Жажда подвига – в крови человека. Но ведь складывают голову и в столкновениях с врагом, защищая Родину, справедливость, женщину, преодолевая насилие догм и мертвящую одинаковость, серость существования.

Какова же цена саморазрушения, риска и даже гибели в спорте? Цена подвига…

А если нет подвига, если жизнь выше всех этих подлогов? Я не оговорился, в спорте высших результатов, на мой взгляд, происходит подлог тех целей, во имя которых оправданы риск и саморазрушение. Вокруг предостаточно того, ради чего приходится поступаться здоровьем и жизнью.

Конечно, риск присутствует и в обычной жизни, как и саморазрушение (часто, к сожалению, вынужденное): автомобильная и авиационная катастрофы, ошибка врача, да и просто несчастный случай. Однако все круче, все охватней берет свое риск очевидный, сознательный. Риск жизнью единственно ради славы и денег. Причем слава и деньги чаще всего выступают общим понятием, почетно прикрытым наградами и разного рода титулами. Процент людей, согласных на это, невелик, его и не углядишь на бумаге. Но суть в том, что эти люди, рискуя собой, являются примером для массовых подражаний, входят своим поведением, обликом, моралью в плоть и кровь поколений юных.

Ради чего риск, это безудержное разбазаривание энергии и здоровья? Какой предстает цена жизни? Кому нужно обесценивание и обесчеловечивание жизни? Что выражают и отражают дробление, измельчание смысла нашего бытия?..

Достижения искусства и науки по своей природе требуют от своего создателя всех сил и в конечном итоге жизни. И люди отдают ее. Их творения, открытия, труд становятся движением вперед всего человечества, облегчают, украшают жизнь едва ли не каждого из нас. Иное же отношение к истинным ценностям прежде всего свидетельствует о коренном неблагополучии в обществе, выражением чего и является невысокая стоимость жизни. А спорт – золотые, серебряные медали, ордена, почет… Спорт часто красит несправедливо устроенную жизнь в розово-благостные тона.

"Камни месить человеческой красотой…"

Жизнь семимильными шагами стремится к фальшиво-бездушным, торгашеским идеалам. В крови таких свершений – ради славы, побед, различных форм превосходства над всеми – отрава. Весь большой спорт – уже продукт купли-продажи, уничтожение человека и человеческого именем наживы, истребления в себе доброго и достойного. Да и столкновение там, на высших витках силы и прочих совершенств, жестоко и бескомпромиссно. Жизнь усекается, гнется на опасный предел, а что взамен?..

Жизнь подставляет людям лживые и ложные идеалы. За лозунгами спортивной красоты, здоровья, силы происходит дробление ценностей, подменяется высокая устремленность к добру, чистоте, расширению границ разума бешенством и неразборчивостью побед, за которыми мишура лозунгов, голая нажива, низменные страсти. Это все так смыкается с окопно-ущербным представлением бытия, когда весь мир зрится враждебным, его надо покорять – топтать, брать и покорять.

Прогресс. Святость движения вперед.

Поневоле приходят на память слова Герцена: "Если прогресс – цель, то для кого мы работаем? Кто этот Молох, который по мере приближения к нему тружеников вместо награды пятится назад и в утешение изнуренным и обреченным на гибель толпам (разумеется, ради движения вперед.-Ю. В.), которые ему кричат: morituri te salutant,– только и умеет ответить горькою насмешкою, что после их смерти все будет прекрасно на земле…"

В том-то и дело, что и после смерти не одного, а многих поколений все предстает далеко не прекрасным, а даже наоборот, иногда значительно хуже.

От Пушкина, Гоголя, Льва Толстого, Достоевского, Владимира Соловьева, Чехова, Булгакова – преклонение перед человеком, яростная рубка зарослей предрассудков, непримиримость к насилию, надругательствам во имя ложных представлений, расчистка путей к душе – вся упорная, кроваво-жертвенная работа поколений, биение мысли и совести, надежды всех и каждого… Освобождение души. Душа без оков. Свет души. Отрицание насилия.

Да разве не являются все наши падения (тот самый "период застоя"), дикости пыток и расправ именно результатом возвеличивания и преобладания фактора экономического, материального, под пятой которого все должно уминаться, в том числе и душа, и прежде всего ее стержень – совесть? Разве не служит доказательством нашего крушения в достижении всяческих благ пренебрежение человеческим в человеке? Разве не возлагалась на машины, трактора и заводы роль воспитателей душ? Разве душа не есть самостоятельная ценность, пренебрежение которой способно обречь на провал не только реформы, но и революцию?!

Любое социальное, общественное и всякое иное движение обречено на провал, если смыслом его не является человек и человеческое. Сами по себе не могут существовать раздельно экономическая и духовная потребность общества. В центре любого движения, претендующего на прогрессивность, созидательность, прежде всего должны стоять человек и человеческое. Любые несправедливости, насилия над человеком и человеческим непременно отзовутся крахом экономическим с неизбежным распадом нравов и морали. И везде, во всем и всегда (с завидным постоянством) – унижения; это безжалостное измалывание души, своеобразная дрессировка на отказ от здравого смысла, достоинства, права на уважение. Униженность существования: всегда втянутая в плечи голова, взгляд под ноги и хлыст беспощадных слов… Унижение на каждом шагу, необходимость везде и всегда просить, просить… Об этой России Борис Пильняк писал как о "хамодержавии". Участь твоя – безмолвно, но с максимальным экономическим эффектом ложиться под шаг движения ("истории"). Ты ничтожен, твое назначение быть средством, только средством.

Люди не смеют высказать и доли тех мыслей, которые рождает разум. Сдавленная мысль! Мысли, умерщвляемые во чреве. Ведь мысли и чувства – это все, это – созидающая сила Вселенной.

Нигде общество, его правящая сила не должна проявлять столько безупречной чистоты и правдивости, сколько в бережении человека и человеческого. Малейшая фальшь здесь непременно даст знать о себе во всех процентах выпуска тракторов, машин, специалистов… В этом, казалось бы, загрубелом и сугубо материальном мире, пораженном пороками неверия, упадком культуры (особенно классической), бьется очень трепетное ощущение совести. Ни ложь, ни посулы рая, ни прямое разложение взятками, должностными преступлениями, ни развращение водкой и неизбывными, как день и ночь, тяготами жизни – ничто не остудило этот нерв совести и боли за справедливость. Над горем, обманом, надрывным существованием, безвременными болезнями и смертями возвышается израненная душа человеческая. Ничто не способно уврачевать ее.

"Березка беленькая, как свеча тоненькая…"

Всякое забвение справедливости, чести, достоинства и уважения человека уже предполагает гибель любого экономического поворота, любых самых правильных реформ. Разве насаждение казенной культуры, глумление над традициями души, честью (унизительность всевыщупывающих анкет, делящих людей на категории чистоты, степени доверия) не привели к одичанию душ? Разве душа – постыдное понятие, вымысел литературы, попов или меланхоличных дамочек? Разве не бездушие привело наше общество к краю пропасти? Суть этого шествия к бездне не в искажении передовой философии разного рода невеждами, вульгаризаторами, насильниками, не в грубых просчетах того или иного толка, а в пренебрежении человеком и человеческим, возведении в абсолют насилия как главного средства достижения цели. Отсюда и отношение к человеку только как средству. Произошло великое пренебрежение человеческим. Надо терпеть – и молчать, терпеть – и молчать. Давление чувств и оскорбленного разума, давление от необходимости терпеть, сносить, молчать – это давление жгуче нарастает, оно уже сродни духовному (и душевному) самосожжению.